Филипп Август - Жерар Сивери

Взаимоотношения короля Филиппа с миром простонародья из городов и сельской местности затрагивали примерно 90% населения королевства. В самом деле, трудно оценивать численность знатных людей и членов их семей более чем в 120 000 или 130 000 человек, что составляло примерно 1% от всего населения. Всех представителей духовенства, как белого, так и черного, было не более 260 000, то есть примерно 2%, и это учитывая существование тридцати тысяч приходов и многочисленных общин каноников и монахов, мужских и женских.

Вот новое доказательство некоторого отхода знати на задний план: в 1206 году жители городов Фландрии приняли обязательство хранить верность в отношении короля. При этом они выступали в качестве гарантов соблюдения условий брачного соглашения между Филиппом Намюрским и Марией, дочерью Филиппа Августа, а также в качестве охранителей Жанны и Маргариты, дочерей и наследниц Бодуэна Константинопольского, которые прежде на некоторое время были отданы под охрану все того же Филиппа Намюрского. Какое лучшее доказательство можно найти возросшему влиянию городов, чем эту практику, уже применявшуюся прежде графами Фландрскими в их графстве, самом урбанизированном в Нидерландах, где горожане составляли 30% от всего населения? Короли Франции последовали примеру графов Фландрских и тем самым нашли дополнительный способ избавиться от посредничества крупных сеньоров и вассалов.

Кроме того, король Филипп продолжил практику своих предков, освобождая многочисленных сервов. Он одобрил две тысячи актов освобождения, и к концу его правления сервы стали составлять меньшинство в Иль-де-Франсе, тогда как в Бургундии, Нивернэ и Шампани их численность все еще была преобладающей над свободным населением. Впрочем, король не был единственным сеньором, освобождавшим сервов. В.-С. Джордан недавно показал, что монастырские обители в области Санса даровали свободу многим своим севрвам в ходе XIII столетия[281]. В других областях королевства освобождение от серважа проходило даже еще быстрее, чем в королевском домене. К 1200 году сервов практически нельзя было найти в Нормандии, Пикардии и Фландрии. Но даже в тех областях, где они еще остались, их положение далеко не всегда было плачевным. В области Шатодёна даже встречается категория сервов-министериалов, которых обычно можно было найти только в императорских землях. В 1207 году Филипп Август подарил старшине капитула Шартра право серважа, которым он располагал над Йодикусом, мэром Бюленвиля, его женой и детьми. Думал ли он, что делает каноникам никчемный подарок? Это маловероятно.

Королевская деятельность в пользу сельских и городских общин велась, в частности, путем выдачи хартий вольностей, содержавших некоторое количество привилегий. Король Филипп не пренебрегал этой практикой, и уже под конец своей жизни, в 1223 году, даровал одну хартию жителям Бомон-сюр-Уаз. Иногда он даровал особые милости: например, позволял членам какой-нибудь общины самим распределять между собой бремя королевских податей. Уже в 1181 году он разрешил именитым горожанам Шатонёф-ле-Тур избрать десять нотаблей, уполномоченных определять суммы налогообложения и осуществлять их взимание.

Дарование статуса «коммуны» обеспечивало самую полную автономию сельским и городским общинам — всегда в том, что касалось финансов, административного управления и, в принципе, в том, что касалось правосудия. Но Филипп II осознал опасность последней из названных вольностей и в 1207 году, жалуя коммунальную привилегию городу Перонну, позволил суду эшевенов выносить приговоры только по незначительным преступлениям, оставив серьезные случаи на рассмотрение суда королевского бальи.

Сохранились королевские акты, касающиеся и других коммун. В 1207 году Филипп Август подтвердил привилегии Руана и специально уточнил, что коммуна должна функционировать в соответствии с условиями, на которых ее статус был прежде пожалован королем Ричардом. В 1215 году король Франции даровал коммунальную хартию городу Крепи-ан-Валуа, а в 1220 году сдал в аренду этой коммуне свои мельницы, расположенные в Крепи. Л. Каролю-Барре насчитал пятьдесят коммун, которые король Франции учредил, признал или утвердил в старинных землях домена. К этому прибавились многие другие, благодаря присоединению Турнези, Артуа, Пикардии, Вермандуа (Турне, Ланс, Амьен, Бапом, Шони и т.д.), Нормандии (Руан, Вернёй, Кан, Фалез, Понт-Одемер), Пуату и Сентонжа (Пуатье, Ньор, Сен-Жан-д’Анжели). С 1221 по 1225 год, вместе с конфискованным графством Понтьё, прибавились коммуны Абвиля, Дуллана, Рю, Креси, Вабана, Сен-Жосс-сюр-Мер, Майок-Ле-Кротуа и т.д.

Во времена Филиппа Августа королевская власть была очень либеральной по отношению к сельским коммунам, особенно в Ланнуа и Суассоннэ, и допускала даже создание союзов коммун, таких как Брюйер-ан-Ланнуа с тремя другими деревнями, Серни-ан-Ланнуа — с четырьмя, Грандлен — с шестью. Король Филипп положил конец лишь одному союзу, самому большому, — Анизи-ле-Шато в Ланнуа, включившему в себя еще семнадцать деревень. В 1174—1175 годах Людовик VII даровал деревни Анизи-ле-Шато и ее союзу такую же хартию, какая была у Брюйерской коммуны. Однако от епископа Лана, Роже де Розуа, немедленно последовала яростная реакция: он собрал рыцарей из окрестных земель и разгромил коммунальных ополченцев 14 марта 1177 года. Людовик VII хотел было за них отомстить, но дело замяли. Став королем, Филипп взял на себя защиту крестьян Ланнуа, которые жаловались на чрезмерные поборы. В 1185 году он назначил дюжину эшевенов, уполномоченных ведать налоговой разверсткой, вернул статус коммуны деревне Анизи и ее союзу. Нов 1190 году он снова ее упразднил, ибо сельский союз зашел слишком далеко в своих действиях: местные жители скупали оружие и устраивали военные экспедиции, преследуя свои собственные цели.

Филипп II не был наивен. Прежде всего, исходя из финансовых соображений, он нуждался в сельских и городских коммунах в своей борьбе против феодалов, и в этом смысле коммуны выступали как раковая опухоль, разъедавшая феодальный строй. Но он не мог им позволить в свою очередь превратиться в автономную военную силу. Если же этой угрозы не было, он, не колеблясь, создавал новые сельские союзы: вокруг Серни-ан-Ланнуа в 1196 году, для жителей Краннеля, Борьё и других деревень в 1217 году.

Между тем Филипп II его советники все более и более осознавали опасность, которую представляли для королевской власти городские коммуны. Они так и не даровали статус коммуны Парижу и Орлеану, упразднили ее в Этампе в 1190 году, отменили несколько коммун, пожалованных Иоанном Безземельным городам Донфрону, Эврё и Алансону. Королевская власть становилась все более недоверчивой. В одном из своих последних актов, изданных в 1223 году, Филипп пожаловал горожанам Бомона такие же привилегии, которых прежде добились жители Шамбли, но уточнил при этом, что не дарует им ни статуса коммуны, ни права на пригород.

***

Считала ли королевская власть, что время коммун подходит к концу? По меньшей мере она желала лучше их контролировать, и королевские бальи чаще всего добивались в этом успеха. Но терпеливая и настойчивая попытка расшифровать эти послания, пришедшие из глубин Франции — свидетельства, которые нельзя отвергать, несмотря на слишком частое искушение их игнорировать, — показывает, что эти коммуны, городские или сельские, хорошо послужили королевской власти. Эта помощь проявилась не только лишь на поле боя при Бувине. Следует ли еще сомневаться в желании королевской власти использовать коммуны в борьбе против феодалов? Достаточно вспомнить, что Филипп Август вмешивался в пользу коммун, расположенных вне королевского домена или зависящих от других сеньоров, а не от него, в пределах старинных королевских графств и Нормандии.