Шатун - Сергей Шведов

– Слава боготуру Всеславу! Слава боготуру Осташу! – громким и сильным голосом произнес Сновид. – Пусть всегда пребудет над ними длань бога Велеса, а дарованная им сила никогда не иссякнет в боготурских жилах.

Толпа встретила слова кудесника Сновида бурей одобрения. Многим до последнего не верилось, что длань Скотьего бога будет простерта над простолюдином. Веселье на заснеженной поляне вспыхнуло с новой силой, и где-то там, в многочисленных хороводах, затерялся еще один герой сегодняшней ночи, Искар Шатуненок, столь успешно поспособствовавший братану в добром деле.

Торуса удачей Осташа нисколько не огорчился и даже покружился вокруг костра в веселом хороводе, дабы согреть подмерзающие члены. Ган Карочей тоже отплясывал в свое удовольствие на пару с подвернувшейся женкой. По мнению Торусы, ган мог выбрать женку годами помоложе и ликом поприятнее. Но, видимо, чем-то она пленила сердце скифа, если он удостоил ее не только танца, но и беседы. Торуса подмигнул крутившемуся поблизости Клычу и указал глазами на полюбившуюся Карочею страхолюдину, которая, к слову, не была женщиной. Конечно, в такую ночь и почтенные мужи наряжаются кто во что горазд, но в данном случае лицо ряженого было явно неславянским, а взгляд и вовсе показался боготуру звероватым. Смотрел этот переодетый женщиной чужак на боярина Драгутина, который стоял у костра, и тоже не в одиночестве. Лицо его собеседницы было прикрыто личиной, но ее фигура показалась боготуру знакомой.

– Кудесница Всемила, – шепнул на ухо Торусе стоявший на спиной Садко.

– Откуда знаешь?

– Клыч уже успел перемолвиться словом с Макошиной стражницей Мадушей, – пояснил мечник. – Вон она, ошуюю кудесницы стоит.

Торусе показалось странным, что Всемила прибыла в стольный радимичский град тайно, не поздоровавшись ни с Великим князем, ни с кудесниками, ни с народом.

– Присмотри за кудесницей, – приказал Торуса мечнику. – Проводи до места, но глаза не мозоль.

Садко в ответ только головой кивнул. Разумный был мечник, хотя и попал один раз впросак по вине Шатуненка. А может быть, не столько Шатуненка, сколько ведуний. Торуса теперь не сомневался, что Ляну братаны похитили если не с ее согласия, то с ее ведома и к выгоде боярина Драгутина. Если принять за правду слухи, которые распространяет Карочей, то история с Макошиным ложем будет иметь продолжение, и Торусе следует быть начеку.

Искар сошел с круга под радостные вопли толпы, весьма довольный и собой, и неоплошавшим Осташем. За братана он был рад, хотя и удивился немного, как легко тому досталось заветное боготурство. Вот вам и бакуня Осташ, а ведь никто его всерьез не принимал, даже Данбор иной раз махал с досады рукою в сторону сына. А Рогволд, выходит, слово своего держать не хочет, иначе не полез бы в круг мешать Осташу. Вот и верь после этого божьим ближникам! Прав, видимо, Хабал, когда говорит, что смердам нужен свой бог, который установил бы порядок в мире к их выгоде, а нынешние славянские боги сделали неверный выбор в пользу людей жадных и попустили им, когда те стали правду извращать к своей выгоде.

Смешавшись с толпой, Искар на всякий случай вывернул мехом наружу свой кожух, а лицо прикрыл личиной. Прятался он сейчас не от злых духов, а от недобрых людей. У божьих ближников наверняка есть вопросы к сыну Лихаря Урса, впрочем, вопросы были и у Искара, но ответ на них он рассчитывал получить от последнего волхва урсского Лесного бога Ичала Шатуна. Об Ичале Шатуне Искар узнал сначала от Хабала, а потом насел на гана Багуна. Припертый к стенке Щек обещал свести Искара с Ичалом, но делать этого не торопился. Искар Багуну-Щеку не верил и решил поискать более надежных людей среди урсской старшины. И, кажется, нашел такого человека в лице гана Годуна.

Искар возвращался в стольный град, хотя гульба вокруг зажженных костров только набирала силу. Следовало соблюдать осторожность, ибо ни князь Всеволод, ни боярин Драгутин не простят сыну Лихаря Урса нападение на княжьих мечников и освобождение пленных. Если Искар попадет в руки божьих ближников, то не сносить ему головы. Отрок и в бойцовский круг вступал не без опаски, но Великий князь не решился на глазах обывателей, среди которых было немало урсов, нарушать древний обычай. Другое дело, что Всеволодовы ищейки могут напасть на Искара сейчас, когда он пробирается к городу с группой мужчин и женщин, слегка подмерзших на студеном ветру. Однако никто пока Искара не преследовал, хотя за его спиной и кучковались странного вида людишки, не столько хмельные, сколько прикидывающиеся таковыми. Впрочем, Искар почти сразу определил, что следят они не за ним, а за двумя женщинами, которые шли на десяток шагов впереди. Одну из этих женщин он видел рядом с боярином Драгутином и даже, кажется, опознал.

Городские ворота были распахнуты настежь, а подмороженная стража не приглядывалась к хмельным обывателям, возвращающимся под родные крыши. Искар, однако, усомнился, что четверо его случайных попутчиков проникли за городские стены с мирными намерениями. Лица негодяев были скрыты под личинами, но их действия не оставляли сомнений в том, что готовится кровавое дело. Во всяком случае, люди эти были вооружены, хотя и старательно прятали мечи от глаз стражников под пестрыми одеждами.

Судя по всему, кудесница Всемила не замечала преследователей и шаги не ускоряла, более того, она держалась в тени высоких заборов, подальше от толпившихся на улицах подвыпивших горожан. Надо полагать, кудесница не хотела быть узнанной. В темный переулок она свернула без опаски, не беря в расчет преследователей, которые бегом бросились за ней, решив, видимо, что один случайный прохожий не станет им помехой в деле. Искар, не ожидавший от разбойников такой прыти, слегка запоздал с вмешательством и успел только криком предостеречь идущих впереди женщин. На крик обернулась спутница кудесницы и без раздумий подставила грудь под колющий удар меча. Всемила успела отскочить к изгороди и обнажить кинжал. Подбежавший Искар ударом ноги отбросил одного из нападающих в сторону и всадил нож в бок второму. Нож, впрочем, тут же переломился, поскольку бока шалопуги были прикрыты кольчугой. Из чего Искар заключил, что перед ним не обычные грабители, а люди, отлично знающие, кого они избрали объектом нападения. Тяжко пришлось бы Искару, у которого даже меча с собой не было, если бы ему на подмогу не прибежал вынырнувший из-за поворота Садко.

Торусов мечник без раздумий бросился в свалку и отвлек на себя двоих из нападающих, чем здорово помог Искару. Пока сбитый им с ног разбойник поднимался на ноги, отрок ударом кулака опрокинул его товарища на мостовую. Подхватив меч только что поверженного врага, Искар обрушил его голову первого, не ко времени ринувшегося в драку, шалопуги. Удар был смертельным, и негодяй даже не вскрикнул. Молчали, между прочим, и оставшиеся в живых, что не могло не навести Искара на кое-какие размышления. Садко с Искаром оказались более искусными бойцами, чем их противники. Самое время было шалопугам обращаться в бегство, но они предпочли принять смерть, не отступив ни на шаг. Мечник Садко был удивлен таким упорством врагов, которых принял поначалу за обычных грабителей, а потому и сдернул с убитых личины. Но и открытые мертвые лица ничего не сказали мечнику, зато Искар убедился, что возникшие у него подозрения небеспочвенны. Этих четверых он видел в лагере Хабала, и направить их мечи в грудь Макошиной кудесницы мог либо сам колдун, либо Рада, которую эти молчаливые печальники растущего бога слушались беспрекословно.