Небо в алмазах - Alexandrine Younger

или безобидная шутка. Гела протянет руку в трудную минуту, он без мишуры видит любую ситуацию. Удивительно, но Лиза впервые могла признаться, что Гела, предлагая подвезти или прогуляться недалеко от Дома Советов, действительно вел себя, как друг. И это по-хорошему подкупало.

А ещё Сванадзе прекрасно спелся с Космосом. Теперь Холмогоров мог похвастаться, что в проклятущем Ленинграде у него есть приятель, который не только разбирался в иномарках и футболе, но и состоялся, как отменный собутыльник и психолог. Нашлись родственные души!

Чёрт дери! Про Гелу размышляла, а пришла к излюбленной инопланетной дорожке. Но иначе и быть не может, потому что Сванадзе самостоятельно подливал масло в огонь, говоря, что имеет огромное желание сдать её космонавту с потрохами! Пусть ловит с трапа самолета, раз такой распрекрасный жених. Ведь Космос обещал пригласить Гелу на свадьбу, которая… уже однажды сорвалась. Но у Коса есть шанс полюбить Ленинград также, как с детства любит его Лиза, помня о людях, которые обитают под сводами дождливого неба. Однако он выразился ясно. Будет ждать её решения. Ждать в Москве, как и сказал, и дело Лизы — сделать выбор, который…

Изначально не имел двух вариантов!

Может ли Павлова спокойно жить на балтийских берегах, когда сердце оставлено в суетливой Москве? Возможно ли стереть из памяти и души то, что с таким трудом осознавалось? Нет, и Лиза знает, что Космос — всегда дороже пересудов, косых взглядов и вчерашнего дня. Виноватых искать незачем. Просто ли показаться Холмогорову на глаза, помня, что с момента его отбытия из Ленинграда ничего не поменялось? Будет нелегко, но он должен быть хозяином своих слов, если обещал ждать! А долгих объяснений Лиза не любила, потому что с трудом к ним подбиралась, заметно страдая косноязычием, когда следует сказать нечто важное. Это у них с Пчёлкиным семейное.

Двое из ларца…

Но Лиза возвращается в Москву, заручившись наказом Ёлки — не творить глупостей, если что-то пойдет не так. Билет в родной город купить успеет, а разобраться в себе куда важнее. Раз уж решила упасть на космическую умную голову, как снег летом, то должна понимать, какие подводные камни ожидают на пути. Тем более — Кос устал воспитывать её через провод, и в последнем разговоре неделю назад просто бросил трубку, взбешённый тем, как надоели ему расстояния. Лиза не стала перезванивать, чтобы убедить Космоса в том, что не ему одному приходится терпеть лишения.

Как будто бы она уехала без причин! Но не теперь Лизе в этом разбираться. Она уже ему поверила, и нет оснований думать, что Космос мог ей лгать. Подозрения были ей ненавистны…

Первого апреля девяностого года Космосу Юрьевичу исполнится двадцать один год. Это день смеха или день дурака? Угораздило же космонавта начать свою биографию именно таким образом…

Это становится зловредной традицией, от которой волосы на голове встают дыбом — приближать ранние инфаркты в день появления на свет. Но Лиза знает, с кого берёт пример. Получи и распишись, Холмогоров!

Будет ему подарочек…

— Я надеюсь, что Косматого не хватит кондрашка, — Лиза помнила, что Гела, пользуясь правом мужской солидарности, находился в стане сочувствующих Космосу, — а то приготовилась к прыжку, умница. Как вор на ярмарку собиралась!

— Гелыч, вот что ты, а? — молодые люди расположились в машине, пользуясь тем, что ещё слишком много времени до самолета. Лизе просто не сиделось в доме тётки, которая попрощалась с нею с утра, а после сразу укатила в киевскую командировку. — Ты же понимаешь, что это лучший момент. Если нет, то ждите обратно. Покачусь бревнышком…

— Как будто пень не ясен, что ты на свадьбе друзей не только с ползунками пробежишься, но и свидетеля окончательно захомутаешь. А свидетель кто у нас? Скажите, как его зовут? Правильно, этот Буратино на имя греческое редкое откликается! Смотрите, голубочки сизые, не передеритесь! У вас для этого будет своя мыловарня…

— Я не собираюсь громко выяснять отношения, — показательные сцены никогда не приходились по нраву Павловой, пусть Кос находил в них свою особенную нишу, — ведь в моем случае такие разборки заканчиваются атомной войной. Или звездными войнами!

— Если наш колорадский тебя сдал, то свои распевки начнёте прям в аэропорту, — не слишком долгое знакомство уже позволяло Геле Сванадзе делать выводы о характере и Холмогорова, и Лизы. — Кос случая не упустит, а все посмотреть сбегутся, как в цирке! Дуэт неугомонных зараз…

— Гел, знаешь, что! Я — лицо заинтересованное, и поэтому… — в самом деле, стоит пожалеть, что Сванадзе обитает не в Москве, а в Ленинграде. Растаскивал бы их с Космосом по углам, если был бы добрым и удалым соседом по лестничной площадке, — вынуждена задать тебе вопрос на засыпку!

— Валяй, разрешаю, — вальяжно бросает грузин, рассматривая пачку сигарет, вытащенную из нового блока, — я же энциклопедия! Советская и большая…

— А как Ёлка Владимировна ещё не удавила тебя за особое мнение? — в последние полгода Лиза могла услышать от тётки то, что Гела — «незаменимый умница». Все-таки парень не зря просиживал модные джинсы на лекциях. — Ты же по любой маляве будешь выражаться, начальник!

— Готовлюсь в большое плаванье, — Сванадзе успел рассказать Павловой, что получил заветное место работы по протекции собственного отца, который окончательно умыл от него руки, поняв, что младший достаточно крепко встал на ноги. — Баклуши мне бить нельзя, не могу сидеть без дела. Пыльные кабинеты не пугают. Вот как-то так теперь у меня складывается бытьё, будто за двоих живу. За двоих, ёлы-палы! Сверхчеловек…

История Лёвы, потерянного и потерявшегося, была известна Лизе со слов самого Гелы. Время не стало лучшим врачевателем утрат, но Сванадзе обладал завидным умением — жил, не неся за собой шлейф вчерашнего дня. Воспевание слезливых драм было полезным свойством лишь для дешёвой бульварной книжонки, а Гела Сванадзе никогда не доверял подобному чтиву. В этом они с Павловой были схожи, как духовные близнецы, но…

Дьявол! Лиза не представляла, как всегда улыбчивый грузин привел себя к порядку, живя и не жалуясь. Чего стоило Геле не опустить руки, видя, как убивает себя единственный родной человек? Может, Гела не удержал брата в последней схватке со смертью, но он всегда продолжал бороться…

Когда-нибудь Лиза ответит себе на тревожащий душу вопрос, как и всегда это делала, но стрелки часов бежали только вперед, а всесоюзная столица ждала её почти полгода. Пора…

— Ты всё делаешь правильно, родимый! Не все твои ровесники способны отмести от себя обманчивые соблазны…

— Далеко ходить не надо? Рубишь, верю! Но не принимай это к себе,