История Англии - Андре Моруа

Оливер Кромвель распускает Долгий парламент. Гравюра. Конец XVIII — начало XIX в.

Исаак Фуллер. Бегство Карла II и леди Джейн Лейн после поражения в битве при Вустере. До 1672

5. Шотландия казалась более опасной. Казнь Карла Стюарта, шотландского короля, примирила в ненависти к цареубийцам пресвитерианскую Kirk и шотландскую знать. Принц Уэльский был в свои девятнадцать лет провозглашен королем под именем Карла II и подписал Ковенант. Стало возможным вторжение в Англию армии роялистов. Кромвель предложил превентивную войну. Порядочный Фэрфакс отказался в это вмешиваться. «Это стало бы нарушением образованного некогда торжественного союза». Кромвель ответил: «Вашему превосходительству вскоре придется выбирать между войной в другой стране и войной в нашей». Поскольку Фэрфакс самоустранился, главнокомандующим стал Кромвель. Опыт десяти лет войны превратил этого мелкого сквайра в выдающегося военачальника. Он был мало знаком с теориями военного искусства, но обладал способностями превосходного организатора и отличного руководителя, а в бою проявлял себя тактиком, который умел сохранять ум свободным и в благоприятный момент мог рискнуть всем. Кромвель повел против шотландцев дерзкую игру. Позволил им проникнуть на английскую территорию, затем вклинился между ними и Шотландией и разгромил их при Вустере в 1651 г. Молодой Карл II храбро сражался, но вынужден был бежать. И одним из признаков верности ему английского населения стало количество сторонников, которых этот юноша-беглец нашел по всей стране, готовых защищать его, прятать и, наконец, переправить целым и невредимым на континент. Как и Ирландия, Шотландия казалась усмиренной, но во время Реставрации предстояло возродиться ее прежнему парламенту. Великобританский союз теперь стал полным, и эта победа на несколько недель сделала Кромвеля популярным. Парламент предоставил ему королевскую дотацию и дворец Хэмптон-Корт. Когда Лондон, двумя неделями раньше освистывавший Кромвеля, встретил его мушкетными залпами и криками радости и лейтенанты показали ему эту несметную толпу, он сказал, что она собралась бы в еще большем количестве, чтобы поглазеть, как его повесят.

6. Мрачный ответ, поскольку, несмотря на свои победы, Кромвель оставался мрачен. Он видит, знает, что эту страну, вопреки его желанию, чтобы ею правили святые, грабят спекулянты, разоряет пятидесятитысячная армия, ставшая бесполезной после поражения внешнего врага, что ее тюрьмы переполнены должниками, а дороги — нищими. Он понимает, что настало время перейти от военного закона к закону гражданскому, от силы к правосудию. Но как? Несмотря на размышления и молитвы, он не видит средства исцелить Англию. Что делать? Провести выборы? Но если он позволит голосовать всем гражданам, еще неизвестно, не призовут ли они обратно Стюартов. Правда, Эдмунду Кэлэми, сказавшему, что из десяти англичан девять относятся к нему враждебно, он ответил: «А если я обезоружу девятерых и дам шпагу десятому?» Однако еще надо было подружиться с этим десятым. Но Кромвель устал от нетерпимости своих друзей и начинал смутно мечтать о единой имперской и протестантской Англии. Каково другое решение? Распустить армию? Она взбунтуется. Восстановить монархию? Ему случается думать об этом. «А не стать ли самому королем?» Во всяком случае, сейчас важно избавиться от «охвостья», армии оно надоело. И вот 20 апреля 1653 г. лорд-генерал Кромвель входит в парламент и садится на одну из скамей. Слушает, проявляет нетерпение, потом встает: «Довольно! Довольно! Хватит с нас всего этого. Я положу конец вашему кудахтанью… Вы называете себя парламентом, но вы не парламент… Некоторые из вас пьяницы, другие — зеркала для шлюх… Ради бога, как вы можете быть парламентом? Говорю вам, расходитесь, убирайтесь отсюда… — И, подняв булаву, священную эмблему власти парламента, сказал: — А с этой безделушкой что нам делать? Уберите ее отсюда…» Выгнав всех, он велел запереть двери. Один из солдат унес ключи и булаву. «Долгий парламент скончался, — пишет свидетель, — тихо, как сновидение».

7. Булава вслед за короной, парламент вслед за королем — в стране уже не осталось ни следа свободы с долгим прошлым. Но в который раз вставал вопрос: какую форму правления избрать? Республику, говорили одни; монархию, возражали другие. Первым решением Кромвеля стали святые. Не осмелившись прибегнуть к выборам, он попросил у индепендентских церквей набрать ему мудрых людей и таким образом составил парламент из полутора сотен членов, который прозвали Бербонским, по имени состоявшего в нем торговца кожами с Флит-стрит Прайсгода Бербонса. Сэр Генри Вейн отказался участвовать в этом фарсе, сказав, что предпочел бы общаться со святыми, дождавшись рая. Да и сам Кромвель вскоре наверняка испытал отвращение к этим людям, которых извлек из небытия, и, без сомнения, разогнал бы, если бы они не самораспустились.

8. Предводителями армии была подготовлена новая конституция. Это «Орудие правления» замечательно смелостью своих идей, столь новых, что в то время они еще не могли быть проведены в жизнь. Этот документ предвосхищает даже не столько современную Англию, сколько Соединенные Штаты. Высшая власть должна была принадлежать лорд-протектору, совету и парламенту, который вскоре дополнили палатой лордов. Всякая мера, принятая парламентом, становилась законной даже после вето протектора, лишь бы она не противоречила основополагающим законам республики. В XX в. британский парламент станет, по крайней мере в теории, всемогущим; в случае надобности он даже может изменить голосованием конституцию королевства. Парламент же протектора, наоборот, был, подобно американскому конгрессу, подчинен этой конституции. Впервые Англия, Шотландия и Ирландия были объединены одним законом. Английские судьи заседали в Шотландии; порядок там поддерживала английская армия под командованием Монка; Вестминстерский парламент принимал законы и для Шотландии. Ирландия тоже была представлена в этом общем парламенте, тут лишенное прав туземное население представляли англосаксонские колонисты. Но этот навязанный силой «союз» оставался непрочным, и с началом Реставрации в Шотландии и Ирландии снова появятся их прежние парламенты. Столь же эфемерной из-за своей преждевременности была и бо́льшая часть мер, принятых тогда, хотя многим из них (таким как бесплатное обучение, государственная почтовая служба, свобода прессы, право голоса для женщин, тайность голосования, национальный банк) предстояло вновь появиться и восторжествовать после долгого забвения. Реформаторская активность оживила непрочные парламенты протектора, как горячка оживляет больное тело.

9. Конфликты между Кромвелем и палатой общин были так же серьезны, как между Карлом и его парламентом, но протектор располагал тем, чего всегда не хватало Карлу, — хорошей армией. Только в одном пункте парламент и протектор были согласны: и тот и другой хотели порядка. Всякий умный бунтарь, придя к власти, становится государственным мужем. Кромвель был им по наитию. Эта страна достаточно настрадалась, говорил он, теперь надо перевязать раны и восстановить традиционную Англию. Такими же были и чувства парламентариев. Но они утверждали, что для такого восстановления требовалось, чтобы конституция не была навязана парламенту военным вождем, а Кромвель не позволял им обсуждать основные положения составленного армией «Орудия правления». Парламентарии требовали контроля над армией, а Кромвель полагал, что поставить ее на службу разным группировкам значит оживить гражданскую войну. Наконец, Кромвель хотел некоторой религиозной терпимости (с 1655 г. он молчаливо разрешил вернуться евреям, изгнанным еще при Эдуарде I), парламент же сражался одновременно с религиозной терпимостью и с военным деспотизмом. Победила сабля. Англия была разделена на военные округа, каждый из которых находился под властью генерал-майора. Постепенно всей стране была навязана суровая пуританская дисциплина. Пуритане закрыли лондонские театры, сажали в тюрьму странствующих актеров, запрещали азартные игры в городах, закрывали питейные заведения. Шекспировская Англия стала добродетельной по принуждению и сожалела о мировом судье-кавалере, который, по крайней мере, был жизнерадостным. Этот режим надолго внушил стране отвращение к постоянным армиям.