День ангела - Павел Комарницкий

- Не бойся, я с тобой Ирочка нежно прижимается сзади. Подкралась… Плохой я всетаки телепат.

- Неправда. Ты уже очень сильный телепат. К тому же Великий Спящий.

- Это дело я всегда любил, поспать и поесть. Слушай, а Великих Едоков у вас нет?

Она звонко хохочет, аж присела. И я тоже смеюсь. Смех лучшее лекарство от страха.

Она обнимает меня, и чтобы ей было удобнее, я становлюсь на колени. Вот так, теперь ее глаза как раз напротив.

"Ничего. Скоро тебе не надо будет падать на колени. Мои глаза всегда будут прямо перед тобой"

"Это здорово, правда?"

Но в ее глазах я читаю задавленный страх. Еще чтото? Говори вслух, ну!

- Рома. Перестройка мозга это не шутка. Ты можешь лишиться своего нового дара. Перестать быть Великим Спящим. Вероятность неблагоприятного исхода операции гдето двадцать процентов.

- Толькото? Когда твой папа впервые гадал на нас, пытаясь увидеть нашу судьбу научным методом, вероятность неблагоприятного исхода была более девяноста процентов. Причем под неблагоприятным исходом имелся в виду не какойто там дар ясновидения. Смерть.

Она прижимается ко мне, теснее и теснее. Крылья бесшумно разворачиваются, закрывая меня, как плащом. Господи, хорошото как!

- Ты же хотела сказать еще. Говори.

Она мягко смеется.

- От тебя стало совершенно невозможно скрывать какиелибо мысли. Ладно, Рома. Я делаю тебе следующее предложение. Можно оставить все, как есть. Мы с тобой будем жить вместе. Ты останешься человеком…

- Ясно. Между прочим, это не оригинальная идея. То же самое говорила мне твоя мама.

- То мама, а то я. Почувствуй разницу. И потом, возможность твоего перевоплощения ведь сохраняется, и будет сохраняться еще долго. Ну, чуть подправят программу, с учетом физического старения…

- И тебя устроит такая жизнь?

Я посылаю ей мыслеобраз Ирочка сидит в огромной золоченой клетке, навроде попугая ара, я лежу на диване, смотрю телевизор. Я встаю, потягиваюсь, накрываю клетку темным покрывалом пора спать…

- Нет, какой ты всетаки безобразный Ирочка смеется, и я тоже Я всетаки рассчитываю на большее. Неужели ты не позволишь мне спать с тобой, укрыв нас обоих крыльями?

- Есть еще два момента…

Я не продолжаю. Сама поймет, для чего ей иначе телепатия?

- Ну, первый вопрос решается просто. Убавим коегде, только и делов. Между прочим, мне кажется, провал нашего эксперимента случаен. Неправильный выбор позиции, я уверена, если бы я была сверху…

- Мелочи. А как со вторым вопросом? Насчет детей? Кстати, где твое кольцо?

Крылья сворачиваются. Она отстраняется. Показывает себе на шею кольцо висит на короткой нитке дешевеньких хрустальных бус, каким внешне выглядит прибор невидимости.

- Теперь оно мне и вовсе велико. А перекатывать его я почемуто не решилась.

- Родная, зачем весь этот разговор? Ну если даже случится так, что я лишусь этого своего дара, что с того? Буду спать нормальным, здоровым сном.

Я встаю. Хватит стоять на коленях. Но она снова прижимается ко мне, цепко обхватив руками.

- Договаривай…

- Это не все, Рома. Двадцать процентов это вероятность просто неблагоприятного исхода. Существует еще одна вероятность. Она совсем небольшая, гдето полпроцента…

Она смотрит на меня снизу вверх огромными сухими глазами.

- Это вероятность летального исхода. А ты думал, я взволновалась изза какогото там дара ясновидения?

Я судорожно прижимаю ее, глажу. Тоненькое, горячее тело. Даже еще не подросток.

- Совсем недавно ты не испугалась девяноста с лишним процентов…

- Не путай, Рома. Тогда у меня были шансы обрести свое счастье. Теперь шанс все потерять. Улавливаешь разницу?

Я смотрю в ее бездонные синие глаза.

- Взялся ходи. Правильно сказал? Решение принято, родная.

"Роман, извини. Это мама Маша. Все готово"

Мы вздрагиваем одновременно.

- Слушай я таинственно понижаю голос вынеси мне пояс… Ты знаешь, где он лежит. Искупнемся?

Страх еще не ушел из ее глазищ, но в глубине уже пляшет смех.

"А как же мама?"

"А твоя мама подождет. Ну куда ей теперь уже деваться?"

…

Красные, желтые, коричневые и зеленые размытые пятна переплетаются. извиваются, танцуют свой невероятно сложный танец. Они рассказывают мне про то, что было, есть и будет, а также про то, чему уже никогда не бывать. И я постепенно начинаю понимать, что они мне толкуют.

"Просыпайся… Пора…"

Теплый, упругий, пушистый шар мягко, но уверенно перекатывается в моей голове.

"Просыпайся… Ты смог…"

Сознание возвращается рывком, как будто включили мощную лампу. Я распахиваю глаза. Где моя Ирочка?

Я лежу на дне огромной ванны. Мокро… Здоровенная какая ванна, я такой еще не видел. Даже ванна витализатора, куда я ложился, кажется, была меньше…

Сосредоточенное лицо мамы Маши смотрит на меня через край ванны.

- Все, Победивший бурю. Теперь уже все.

Победивший бурю кто бы это мог быть… Ха, это что же, я?

Змеевидные отростки, удерживающие меня, исчезают, и я сажусь, придерживаясь за край ванны витализатора.

- Где моя Летящая под дождем? и только тут я понимаю, что пою и щебечу. Вслух говорю поангельски.

- Я выгнала ее, иначе она не дала бы мне работать смеется Белая молния Ты так жаждешь увидеть ее?

- Дорогая моя мама ее веки дрогнули более глупого вопроса не смог бы задать даже я сам.

Я вылезаю из ванны. Тело мое слушается, рукиноги в порядке. Но чтото еще за спиной…

Огромные белорадужные крылья распахиваются во всю мощь, я хлопаю ими, как петух, собирающийся заорать "кукареку", теряю равновесие и падаю.

- Осторожно смеется моя мама Белая молния ты чуть не сломал мне ребра, еле увернулась.

Я снова встаю. Белая молния внимательно рассматривает меня. Рослая, красивая женщина, в полном расцвете сил.

- Ты тоже ничего получился.

Стена передо мной становится огромным зеркалом. Я рассматриваю себя как бы с двух позиций. Одна часть моего мозга видит пацана с крыльями, тоненького и щуплого, даже еще не подростка. Но другая спорит красавец хоть куда. И глаза фиолетовые, изумительноглубокие, огромные.

"Где он?"

Люк тает мгновенно, и Летящая под дождем впархивает, как ласточка.

- Рома…

И только спустя пару секунд я понимаю, что она говорит порусски.