Ордынский волк. Самаркандский лев - Дмитрий Валентинович Агалаков

Были вырыты каналы, и снеговая вода с гор побежала именно сюда. И каждый день буквально на глазах рос дворец. Пока собиралось войско, дело было сделано. И сад поднялся, и белокаменный дворец с мозаичными рисунками и синими куполами.

Тимур оглядел его и сказал:

– Я назову его Тахти Карача.

И уже скоро он принимал в этом дворце своего младшего сына Шахруха, который прибыл к нему из Астрабада с подарками. Затем из Герата прибыл внук Сулейманшах и рассказал, как он разрушил ряд вражеских крепостей и подчинил себе всю область. Сулейман тоже прибыл не с пустыми руками: любимый внук, как заметил летописец, «преподнес много подарков в виде пленных рабов и рабынь, животных, тканей и прочего».

И только после этого, в настроении благостном и воинственном одновременно, Тимур выдвинулся из пределов Самарканда. Опять же, как сказал летописец: «В месяце раджаб восьмисотого года – года Барса (март – апрель 1398 года. – Авт.) – счастливый Сахибкиран с целью священной войны отправился в Хиндустан». Благодаря этой доброй цели, от Господа всевышнего ему стала ясно видной «помощь от Аллаха и близкая победа».

В сущности, безбожниками, даже с мусульманской позиции, индийцы не были. Тимур шел войной против Делийского султаната, а в нем официальной религией был ислам, и даже официальным языком был персидский, а управляли султанатом в разное время таджики и тюрки. Мусульманская экспансия век за веком, с первого тысячелетия, шла активно не только на запад, но и на восток. Сколько индийцы, буддисты, индуисты, кришнаиты, ни сопротивлялись этому нашествию, но в конце концов отступали и сдавались. Делийский султанат в двенадцатом веке создала афганская династия Гуридов (они были таджиками-суннитами), она же отстаивала его от нашествия монголов, от среднеазиатских правителей, в том числе и от чагатаев. И она же старалась распространить свое влияние на весь Индостан. В тринадцатом веке Делийский султанат был мощнейшей державой на юге Евразийского континента. Но, покорив почти весь гигантский полуостров, султанат не смог удержать завоеванного, потому что растратил много сил и преступно ослабил себя. В начале четырнадцатого столетия от него стали отваливаться огромные территории, на которых образовались новые государства, как, например, Бахманидский султанат, занявший весь центр Индостана. К концу четырнадцатого века Делийский султанат был все так же сказочно богат, как и прежде, но занимал лишь северную часть полуострова, он был откровенно слаб, и к тому же, как любое слабое государство, его раздирали междоусобицы. Об этом не мог не знать Тимур, шпионы которого обильно рассыпались по всему исламскому миру. В сущности, Делийский султанат представлял собой огромный ларец с золотом и драгоценными камнями, на котором висел никудышный проржавевший замок. Только ударь посильнее – и все будет твое.

2

Тимур поступил хитро – он объявил всему исламскому миру, что идет под знаменем газавата, и поэтому он должен был истребить по дороге всех неверных. Даже если для этого потребуются великие усилия. Они потребовались в горах Юго-Восточного Афганистана, где скрывались кафиры-нуристанцы, закоренелые язычники, не желавшие исповедовать ислам. Тимур заставил свою армию гоняться за ними по снежным перевалам Гиндукуша, по ущельям и расселинам, по вершинам гор, завладевая их укреплениями. Его бахадуры срывались со скал и разбивались, шейхи провозглашали их мучениками за веру, в ущелья с узких каменистых дорожек летели вниз несчастные лошади и верблюды, которых тащила армия, часто со своими погонщиками; самого Тимура, человека уже далеко не молодого, то и дело спускали с гор в плетеной корзине. Его энтузиазм, с которым он взялся за дело, мог и вдохновить, и напугать кого угодно. В каждой взятой горной крепости из отсеченных голов неверных кафиров жестокие чагатаи возводили столь привычные башни. В это же самое время один внук Тимура – Пир Мухаммад – осаждал большой город Мултан, другой внук – Мухаммад Султан – продвигался севернее на еще более крупный город Лахор[36].

Самые неприступные города-крепости не выдерживали натиска чагатаев. Тальмина, Шахнаваз, Битнир, Аджудан…

И везде все одно и то же: штурм, сопротивление, захват, резня. Тысячи убиты, тысячи пленены. Пирамиды из голов. Эти пирамиды стали визитной карточкой Тимура в каждом взятом им силой городе. Именно в эти месяцы в субтропическом климате Индии у Тимура страшно разболелась нога, его пробитое стрелой колено. Ничто ему не помогало. Лекари крутились вокруг него и каждый день прощались с жизнью. Чем больше он отсекал голов, тем страшнее болело колено, а чем сильнее оно болело, тем выше были пирамиды из человеческих обрубков. Под Битниром он готов был потерять сознание от боли, и от его искаженного мукой лица приближенные буквально шарахались в стороны.

Упорнее всех сопротивлялся город-крепость Аджудан. Его население состояло из индусов-огнепоклонников и индусов-мусульман. Они мирно уживались друг с другом вместе. Никто из них не желал другому зла. И мусульманам не нужен был газават Тимурленга. Все уже знали, что азиатский монстр обезумел и движется одной смертельной лавиной. Ему уже все равно, кто мусульманин, кто нет. Он убивает всех мужчин, кто пытается защитить свой очаг и свою семью, а женщин и детей, кого не убьют во время резни, забирает в качестве рабов. И еще знали, что Тимур не пропускает ни одной крепости – и чем сильнее сопротивление, тем страшнее кара. У жителей Аджудана было два варианта – открыть ворота и стать рабами или сражаться. Третьего было не дано. Но перед тем, как сделать выбор, каждый мужчина поговорил со своей семьей. Это было общее решение. Никто не хотел идти в рабство. В первую очередь этого не хотели женщины. Индусы-огнепоклонники заперли своих жен и детей в домах и сожгли их. Индусы-мусульмане просто вырезали свои семьи. И только после этого мужчины стали сражаться с врагом. Такого сопротивления, как в Аджудане, Тимур не видел уже давно. Взяв город, перебив всех защитников, озлобившийся Тимур забыл даже про пирамиды из голов – он велел сжечь и разрушить до основания сам город.

В эти дни он уже не мог сам передвигаться. Не мог сесть на коня. Колено отказывало. Боль обжигала завоевателя все время, не отпуская ни на мгновение. Его носили в паланкине. Оттуда, когда отбрасывали полог, он смотрел на штурм крепостей и отдавал новые приказы. Страшный зверь смотрел из-за двух пологов на несчастный мир, султаном которого он вознамерился стать в единоличном порядке. Демон смотрел на мир, и адов огонь был в его глазах.

Были взяты еще десятки крупных городов-крепостей и сотни малых, прежде чем войско Тимура вышло на просторы к Дели. Обоз был переполнен