Поцелуй волчицы - Андрей Михайлович Дышев

– Я прошу не нарушать правила и немедленно надеть спасательные жилеты! – обратился к пассажирам генерал, заметив, что уже почти все используют эти неудобные оранжевые безрукавки в качестве подголовников и подстилок.

– Этот дурацкий жилет будто свинцом набит! – капризно заметила Стелла. – И в нем очень жарко!

– Не придумывайте! – строго ответил капитан. – Вы обязаны строго придерживаться инструкции!.. Госпожа Алина! Вас это тоже касается, несмотря на всю вашу отчаянную храбрость.

– А что касается поступка Алины, – вспомнил генерал, – то не вижу в нем никакого криминала. Типичный нервный срыв. Легкая истерика, не более того. И давайте забудьте об этом! Капитан, я прав?.. Вот видите, капитан со мной согласен.

– Забудем? – повторила Стелла, внимательно изучая в зеркале свой глаз. – Почему это надо забыть? Мне, например, очень хочется узнать, в чем леди хотела обвинить капитана? Я просто умираю от любопытства!

– Как бы не умереть от жажды, – проворчала Дамира.

– Не знаю, как от жажды, но я наоборот… – невнятно произнес Мизин и, морщась, словно у него что-то болело внизу живота, опустился на руках в воду. Несколько секунд на его лице блуждало выражение блаженства. Облегченно вздохнув, он взобрался на плот и принялся насвистывать нечто веселое.

– Вы напустили сюда воды! – не преминула сделать замечание Дамира, глядя на мокрые джинсы студента.

– А вы хотели, чтобы я напустил сюда…

– Хватит болтать! – оборвал его генерал и, выкинув пустую бутылку в море, снова обратился к публике. – Я хочу обсудить с вами одну очень серьезную проблему. Это касается доктора Челеша.

– Вы никак не хотите оставить мою истерзанную душу в покое! – заметила Дамира.

– Пардон, мадам, – фамильярно извинился генерал и продолжил: – Следствие, которое я провел, привело меня к выводу, что доктор Челеш покончил с собой. Он выстрелил в себя и упал за борт вместе с пистолетом. Не хочу говорить о покойнике плохо, но все факты свидетельствуют о том, что своим безрассудным поступком доктор хотел насолить всем нам.

– Это ужасно! – всхлипнула Дамира.

– Это гадко! – усилил оценку поступка генерал. – Из-за него мы все перегрызлись, как собаки!

Версия генерала была шита белыми нитками, мне даже стыдно было слушать, как он жонглировал словами. Тем не менее, никто ему не возразил.

– Он нарочно порезал себе руку, – все громче и громче говорил генерал, – вымазал кровью перила, стены, обляпал капитанский китель, потом выбрался на палубу, сел на перила, свесив ноги вниз, и выстрелил себе в висок.

Генерал столь живо описал картину самоубийства доктора, словно был свидетелем этого.

– Сынок… – не к месту ляпнула Дамира и громко высморкалась.

– А теперь о самом главном! – сказал Эдди. Он словно перенял эстафету, взявшись закончить мысль генерала. Обойдя всех взглядом и убедившись, что все, кроме Алины, смотрят на него, он произнес: – Если мы расскажем полиции об этом самоубийстве, то каждый из нас попадет под подозрение, и мы будем долго ждать, когда следователи удостоверятся, что это, действительно, самоубийство. Но если мы скажем…

Он выдержал паузу и помахал толстым пальцем.

– Если мы скажем, что доктор Челеш утонул во время кораблекрушения, запершись в своей каюте в состоянии алкогольного опьянения, то его смерть будет расценена как несчастный случай. Это все хорошо понимают?

– Все, – грустно подтвердил Мизин и вздохнул.

– Госпожа Алина! Вы поняли, о чем я сказал?.. Молчание – знак согласия. Будем считать, что мы все договорились.

Капитан поднялся на ноги столь стремительно, что плот угрожающе закачался.

– Осторожнее! – крикнула Дамира. – Я чуть не выронила чемодан!

– Катер! – крикнул капитан, показывая рукой на черную точку, которая быстро увеличивалась в размерах. Он открыл металлический ящик с аварийным запасом, достал оттуда гильзу фальшвейера[15] и сорвал предохранительную чеку. Из гильзы с громким шипением вырвалось красное пламя, на плот посыпались частицы горящего вещества.

Вряд ли была необходимость подавать сигнал – катер и без того мчался прямо на нас и не мог нас не заметить, тем более, что капитан на удивление неумело пользовался фальшвейером. Вместо того, чтобы держать его в вытянутой руке и над водой, причем обязательно с подветренной стороны, капитан держал гильзу как церковную свечу над библией, и огненный дождь щедро сыпался ему под ноги. Я выбил фальшвейер из рук капитана, но было уже поздно. Ткань плота уже тлела, и через мгновение раздался хлопок; из прогоревшей дыры с громким шипением вырвался воздух, плот стал быстро обмякать и проседать посредине, где сидела госпожа Дамира.

– Ах, черт! – с досадой выругался капитан, увидев, к чему привело столь неумелое обращение с огнем. – Спокойствие, господа! Мы продержимся до подхода катера! Еще раз прошу всех надеть спасательные жилеты! Без паники, госпожа Дамира, без паники!

Он напрасно распространял вокруг себя оптимизм. Катер хоть шел к нам прямым курсом, нас с ним еще разделяло приличное расстояние, и купания в море избежать было невозможно, несмотря на все старания Мизина заткнуть дырку своим тощим задом. Он даже по неосторожности надорвал ткань плота, сделав дыру еще более. Центральная секция плота, самая большая, уже не могла держать вес госпожи Дамира с ее чемоданом, и плот начал складываться пополам.

Мизин первым очутился в воде, уже в волнах продолжая застегивать на себе тесемки жилета. Следом за ним прыгнул в воду я, чтобы хоть на несколько секунд продлить жизнь плота. Генерал суетливо заталкивал барсетку между телом и жилетом, кидая взгляды на катер. Если он надеялся остаться сухим до подхода помощи, то делал это напрасно. Алина лишь повесила жилет на шею и съехала в воду ногами вперед, при этом ее широкий снизу сарафан распустился по поверхности воды большим цветком, а Алина оказалась в роли его пестика. Я невольно рассмеялся и глотнул воды. Лора скинула с себя кроссовки, выпрямилась во весть рост и сиганула в воду вниз головой, не сняв с себя даже рюкзачка. Генерал позволил себе опуститься в воду лишь по пояс; он обхватил руками бортик плота, в котором еще оставался воздух, и поддерживал свой торс на поверхности. Госпоже Дамире даже не пришлось утруждать себя прыжком. Средняя часть плота окончательно ушла под воду, а вместе с ней и женщина с чемоданом; издав вопль, Дамира принялась барахтаться в воде, пытаясь спасти чемодан,