Тайны серебряного века - Анатолий Терещенко

Никанор вспомнил о красных вождях, красочно описанных Донским атаманом Петром Красновым в недавно прочитанном им его романе «От двуглавого орла к красному знамени». Вышел роман давненько — в 1922 году, а прочел он совсем недавно. Так, один из персонажей — некий Бархатов живо представлял недавно увиденные события:

«Грязного Ленина, с небритой щетиной бороды и с вислыми монгольскими усами, дышащего смрадной вонью давно не мытого и страдающего несварением желудка человека, — такого, каким появился он на площади у Финляндского вокзала, еще при Керенском, несомый на плечах рабочими. Грязновато одетый, в ватном пальто, в шарфе, с большими галошами на грязных ногах. Засунул кепку в карман…

Он вспомнил Троцкого: в английском помятом френче и галифе, с обмотками на кривых жидовских ногах, с типичным горбоносым лицом, в пенсне… Непрезентабелен был и этот. Сходил своим криком на начальника. Гипнотизировал толпу злобною силою. Встало в его памяти и хорошо знакомое лицо Зиновьева, лохматого, ожиревшего актера из плохого местечкового театра…»

— Наше место с теми, кто пожелает сбросить красную деспотию, — с немцами, — громогласно заявил могучим басом широкоплечий и более образованный и начитанный из них Федот Дроздов. — Надо войной остановить дальнейшее разрушение державы и приступить к созиданию. Надо уничтожить то, что разрушало, разъедало, растлевало Россию.

Все закивали в знак согласия.

— Мне думается, то, что делают парижские ровсовцы, — это булавочные уколы по «Совдепии». Диверсии, террор — все глупости. И диверсантов, и террористов чекисты переловят. Сейчас нужен пушечный удар по Советской России, — высказался бывший ростовчанин, длинный, костлявый и узколицый Семен Большаков.

— Любо! — хором гаркнули казаки.

И вдруг Семен Большаков прослезился, вспоминая погибшую семью, и запел:

Как на грозный Терек выгнали казаки,

Выгнали казаки сорок тысяч лошадей

И покрылось поле, и покрылся берег

Сотнями порубленных, пострелянных людей.

Песню поддержали остальные. У всех наворачивались слезы на глаза. Песня оказалась длинная с неизменным припевом:

Любо, братцы любо,

Любо, братцы, жить!

С нашим атаманом

Не приходится тужить!

Публика, присутствовавшая в погребке, преимущественно из немцев, искренне зааплодировала русским людям.

— Хлопцы, — заметил Никанор Кривошеев, — а ведь правда, в эмиграции мы оценили солидарность и спаянность казаков, выгодно отличающую их от общерусской интеллигенции, этой «людской пыли», которая только пьет, жрет и предает Россию.

— Русский простолюдин, особенно из нашего брата, казаков, — это другой народ. Он носитель воли. Воля для нас всегда свободная, да не всегда добрая. Воля — это мысль, переходящая в действие. Нет ничего более увлекательного, чем воля, побеждающая непокорное тело. Воля — это стремление к счастью, а у счастья всегда должен быть путь. Болтовню всякую надо отбросить и готовиться с наганом и шашкой в большом отряде пойти на большевиков. Борьба и только борьба — венец победы.

Мы любим волю, свободу да посвист ветра в седлах и за развевающимися гривами коней. Немцы другой народ. Недавно я прочитал у прусского философа Иммануила Канта о способностях немцев ужиться с любым наглым и деспотичным режимом. Германцы приучены подчиняться властям, соблюдать законы и приказы. Строго чтить субординацию и «табель о рангах». Они во всем проявляют свойственную им дисциплину. Мы совсем другие, — подытожил Федот Дроздов.

Все закивали в знак согласия с «умником» о необходимости крестового похода против большевизма.

— Если мы желаем изменить Россию, если мы стремимся к тому, чтобы нашим детям и внукам жилось вольготно, вольно на казацких землях, надо начинать бороться с большевизмом конкретно прямо сейчас, используя возможность антибольшевистского настроя германцев. Божьи мельницы мелют медленно. Ветряки не закрутятся без порыва ветра.

Как писал Петр Крикунов в своем объемном исследовании «Казаки. Между Сталиным и Гитлером», казачество на протяжении всей своей истории обладало самобытными и историческими особенностями, которые позволяли ему всегда сохранять (или, по крайней мере, пытаться сохранять) свою исконную независимость от властей. Все правители нашего государства были вынуждены, так или иначе, считаться с этим удивительным явлением русской истории.

К сожалению, любовь к вольнице и независимости не раз заканчивалась для казачества трагически. Естественно, этой «слабостью» казаков старались воспользоваться враги нашего Отечества, которые всегда пытались привлечь их на свою сторону.

Так, в 1812 году Наполеон планировал создать «королевство Казацкое», а прославленный французский генерал Мюрат разрабатывал планы по созданию независимого казачьего государства, чем хотел прельстить или заставить перейти на свою сторону казачьих атаманов.

В 30 — 40-х годах ХХ века казачья эмиграция и вовсе оказалась на время в центре внимания разведок чуть ли не всех европейских государств, которые планировали воспользоваться услугами казаков в деле свержения большевистского режима в СССР или установления порядка в собственных владениях.

Поляки предлагали начать формирование Донского корпуса в Галиции, французы выделяли казакам автономные территории в Алжире или на границе с Италией, англичане обещали сформировать все тот же Донской корпус, после чего намеревались отправить его в одну из своих многочисленных колоний. Правда, за все эти услуги казакам предстояло бы расплачиваться после скорого, как они были уверены, возвращения на родину: полезные ископаемые, подряды на строительство или некоторые территориальные уступки — все это очень сильно интересовало новых западных «союзников».

Как видит читатель, казаки всякий раз становились разменной монетой при нестабильности в России и всемирных войнах.

* * *

Говоря о степени коллаборационистского участия казаков, рассеянных по разным странам Европы после большевистской революции 1917 года, стоит напомнить, что давление в «котле ненависти» к Советской власти в течение 1930 — 1940-х годов нарастало угрожающими темпами не столько для Советской власти, сколько для самого казачества. Естественно, создал условия для принятия решения верхушкой казачества идти в поход на «сатанинскую Русь» приход Гитлера к власти в 1933 году. Они поверили ему как силе, способной разрушить восточнославянский Вавилон.

Поэтому пользовавшиеся репутацией прирожденных воинов и непримиримых врагов Советской власти казаки одни из первых привлекли внимание нацистов. Причем с самого начала подразумевалось, что казаки будут участвовать в боевых действиях и нести ратную службу на стороне вермахта, в отличие от добровольцев вспомогательной службы, так называемых «хиви». Немцы их еще называли «наши Иваны» или «наши русские». Они, как правило, использовались в тыловых службах в качестве водителей автомашин, скотников, конюхов, разнорабочих и прочего обслуживающего персонала.