История христианской церкви. Том 1. Апостольское христианство. 1-100 г. по Р. Х. - Филипп Шафф

Что касается официального положения Петра в церкви, то, благодаря своей терпимости, умеренности и способности понимать других, он с самого начала был предводителем апостолов–евреев, но не в раскольничьем смысле. Он никогда не был ограниченным, узколобым, претендующим на особые полномочия сектантом. После видения в Иоппии и обращения Корнилия он сразу отбросил унаследованную от предков веру в необходимость обрезания и открыто объявил об этой перемене в Иерусалиме, провозгласив всеобъемлющий принцип, что «Бог нелицеприятен, но во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему» и что иудеи и язычники в равной мере спасаются лишь «благодатию Господа Иисуса Христа».[302] Впоследствии он возглавил всю еврейскую христианскую церковь, и сам Павел называл его в числе трех «столпов», которым было доверено «апостольство у обрезанных».[303] При этом Петр занимал промежуточное положение между Иаковом, олицетворявшим собой правое, консервативное крыло апостольского воинства, и Павлом, возглавлявшим левое крыло. Именно такую позицию Петр выражает в своих посланиях, в которых присутствуют наставления, позаимствованные как у Павла, так и у Иакова, благодаря чему его послания являются богословским актом примирения; аналогичным образом Книга Деяний представляет собой исторический акт примирения, не искажающий ни истины, ни фактов.

Вымышленный образ Петра

Ни один библейский образ, как, впрочем, и ни один образ в истории, не претерпевал столько преувеличений, искажений и злоупотреблений в богословских и иерархических интересах, как образ простого галилейского рыбака, стоявшего во главе апостолов. Образ Девы Марии претерпел такую же трансформацию в богослужебных интересах — Ее возвели в ранг Царицы Небесной. В таком идеализированном виде Петр как Наместник Христа и Мария как Мать Христа до сих пор играют главную роль в церковном устройстве и поклонении крупнейшей ветви христианского мира.

В обоих случаях реальность начала обрастать вымыслами еще в среде иудействующих еретических сект II и III веков, но в III и IV веках христиане, в особенности Римская церковь, внесли в эти легенды поправки и вывели их на новый уровень.

1. Мифический Петр евионитов. В основу этого образа Петра легли такие исторические факты, как знакомство Петра с Симоном Волхвом в Самарии,[304] размолвка между Петром и Павлом в Антиохии,[305] а также недоверие и неприязнь иудействующих к Павлу.[306] Три этих неоспоримых факта вкупе с однимединственным заблуждением, суть которого состояла в том, что в Риме Симона Волхва приняли за древнесабинское божество Semo Sancus,[307] породили новый миф и в конце II века вызвали к жизни целый ряд религиозных сочинений, составленных остроумными полугностиками–евионитами — либо анонимно, либо под именем Климента Римского, уважаемого преемника Петра.[308] В этих сочинениях Симон Петр изображен великим апостолом истины, которому противостоит Симон Волхв — псевдоапостол лжи, отец всех ересей, одержимый бесом самарянин. Петр преследует соперника от Кесарии до Тира, в Сидоне, Берите, Антиохии и Риме и даже перед судом Нерона спорит с ним и опровергает его заблуждения — пока мошенника, наконец, не настигает жалкая смерть, когда он осмеливается насмехаться над вознесением Христа на небеса.

«Беседы», ложно приписываемые Клименту, воплощают в образе Симона целый ряд ересей, в число которых попадает и Евангелие Павла, на которого автор обрушивается с яростной критикой, называя его лжеапостолом и ненавистным противником закона Моисеева. «Беседы» упрекают Симона Волхва в том же, в чем иудействующие упрекали Павла, — особенное неприятие у автора вызывает учение о спасении одной лишь благодатью. Видение Христа, благодаря которому Павел обратился и которым он так много хвалился, автор считает сатанинским обманом. Упреки, высказанные Павлом в адрес Петра в Антиохии, расцениваются как выступление против Бога. Одним словом, образ Симона Волхва представляет собой, по крайней мере отчасти, окарикатуренное изображение Павла, из ненависти созданное иудействующими.

2. Мифический Петр папистов. В ортодоксальном варианте легенды о Петре, который мы можем найти отчасти в творениях Иринея, Оригена, Тертуллиана и Евсевия, а отчасти в апокрифических сочинениях,[309] общая сюжетная линия противоборства Петра и Симона Волхва в Антиохии и Риме сохранена, но отсутствует неприязненное отношение к Павлу. Павел назван вторым, после Петра, основателем Римской церкви. Эта легенда утверждает, что оба апостола мученически погибли во время гонений Нерона, в один день (29 июня) и год, или с разницей в один год, но в разных местах и разной смертью.[310] Петр был распят, как и его Учитель (только вниз головой[311]). Это произошло либо на холме Яникул (где стоит церковь Сан–Пьетро ин Монторио), либо, что более вероятно, на Ватиканском холме (где во времена Нерона находился цирк и совершались казни);[312] Павел, как римский гражданин, был обезглавлен. Его казнили за пределами города, на Остийской дороге близ Трех Источников (Tre Fontane). По пути к месту казни оба апостола даже прошли по одному и тому же отрезку Аппиевой дороги. В конце II века римский пресвитер Кай (Гай) указывал на их надгробия, или трофеи,[313] на Ватикане и Via Ostia. Согласно «Календарю» Римской церкви, начинающемуся со времен Либерия, торжественное захоронение останков Петра в катакомбах Сан–Себастиано и останков Павла на Via Ostia состоялось 29 июня 258 г. Столетием позже останки Петра были навечно захоронены в соборе св. Петра на Ватикане, а останки апостола Павла — в соборе Св. Павла (San–Paolo fuori le mura) с внешней стороны Porta Ostiensis (ныне Porta San Paolo).[314]