Тайна озера Кучум - Владимир Топилин

Преодолев некоторое расстояние, Агафон остановился, осмотрелся и вдруг повернул налево, в сторону бывшего могильника. Поехал осторожно, скрываясь в кедровых колках, густых подсадах пихтача, чтобы никто не видел. Расчёт Кулака прост: надо убедиться, что Сергей и Уля уехали от озера как можно дальше. Это удаётся ему очень скоро. Сделав небольшой крюк, он наткнулся на выходной след. Здесь несколько минут назад прошли два оленя. Значит, Сергей и Уля где-то впереди, за пределами границ долины. Теперь осталось точно узнать, нашли или нет Залихватова.

Несколько сотен метров до знакомой колодины. Нет, вроде всё нормально, Сергей и Уля проехали мимо задушенного им человека. Для полной уверенности Кулак слез с оленя, долго прислушивался, осматривался в насторожившейся тайге. Затем подошёл к колодине, приоткрыл мох, посмотрел на посиневшее лицо Залихватова, брезгливо поморщился, сквозь зубы процедил:

— Что, друг мой, начал припахивать…

Теперь он был в полной уверенности, что никто ничего не знает. Это значит, что он пока что вне подозрения и есть время на бегство. В ту минуту Агафон не знал, что эту страшную игру, на кону которой стояли человеческие жизни, он проиграл. Проиграл первый раз за всё время похода к Кучуму. Он не знал, не видел, что с небольшого расстояния за ним наблюдают четыре пары внимательных, ненавидящих его глаз. Сергей, Уля, Костя и Загбой. Его спутники, кто с презрением и страхом смотрели на него из густых зарослей рододендронов с расстояния нескольких десятков метров. Теперь все были уверены, что Агафон задушил Николая Ивановича и там, на переправе, подтолкнул на острые сучки Мишу.

А выиграла эту хитросплетённую партию Уля. Ещё вчера вечером, когда они вчетвером обсуждали создавшееся положение, девушка высказала мудрую мысль: «Любой хищник возвращается к своей жертве». Дальнейшее было делом времени.

Да, здесь, в тайге, Агафон играл роль хищника, может быть, даже дьявола, чьими жертвами стали ни о чём не подозревающие люди. А как обдуманно, жестоко он убивал их, приводило всех четверых в ужас. И его действиям не было никаких объяснений.

А между тем Агафон заторопился назад, привалил мхом домовину, сел на недовольного оленя, поехал вниз, в лагерь. Угрюмая четвёрка, скрываясь за складками местности, последовала за ним. Теперь уже он, Кулак, оказался в поле тайного наблюдения, хотя и не догадывался о том.

Сборы в дорогу недолгие. Да и что собирать-то, когда всё приготовлено заранее? Агафон неторопливо ходит по лагерю, упаковывает котомки. А из-под простреленного молнией кедра за ним следят внимательные глаза. Сергей прилип глазами к окулярам полевого бинокля, негромко, неторопливо отсчитывает каждое действие Дьявола (данное прозвище Агафон получил вчера, когда Сергей, Уля и Костя нашли Залихватова):

— Ах ты, гад! У него даже припасены два мешка под золото. Знал, куда шёл… Пересыпает в свои. А в наш — песок из ручья. Наверное, чтобы сразу не спохватились. Ты смотри, он его даже просушил заранее. И продукты, как крыса, прятал от нас…

Агафон и правда предусмотрителен, умён. Видно, что жизнь прошла недаром. Мешки под золото взял свои: кожаные, плотные, без швов, чтобы ни один грамм по дороге не потерялся. Взамен золота песок пересушил, мелкий, каменистый, жёлтый. На первый взгляд не различить подмену. Если только на вес или на зуб. А кто присматриваться будет? Сергей развяжет мешок, посмотрит, вроде всё на месте. А раз золото на месте, то Агафон где-то по тайге бродит. Продукты на месте. Специально, чтобы запутать след, в палатке оставил свою кожаную куртку, сменную одежду, даже золотые часы (якобы забыл), чёрт с ними, время дороже. Всё это для того, чтобы сбить спутников с толку. Пусть ждут, когда он из тайги приедет. Пройдёт день, два, три. Потом его искать будут. Вот тебе ещё пару дней. Когда спохватятся, он уже будет на прииске. А там… Завей горе верёвочкой!

И вот он уже в седле оленя. Сзади в поводу готов к переходу ведомый учаг. В его потках недельный запас продуктов. И золото — самое главное, для чего Агафон приходил сюда, на Кучум. Две с половиной тысячи золотников! Немного, но на безбедную старость хватит. А там, на прииске, гораздо больше. На одном олене уже не увезёшь, надо лошадей.

Сергей видит лицо Кулака так, как будто тот находится рядом. Видит, как бросил последний взгляд на лагерь, криво усмехнулся, возможно, представил, как его будут ждать, искать. Даже последний взор в направлении кедра, где они прячутся в зарослях рододендронов, выражает зло, ненависть и жестокость. Взгляд врага. Теперь если кто-то из членов экспедиции с ним встретится, это будет совершенно другая обстановка: кому-то придётся стрелять первым.

Нет, он их не видит. Слишком густые переплетения стлаников. Когда-то совсем недавно отсюда за ними наблюдал медведь. А хозяин тайги искусство скрадывания знает в совершенстве.

Сергей нервничает:

— Уходит! Эх, уйдёт ведь, как потом? А может, пока не поздно, взять, арестовать? Или?..

Костя знает, что заключается под словом «или». Да, он может спокойно выстрелить в Агафона из Улиной винтовки. Или из штуцера Сергея. Всё равно попадёт, убьёт. А может, ранит. Но нет. Не время сейчас. Пусть Агафон идёт. С золотом. Он поедет на прииск. Иной дороги для него нет. На прииске у него ещё золото. А это значит, что он идёт в руки правосудия. Там его уже ждут. Теперь им остаётся только идти по его следам. А в конце пути обогнать. Теперь всё решает время и выдержка. Кто кого. Поэтому Костя, предотвращая убийство, отрицательно качает головой и тихо шепчет:

— Нет. Пусть его судит закон.

…Уже потом он горько пожалел, что сам не убил Агафона здесь, в лагере.

Тихий вечер. Ласковые поцелуи тёплого, летнего ветерка. Смешанная тайга острыми макушками деревьев расчёсывает яркие лучи падающего к горизонту солнца. Воздух перенасыщен смольем, благоухающим дудником, влажным мхом. Тайга молчит. В этот июньский период зарождения жизни не слышны птичьи голоса. Пернатый мир насиживает яйца. Стараясь не выдать местонахождения своего потомства, мечутся полосатые бурундуки, рыжехвостые белки, каменные пищухи-шадаки. Призывая к себе телка, где-то на горе нежно стонет сохатуха. Неподалёку, в изрезанном логу, глухо переливается речка. Слева, за бугром, негромко бухает подбелочный ключ. Сзади, под скалой, пухают ноздрями олени. И только лишь неизменный рой комаров и мошек нарушает идиллию наслаждения созерцанием матери-природы. Кровососущих тварей много. Они повсюду. И как ни старайся отбиваться, пощады нет. Лето — царство гнуса. И если человек не подготовлен к беспощадному испытанию кровопийц, сиди дома.

Сергей на грани нервного срыва. Он поджал под себя руки, то и дело тычется лицом в сырой мох, прикрыл все участки открытого тела, но всё бесполезно. Мелкая мокруша проникает везде, как бы ни старался от неё защититься. Эх, зажечь бы сейчас костёр или идти быстрым шагом. В движении легче. Но лежать часами, без движения, караулить — это превыше всех сил! Сергей скрипит зубами, очередной раз вытирает рукавицей мокрое лицо, измученно глядит на подругу и вновь тыкается лицом в мох.

Уля сочувствующе смотрит на любимого, качает головой, разгоняя противных насекомых, машет веточкой жимолости над головой Сергея. В то же время слушает тайгу. Не пропускает ни одного подозрительного звука. Остро смотрит вправо, по тропе. Потом, успокоившись, опять начинает махать веткой. Улю гнус не трогает, облетает стороной и наваливается на Сергея. Тот, не понимая, почему комары и мошка не кусают девушку, безутешно качает головой и грустно завидует. Наверное, Уле передались от предков через кровь невосприимчивость к укусам. А может, просто она не обращает на них внимание?