Офицер: Офицер. Тактик. Стратег - Андрей Земляной

Большевик дико расхохотался, а потом весело сказал:

– Дали ж тебе фамилию – ни прибавить, ни убавить! П…дуй, жмот скотский! Некогда мне с тобой условия сдачи обсуждать. Сдадитесь так, без условий!

Постановление ЦИК СССР

от 20 ноября 1938 года

Учитывая высокую ценность научных разработок в военной сфере и необходимость поощрения ученых и специалистов, занятых военной наукой, учредить правительственную награду «Орден Засядько»[169].

Из статута «Ордена Засядько»

Орден учрежден для награждения за большие заслуги в деле развития оборонной науки Союза ССР.

Орденом награждаются:

военнослужащие РККА, Военно-Морского Флота, а также сотрудники органов Народного комиссариата внутренних дел СССР.

граждане СССР, внесшие выдающийся вклад в военную науку, и научные коллективы – за значительные разработки в сфере обороны…

Глава Третьего рейха Адольф Гитлер мерил свой кабинет быстрыми широкими шагами. На лице его застыла угрюмая гримаса, свидетельствовавшая о крайней степени раздражения фюрера великой германской нации.

Только что из кабинета в Бергхофе вышел фон Риббентроп, сменивший на посту министра иностранных дел слабовольного нытика фон Нейрата. И не зря сменившего: бодрый и уверенный в себе Риббентроп, на лету подхватывавший идеи фюрера, был действительно одним из лучших и ближайших соратников правителя новой Германии. Но сегодня, но сейчас…

– …Мой фюрер, только что пришло донесение из Варшавы: поляки объявили войну Советской России.

– Что?! ЧТО?!! Повторите, что вы сказали, Иоахим?!

– Польское правительство сделало заявление о том, что с нуля часов тридцатого октября сего года республика Польша находится в состоянии войны с Союзом Советских Социалистических республик… Что с вами, мой фюрер?!

Гитлер вскочил на ноги, выпучив глаза и злобно оскалившись. Он буквально прыгнул к Риббентропу и ухватил его за рукав:

– Как вы это допустили, я спрашиваю?!!

Министр иностранных дел Третьего рейха отпрянул назад:

– Но, господин рейхсканцлер… мой фюрер… что же мы могли поделать? – залепетал он. – Как мы можем не дать Польше вступить в войну? Ведь это все-таки независимое государство…

– Вы знали о польских планах? – наступал на опешившего Риббентропа Гитлер. – Скажите мне, Риббентроп: вы знали об этих планах?!

– Н-нет… Мой фюрер, я – ничего… Это – разведка! – в отчаянии взвыл министр иностранных дел. – Разведка! Разведка!!! – иступленно вопил он.

Гитлер неожиданно смягчился:

– Ну-ну, старый товарищ, ну-ну… – Он похлопал Риббентропа по плечу. – Что это вы, в самом деле, а? Я верю вам, Иоахим, верю. Разведка подвела нас – и вас, и меня, но что же делать? Адмирал Канарис проиграл этот раунд, но бой остается за нами, верно?

Риббентроп икнул и судорожно кивнул.

– Ну вот, дружище, а теперь идите. Идите, занимайтесь своими делами, а мне провидением поручено попробовать исправить то, что натворили эти сраные свинские собаки!..

Но когда министр ушел, рейхсканцлер дал волю своим чувствам. Он выл, точно горный тролль, ругался, словно пьяный докер, и орал, словно обворованный лавочник.

– Ублюдки! Обоссанцы! Сраное дерьмо! Дерьмо вместо этих сортирных мозгов! Куда они лезут, сраные рогатые скотины?! Русские разорвут их в клочья! И правильно сделают! Но пока эти сраные русские будут рвать в куски этих сраных поляков, что делать нам?!!

Вспышка гнева закончилась так же внезапно, как и началась. Гитлер сел за стол, уронил голову на руки. Плечи его затряслись так, что со стороны могло показаться, будто фюрер германской нации рыдает. Но это было не так: Гитлер беззвучно хохотал.

– Нет, это же надо?! Все было так хорошо рассчитано, все было подготовлено, все было заранее спланировано. И? И?!!

Он врезал кулаком по столу. Затем еще раз, еще раз и еще. Гитлер бил до тех пор, пока не разбил вдребезги толстое стекло, покрывавшее столешницу. Осколки впились в кожу, потекла кровь, но он не замечал этого. Закинув голову, Гитлер хохотал и выкрикивал в потолок:

– Это же надо?! Чехи сдались без боя, австрийцы с нами! Как хорошо могло все продолжаться! Поляки стали бы первой ступенькой к мировому господству, а теперь?! Теперь?!!

Вдруг он смолк и посмотрел прямо перед собой.

– Надо написать письмо Сталину, – произнес он медленно, с расстановкой. – Мы поможем ему с поляками, а он… – тут фюрер на мгновение задумался, – …он отдаст нам часть Польши. Например, по границам Российской империи. Или как-нибудь по-другому. Надо сейчас же написать Сталину. Немедленно…

Через несколько минут, когда разбитое стекло заменили, а Теодор Моррель[170] перевязал порезанную руку и смыл кровь, Адольф Гитлер сидел за столом, и его карандаш стремительно бежал по листу бумаги. «…Дорогой господин Сталин. Весь германский народ – и я в том числе, возмущен наглой, ничем не спровоцированной акцией, предпринятой польским правительством. Германия готова оказать Советской России любую посильную помощь в деле обуздания зарвавшегося агрессора. Наши незначительные идеологические разногласия отступают, когда братский народ, чью помощь во времена разгула грабительского Версальского договора Германия хорошо помнит, страдает под ударами подлецов, напавших тайком, из-за угла, словно бандиты на ночной улице. В знак доброй воли это письмо вам вручит небезызвестный вам Тельман…[171]».

Сталин еще раз перечитал меморандум, врученный ему Шуленбургом и Эрнстом Тельманом, разгладил усы, усмехнулся.

– Ай, как торопится господин Гитлер, как спешит. Боится не успеть к шашлыку. Боится, что без него все съедят. Надо, чтобы к нему кто-нибудь съездил, успокоил. А то ведь как волнуется, как волнуется…

Окончательно наступательный порыв поляков кончился на линии укрепрайонов, которые за два года были не только приведены в полный порядок, но и значительно усилены как по вооружению, так и по коммуникациям. Здесь не было спецназа Новикова, но в полной мере проявили себя авиационные полки Особого резерва РККА, которые не давали поднять головы полякам, несмотря на их неплохую зенитную артиллерию. Но большинство зенитных средств ничего не могли поделать со штурмовиками Су-2.