Грязная жизнь - Владимир Колычев

Скорпион?.. Уж не тот ли самый?

– Это ты ментов грудами валил? – сменил тон Бубновый.

– Я! Я их всех, уродов, замочу!

Угроза в устах этого полуживого человека звучала по меньшей мере смешно и нелепо. Но это если не знать, кто он такой. А если он действительно мифический Скорпион, то смех должен был застрять в глотке.

Это не человек. Это какой-то монстр. Полная «отмороженность», дикая наглость, зверская жестокость и невероятный фарт. О гастролях его банды уже слагают легенды. Еще никому и никогда не удавалось так лихо разгуляться, как этим «беспредельщикам». Они заслужили ненависть ментов. Они разозлили и честных воров. Из-за них менты зверели, шерстили всех подряд. Накрывали малины, повязали кучу народа. Но презрения эти «беспредельщики» не заслужили.

И о самом Скорпионе уже ходили мифы. Его не раз пытались убить, но никому это не удавалось. Заточки не причиняли ему никакого вреда, пули от него отскакивали. Два раза все же его убивали. Но он оживал, воскресал из мертвых. И шел сеять смерть. Его боялись, перед ним трепетали.

В какой-то мере Слепой уважал этого Скорпиона. Только это ничего не меняло.

– Кукарекал один петух, – усмехнулся Бубновый.

И этот знает о Скорпионе, но мысль его работает в том же направлении, что и у Слепого.

– Петушок ты наш! – надвигаясь на Скорпиона, глумливо скривился Кузбасс.

Теперь и они войдут в легенду. Не каждый ведь может похвастаться, что он отпетушил самого Скорпиона.

– В рот вас всех, козлы! – заорал приговоренный к опущению.

Слепой слышал, насколько опасен Скорпион. Его укус смертелен. Но как-то не верилось, что этот доходяга, избитый ментами до полусмерти, на что-то еще способен.

* * *

С апреля месяца ловит он Скорпиона, а все безрезультатно. Как будто бандит и его ублюдки не люди, а призраки. Николай Павлович испытывал невольный ужас, когда ему приходилось составлять отчеты об их злодеяниях. Он уже давно забыл о покое и нормальном человеческом сне. Все время в работе, и днем и ночью, командировки, расследования, розыск. Но все безрезультатно. Скорпион как тень ускользал из расставленных ему силков. Кривобоков уже отчаялся поймать его. И когда ему сообщили о задержании главаря знаменитой банды, на какие-то мгновения у него даже остановилось сердце. Звонили из Тулы.

– Повторите, что вы сказали? – закричал он в трубку.

– Взяли вашего Скорпиона. При задержании он убил одного омоновца, второго тяжело ранил.

– Задержали только его одного?

– Да. С ним были еще двое. Их пытались поймать, но они застрелили двух омоновцев и скрылись.

– Где Скорпицын?

– В изоляторе временного содержания. Сегодня переведут в следственный изолятор.

– Нет, не надо! – От собственного крика заложило уши. – Усильте охрану и дожидайтесь моего приезда.

Николай Павлович все еще не верил, что Скорпион у него в руках. Ему казалось, что за время, пока он будет в пути, этот монстр растворится в воздухе, исчезнет как дым. Или, что более вероятно, при переезде из одного изолятора в другой его отобьют подельники.

О Скорпицыне Кривобокову доложили утром, а уже в середине дня он был в Туле. Вместе с ним прибыла его следственная бригада.

Городок, где задержали Скорпицына, с ночи оцепили со всех сторон местным ОМОНом и СОБРом, прочесывали улицы, проверяли квартиры, дома. Пытались найти и обезвредить банду Скорпиона. Только пока безрезультатно. К Туле со всех сторон подтягивались силы МВД и ФСБ для большей эффективности оперативно-розыскных мероприятий. Бандиты могли находиться и в самом городе. Их нужно найти во что бы то ни стало.

Первым делом Николай Павлович хотел увидеть Скорпицына. Но в изоляторе временного содержания его уже не было. Все же перевели его в СИЗО. Но не в камеру, а в тюремную больницу.

Дело в том, что вчера при задержании Скорпицына жестоко избили. Но это понятно. Как-никак омоновца убил. А когда узнали, кто он и в чем подозревается, кулаки и тяжелые полуботинки обрушились на него градом. Едва живого бросили в камеру. А там его взяли в оборот воры. Чем-то разозлил он их, и они попытались его опустить.

Но не тут-то было. Мирон буквально зубами вцепился в глотку одному уркагану. Мертвой хваткой сжал челюсти. Его били, пытались оторвать от жертвы. Но это только еще больше ожесточало его. Острыми зубами он разорвал шею вора, перегрыз ему сонную артерию. Потерпевший умер от потери крови. Случай беспрецедентный. Он шокировал двух других нападавших. У них буквально опустились руки, когда в состоянии аффекта, из последних сил, Скорпицын набросился на них. Одному он размозжил голову о стену. До второго добраться не успел. Помешали надзиратели.

Никто не мог ожидать такой прыти от него, избитого до полусмерти человека. А зря. Надо было знать, что Скорпицын не человек. Он нелюдь, его питают силы ада. В каком бы состоянии он ни находился, от него всегда будет исходить смертельная опасность.

Скорпицын лежал, прикованный наручниками, на больничной шконке. Рядом с ним с автоматами стояли два собровца. Еще столько же охраняли его у входа в палату. Наконец-то местное начальство осознало, насколько страшен и опасен этот монстр.

На нем не было живого места. Лицо – один сплошной синяк, резкий ледяной взгляд с трудом пробивается сквозь узкие щелочки глубоко ушедших под опухоль глаз.

Кривобоков с ненавистью посмотрел на него и присел на стол.

– Я старший следователь Генеральной прокуратуры по особо важным делам, советник юстиции Кривобоков. Я веду ваше дело, гражданин Скорпицын.

– Пошел в задницу! – скривил разбитые губы Скорпицын.

Послышался хриплый булькающий смех.

Этому ублюдку нечего терять, и он это прекрасно понимает.

– Я хочу знать, где скрываются члены вашей банды, – с трудом сдерживая себя в рамках приличия, спросил Кривобоков.

На этот раз Скорпицын промолчал. И демонстративно отвел глаза в сторону. Ты, мол, можешь убить меня, мент, но я тебе ничего не скажу.

– Ладно, вы не желаете говорить. Но мы все равно выловим ваших подельников, гражданин Скорпицын, можете мне поверить.

В ответ тишина.

Как будто кто-то укусил Николая Павловича. Он встал, собираясь уходить, и тут его прорвало.

– Ты, Скорпицын, ублюдок и мразь! – сорвался он на крик. – Я уничтожу тебя!

– Ты покойник, «мусор» дерьмовый, – процедил сквозь зубы Скорпицын.

Николай Павлович почувствовал на себе тяжелый, угнетающий взгляд. От него веяло смертью. На какое-то мгновение ему стало не по себе.

– Ах ты, тварь! – не выдержал один из омоновцев и, что запрещалось всеми законами и инструкциями, ударил подследственного кулаком в грудь.