Между - Jonni Q

состояние. И пока я не могу дать вам никаких гарантий. Он может ничего не вспомнить, а может прийти в себя и пойти на поправку. Нам остается только надеяться на лучшее, — предупреждает доктор и проводит нас к палате.

— Помните, что я сказал, мистер Рэй? Недолго…

Мы заходим в просторную, светлую палату. В нос тут же ударяет резкий запах стерильных бинтов, дезинфицирующих смесей и еще чего-то непонятного, но смутно знакомого, характерного для всех медицинских помещений. В памяти воскресают воспоминания с моего пребывания здесь. Нерешительно опускаюсь на стул около двери и дышу через раз, не позволяя себе ни одного лишнего движения. Будто от этого сейчас зависит жизнь Картера. Дэймон подходит к шторке, отделяющей его постель. Вижу гримасу отчаянья и безграничный боли, исказившей его лицо.

— Как ты, дружище? — вопрос Дэймона повисает в воздухе, ему отвечает лишь писк аппаратов жизнеобеспечения. Я не могу решиться подойти к нему. В моей голове Картер запечатлелся в образе улыбающегося парня, с живыми глубокими глазами, всегда оптимистичный и сдержанный. Мне так не хочется перечеркивать эти воспоминания его искалеченным виденьем.

Закрываю лицо руками и зажмуриваю глаза. Слышу лишь мерные вздохи аппарата ИВЛ и тихий голос Дэймона. Я стараюсь не слушать, но его слова раздирают мою душу на части.

— Ты выкарабкаешься, Картер! Не сомневаюсь! Мы же и не из таких передряг выбирались, да?

Делаю решительный вдох и встаю. На ватных ногах подхожу к Дэймону и заглядываю за ширму. Слезы предательски брызгают из глаз.

Мне невыносимо видеть Картера таким. Его лицо покрыто ссадинами и черными кровоподтеками, голова забинтована бинтами. К носу и рту подсоединены трубки аппарата, руки унизаны катетерами. Отворачиваюсь и утыкаюсь Дэймону в грудь. Я словно полностью обессиливаю, даже слезы перестают литься. Вокруг воцаряется страшная всепожирающая пустота… в которой мечется лишь одна навязчивая мысль — на его месте должна быть я. Это Йен хотел сделать со мной. Просто за то, что в его больном мозгу я средство мести его брату. За то, что я похожа на Клэр… и в другой жизни, как и она тогда, вновь предала его надежды. Мне становится нечем дышать. Я вырываюсь из рук Дэймона и выбегаю из палаты. Прямо за дверью опускаюсь на кушетку и пытаюсь выровнять дыхание. Легкие и горло словно сковывает спазмом. Дэймон в ту же секунду оказывается рядом, опускается передо мной на колени и гладит по волосам.

— Мия, прошу, успокойся. Тебе не стоило идти. Детка, тшшш… Какой я кретин. Не следовало вообще тебе ничего рассказывать!

— Дэймон, ты серьезно? — мне, наконец, удается сделать вздох полной грудью, — не следовало говорить? Там должна была быть я! — я указываю жестом на дверь палаты Картера.

Дэймон стискивает зубы, сдерживая крик.

— Не смей говорить так!

— Если бы сегодня утром мы поехали вместе, то…

Дэймон шикает на меня, заставляя замолчать.

— Хватит! Я не желаю больше это слушать. Ты здесь — со мной. Остальное неважно. Картер встанет на ноги. Я позабочусь, чтобы его окружали лучшие специалисты. А если ты будешь продолжать самобичевание, то сделаешь только хуже. Думаешь, этого можно было избежать? Или Картеру было бы легче, если бы ты лежала в соседней палате? Или еще хуже… — его голос прерывается. Он вскакивает и раздраженно проводит руками по волосам.

— Поехали домой, Мия. Хватит на сегодня…

Я послушно плетусь вслед за ним. У меня нет желания спорить, нет никаких эмоций и мыслей. Пока мы едем ко мне в квартиру, я просто отрешенно наблюдаю за проносящимися за стеклом огнями вечерних улиц.

Словно на автомате иду за Дэймоном в парадную, где мы в лифте поднимаемся на нужный этаж. Около моей двери вижу рабочих в форме. Прохожу мимо, даже не здороваясь. Мне все равно. Дэймон задерживается, что-то обсуждая с ними. Я захлопываю дверь, на ходу скидывая пальто и туфли, ложусь на кровать и забираюсь под одеяло. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я слышу хлопок входной двери. Сжимаюсь еще больше. Впервые мне не хочется, чтобы меня кто-то сейчас трогал. По-видимому, Дэймон чувствует это. Пока я пытаюсь найти компромисс со своим пошатнувшимся самообладанием, он готовит кофе. Вскоре аромат крепкого черного экспрессо выманивает меня из моего мягкого убежища. Я встаю и, ощущая себя виноватой за свою слабость, неслышно иду к Дэймону. Он сидит за барной стойкой, спиной ко мне. Голова подперта руками. Он разбит не меньше меня. Осторожно прижимаюсь к его спине, обвивая руками сведенные плечи. Дэймон на секунду вздрагивает, перехватывает мои руки и круто разворачивается ко мне лицом. Я стою между его коленей, запускаю пальцы в его непослушные волосы и неспешно перебираю пряди.

— Прости, что так все происходит, — наконец, тихо говорит он, — ты заслуживаешь совсем другого…

— Самобичеванием ничего не решить, — я цитирую его же слова и Дэймон ухмыляется, — Ты не знаешь, чего я заслуживаю. К тому же, это все неважно сейчас. Вопрос в том, что мы будем делать?

Дэймон отстраняется от меня. Без его объятий я словно замерзаю, обхватываю себя руками, чтобы вы выдавать дрожь.

— Я думал об этом. Не знаю, как я должен поступить. Пока я рядом с тобой, ты не будешь в безопасности. Йен не оставит попыток добиться своей цели. Его упрямству можно позавидовать.

Я обхожу барную стойку и сажусь напротив Дэймона.

— Так может, стоит обратиться в полицию? Даже если ты найдешь брата, что ты должен будешь сделать? Ты не можешь вершить самосуд. Это как минимум неправильно, и незаконно!

Дэймон вымученно вздыхает.

— В полицию? И что? Мы на территории иностранного государства, прости, но я с сомнением отношусь к вашей системе законопорядка. Единственное, что я могу сделать, это вернуть его домой, на своей территории у меня будет больше свободы действия и иные пути решения проблемы. Здесь у меня словно связаны руки. Но и тебя оставлять без защиты я не хочу.

Где-то глубоко внутри меня судорожно сжимается сомнение. Дэймон может уехать… как надолго? На день, месяц, навсегда? А есть в его мире место для меня? Или за пределами территориальной границы наша любовь невозможна? Может он ничего не говорит о нашем будущем, потому что не уверен, будет ли оно? Или, наоборот, считает его чем-то само собой разумеющимся, не требующим никаких обсуждений?

Меня гложет неведение, но мне не достает смелости спросить Дэймона напрямую. Должна ли я ехать вместе с ним в Нью-Йорк, или он остается здесь со мной? Столько вопросов… Массирую виски, пытаясь прогнать сомнения.

— Дэймон, в любом случае, здесь не