Мужская тетрадь - Татьяна Москвина

АЛИСА. Что же мне делать?

ГОСПОДИН Д. Останься со мной. Останься здесь.

АЛИСА (испуганно). Вы всерьез говорите?

ГОСПОДИН Д. Я просто предлагаю вам убежище на любую погоду. Когда ваш будущий любимый идиот разобьет ваше сердце, возвращайтесь ко мне. Я всегда готов принять вас, Алиса. Я понимаю, что сейчас это невозможно – жизнь тянет вас, но будут другие минуты. Я буду ждать.

АЛИСА. Спасибо, господин граф, я буду помнить, что есть замок в горах, где меня всегда ждут. Романтично. Боюсь, правда, что завтра к вам забредет еще какая-нибудь путешественница, и тоже с тем же результатом…

ГОСПОДИН Д. (весело). А ничего, пусть забредает! Всех приму! Мне, честно говоря, жалко девушек – они ведь, как писали старинные поэты, являются розами жизни. Так же дивно хороши и так же быстро вянут. Серьезно, Алиса, девушки не приспособлены к несчастью.

АЛИСА. Да ну вас, по вашему, мы что – не люди? Можно я посмотрю гравюры там, на стене?

ГОСПОДИН Д. Как вам угодно.

АЛИСА. Какие суровые, жесткие лица… (Читает надпись.) Влади-слав Дра-кула. О, тот самый?

ГОСПОДИН Д. Что значит – тот самый? Вампир из бульварной книжки? Нет, это настоящий. Господарь Влад III, прозванный Дракула. Правил этим краем в пятнадцатом веке.

АЛИСА. А что такое – Дракула?

ГОСПОДИН Д. Дракул – значит дракон. Или дьявол. Два значения. Отец Влада звался Дракул – а сын его Дракула, что значит – сын дракона (пауза). Или сын дьявола.

АЛИСА (читает надпись на другом портрете). Николас Дракула. Что, разве был еще один Дракула?

ГОСПОДИН Д. Николас – младший брат Влада Третьего.

АЛИСА. Господи, сколько же их всего было?

ГОСПОДИН Д. Трое. Трое сыновей Влада Второго – Владислав, Николас и Михаил, самый младший, тому повезло – он умер маленьким. Все получили фамильное прозвище, хотя оправдал его один Владислав. Он был невероятно жесток. Мир, госпожа Алиса, не всегда был таким ручным – да в нем и сейчас попадаются осколки пятнадцатого столетия, уголки, так сказать, первозданности человека. Человек, мужчина – это воин. Не сразу ваша хитрая женственность затопила, изнежила мир. Но теперь, пожалуй, вы победили… я только не понимаю – что вы будете делать со своей победой? Когда вы уничтожите всех воинов – от кого вы будете рожать?

АЛИСА. Хитрая женственность? Это про меня? Вы так шутите, да? Я не поняла. А этот Николас Дракула похож на вас… Это что – ваши предки, да?

ГОСПОДИН Д. Я – Николас Дракула (Молчание. Алиса в ужасе смотрит на графа.) Ну, и что ты уставилась на меня, маленькая храбрая девочка? Ты же заверяла меня, будто ничего не боишься, кроме несчастной любви? Я – Николас Дракула. Я родился в 1421 году. Я предал своего брата и правил этой страной сто с лишним лет. Я видел историю в лицо. Я был в твоей России еще тогда, когда царь Петр собирался строить новую столицу на болоте. Ты думаешь, мне интересны сейчас маленькие испуганные мысли, которые зайчиками бегают в твоей головке?

АЛИСА (подходит к Господину Д. и гладит его по руке). У меня и мыслей-то нет никаких. Я… ничего… Вы – Николас Дракула, хорошо… ну, и как вы… вообще, живете… то есть я хотела сказать – в книжке есть какая-то правда, ну, там насчет крови… я уже плохо помню, но вроде им надо кровь пить, этим дракулам?

ГОСПОДИН Д. Нет-нет. Все выдумки. Вам нечего бояться. Народ всегда приписывает жестоким правителям сверхъестественные свойства. Раз проливает кровь – значит, пьет кровь. А я, когда был здешним господарем, и крови-то не проливал. Я не был жесток. (Обращается к кому-то невидимому.) Да, мой милый Влад! Я не сажал неверных жен на кол! Я не казнил по десять тысяч людей в день, как ты! Я не поклонялся дракону! И не я вызвал князя тьмы на позорный сговор. (Алисе) – Дорогая, я говорю с моим братом. Ты не можешь его видеть – а я могу.

АЛИСА. Вон там, в углу? Правда, будто тень какая-то… (крестится). Ой, господи помилуй.

ГОСПОДИН Д. Ты крещеная? В какую веру?

АЛИСА. В нашу, в православную. По крещению я Елизавета.

ГОСПОДИН Д. Веруешь, Елизавета?

АЛИСА. Да наверно что верую. Да, верую. «Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое…»

ГОСПОДИН Д. Хватит. С него довольно. Замучил он меня сегодня.

АЛИСА. Зачем он приходит?

ГОСПОДИН Д. Полюбоваться на свое проклятие. Пойдем отсюда на воздух. Легче будет. Пойдем, я тебе все расскажу. Все, что можно рассказать.

Картина четвертая

Спальня в замке графа Д. Входят Алиса и Господин Д.

АЛИСА. Все-таки очень уж огромные комнаты, так непривычно… в таких залах могут ходить только особенные люди – которые думают о себе возвышенные, значительные мысли… я, мол, такой-то и такой-то…

ГОСПОДИН Д. И ты думай о себе возвышенные мысли.

АЛИСА. У меня после ваших рассказов гул стоит в голове, я вообще ничего думать не могу… Пора, значит, спать. Завтра вы мне опять что-нибудь такое расскажете, что я сойду с ума. Правда, ей-богу – умишко у меня небольшой, так это будет запросто.

ГОСПОДИН Д. Вы одевайтесь, ложитесь, я отвернусь… Я могу еще немного побыть с тобой? Я тихо.

АЛИСА (укладываясь). Жить почти шестьсот лет… видеть все страны… всех пережить… ну, и что же вы думаете, куда оно все… (зевает) идет?

ГОСПОДИН Д. А никуда. Я всегда с умилением читаю ваших историков. Империя распалась потому-то и потому-то. Такие и такие причины. Как будто, если бы не было причин, она бы не распалась. Все заканчивается потому, что должно заканчиваться – и снова начинаться. Никаких не требуется причин, кроме этой. Конец – условие начала. Придумайте и постройте самое прекрасное и справедливое общество – оно все равно закончится. И самое мерзкое и несправедливое – закончится. И гений умрет, и подлец – все равны. Это высшая справедливость.

АЛИСА. А вот зачем оно все… кончается, начинается, опять кончается… снова начинается…

ГОСПОДИН Д. Вы думаете, Богу есть дело до ваших смыслов? Видели, как дети малые лепят куличики из песка? Слепили, полюбовались: хорош! Потом ножкой или ручкой – шлеп! – нет куличика. Новый лепим. Пока не надоест. Так и Господь творит миры. Хорош! Шлеп! И по новой – пока не надоест. Ты спать собралась? Ты слышишь, что я говорю?

АЛИСА. Слышу. Какая нарядная рубашка и легкая-легкая. Красиво.

ГОСПОДИН Д. Алиса, ты… девушка?

АЛИСА. Да.

ГОСПОДИН Д. До тебя никто не дотрагивался?

АЛИСА. Знаете, я тогда вам расскажу. Никто из взрослых не знает. Если вы так откровенно говорили со мной, я не знаю, все это правда или нет, это у меня в голове не укладывается, но вы были так доверчивы… я тоже должна. Я нездорова – душевно. Как я понимаю, у меня сильный невроз. Я боролась, но пока ничего не выходит. Я приехала на летние каникулы домой, в Россию, из швейцарской своей школы – мне тогда было почти пятнадцать лет. И захотелось съездить в Москву, это наша столица, а я там и не была. Мы в Калининграде живем, ну, это бывший Кенигсберг.