Иван III - Николай Борисов

Наконец, дошло дело и до завершающих мелочей. Был составлен полный текст присяги, которую должны были принести новгородцы своему Государю. Этот текст был оглашен московским послом подьячим Одинцом не на вечевой площади, как обычно, а «у владыки в полате» (31, 320). Через день новгородцы изъявили согласие не только присягнуть Ивану на его условиях, но и отдать ему для устройства резиденции старинное Ярославово дворище в центре города.

Великий князь повелел изготовить точную копию текста присяги и дать ее новгородскому владыке для собственноручной подписи и печати, а также для заверения печатями всех пяти районов («концов») Новгорода. 13 января началась процедура присяги. Часть новгородской знати целовала крест перед лицом самого великого князя в его ставке «у Троице на Паозерие». Простолюдины совершали обряд в самом городе.

Под занавес переговоров с новгородцев взяли еще ряд обещаний: не мстить псковичам и тем новгородцам, которые перешли на службу к Ивану III; признать переход Двинской земли и Заволочья под власть Москвы; даже заплатить ругу каким-то попам, почему-то обиженным новгородцами (31, 321).

Во вторник 13 января сломленные тяготами осады новгородцы сдались и «отворили град» (41, 215). Иван III прекратил осаду Новгорода. Через два дня в раскрывшиеся городские ворота въехали посланные Государем бояре для принятия присяги у горожан. К этой почетной миссии были определены воеводы князь Иван Юрьевич Патрикеев, Федор Давыдович Хромой, князь Иван Стрига Оболенский, братья Василий и Иван Борисовичи Морозовы. Вся церемония для знати совершалась в палате на владычном дворе, «по той бо день веча не бысть в Новегороде» (31, 321). После этого московские дьяки и «дети боярские» разъехались по городу, приводя к присяге всех подряд. «…Все целовали люди, и жены боарьскые, вдовы, и люди боарьскые» (31, 321).

Итак, военная часть похода была окончена. Настало время дипломатии и демагогии. Ратных людей можно было понемногу отправлять по домам. В субботу 17 января Иван III «отпустил» псковичей. За службу они получили от него лишь «кубок позлащен» да двух лютых послов, которые по дороге к Пскову грабили всех подряд, а в самом Пскове самым бессовестным образом вымогали у горожан дорогие «поминки». Когда псковичи попытались пожаловаться на них Ивану, тот лишь с досадой отмахнулся от этой докуки. (Иван по-своему оценил заслуги послов. Один из них, Василий Китай, был через несколько дней назначен новгородским наместником.)

В воскресенье 18 января новгородская знать «била челом» Ивану III о том, чтобы он принял ее на свою службу. В тот же день архиепископ Феофил обратился к великому князю с просьбой дать своих приставов для защиты многочисленных беженцев, скопившихся в Новгороде и боявшихся возвращаться в свои волости из страха перед московскими ратниками. Иван исполнил просьбу владыки.

Убедившись в том, что Новгород в его руках, великий князь 20 января отправил в Москву гонца по имени Слых с вестью о том, что он «отчину свою Великы Новгород привел въ всю свою волю и учинился на нем государем, как и на Москве» (31, 322). Делая по сотне верст в день, гонец примчался в столицу 27 января, в самый день именин Ивана III.

Между тем в Новгороде продолжались пышные похороны боярской республики. 21 января Иван принимал дары от новгородских богачей. На другой день он поставил Новгороду своих наместников — братьев Ивана и Ярослава Оболенских. Оба воеводы были известны как беспощадные администраторы. В их ведение передавалась правобережная, Торговая «сторона» Великого Новгорода. Через несколько дней еще два жезла наместников получили опытные в новгородских и псковских делах, а также известные своей свирепостью московские бояре Василий Федорович Китай и Иван Зиновьев. Им велено было ведать делами левобережной, Софийской («Владычной») стороны Новгорода (41,216).

Любитель всякого рода исторической символики, Иван настоял на том, чтобы резиденция его «правобережных» наместников находилась на Ярославовом дворище, где обычно собиралось общегородское вече. В древности же именно здесь находился двор киевского князя Ярослава Мудрого (1019–1054). Это решение Ивана должно было стать наглядным выражением его любимого тезиса о том, что он не разрушает традицию, а всего лишь возвращается к мудрой «старине», к той системе отношений великих князей с Новгородом, которая существовала до возникновения боярской республики в 1136 году.

Победитель не спешил, однако, лично насладиться зрелищем коленопреклоненного Новгорода. И на то была серьезная причина. В городе все еще свирепствовал мор. Только неделю спустя, в четверг 29 января, Иван торжественно въехал в покоренную им «северную Флоренцию». Вслед за ним ехали братья, бояре, весь московский двор. Отстояв обедню у святой Софии, великий князь поспешил вернуться к себе на Паозерье. Там, в московском лагере, был дан торжественный обед для московской и новгородской знати. Вновь зазвучали витиеватые здравицы, зазвенело серебро многоценных даров. Кончилось торжество, как обычно, всеобщим пьяным гомоном, в котором голоса тех, кто изливал радость, сливались со стонами тех, кто заливал горе.

Завершились церемонии и отшумели пиры. Бродячие псы дочиста изгрызли доставшиеся им кости. Настало время проявить силу новой власти. 1 февраля, в Прощеное воскресенье, Иван приказал за какую-то вину взять под стражу купеческого старосту Марка Памфильева. На другой день арестовали знаменитую Марфу-посадницу и отправили под стражей в Москву. Вместе с ней взяли и ее внука Василия, сына Федора Исаковича Борецкого, брошенного в московскую темницу еще в 1475 году. 3 февраля Иван произвел чистку новгородского дипломатического архива. Из него были изъяты все договоры Новгорода с великими князьями Литовскими и с польскими королями. 6 февраля был арестован знатный новгородец Григорий Арбузьев. В те же дни незваные гости посетили и еще некоторые новгородские усадьбы. 7 февраля скорбный караван новгородских пленников отправился в Москву. Имущество пострадавших было отписано на государя.

В Соборное воскресенье (8 февраля) Иван III вновь побывал в Новгороде и присутствовал на торжественной литии у стен Софийского собора. Это богослужение не случайно отмечено было присутствием государя. Согласно уставу этого дня на литии в присутствии всего духовенства и при большом стечении народа читался Синодик в Неделю православия. Там содержались многолетия православным царям и великим князьям, а также анафемы еретикам. Содержание Синодика менялось в зависимости от перемен церковно-политической конъюнктуры. Иван хотел доподлинно знать, кого теперь славят и кого проклинают новгородские попы.

После церемонии владыка вновь отправился в гости к Государю на Паозерье, где состоялся званый обед. Очевидно, великий князь каким-то образом ублажил владыку, который через четыре дня явился к нему с богатыми дарами. Впрочем, это могли быть и прощальные дары: новгородская эпопея подходила к концу.

Во вторник 17 февраля 1478 года Иван III рано утром выехал из Новгорода. До первого стана в Ямнах его проводил сам владыка Феофил, подаривший князю на прощанье бочку вина и породистого жеребца. Тут же суетились и гости помельче, принесшие Государю на дорогу свои скромные дары — мехи с вином и бочонки с хмельным медом. Всем им Иван III дал в Ямнах прощальный пир и отпустил обратно в Новгород.