Башмаки на флагах. Том 4. Элеонора Августа фон Эшбахт - Борис Вячеславович Конофальский

всё это было бы прекрасно, но не в сложившихся условиях. Он готов был уступить во многом, лишь бы договор не показался горцам обидным.

Слишком долго он обо всём этом думал, поэтому проспал зарю. Пока мылся да одевался, заседание уже началась. Не успел он позвать своих юристов к завтраку, чтобы дать им новые указания. Поэтому ел быстро, выпил кофе и поспешил на переговоры. А там ему капитан Дорфус — он в тот день командовал охраной — и говорит:

— Вас ждут люди от ландамана.

— Люди ландамана?

— Они так представились. Их двое.

— И чего же хотят?

— Они не сказали, у них при себе малый ларец.

Генерал не пошёл к своему месту на заседании, а сказал:

— Давайте ко мне этих господ.

Тут же капитан отдал распоряжение, и сержант позвал людей, что дожидались генерала в тени деревьев.

— Моё имя Хуго Георг Райхерд, — сказал один из людей; мог бы и не говорить о том, что он Райхерд, это и по его лицу генерал понял. — Мой брат, господин Первый Консул земли Брегген, просил меня передать вам вот это.

Хуго Георг Райхерд с лёгким поклоном протянул кавалеру небольшую шкатулку.

Признаться, сердце кавалера забилось чуть быстрее. Неприятная мысль промелькнула у него в голове:

«А вдруг возвращает сапфир?»

Он взял из рук посланника посылку.

«Да нет же, не стал бы тогда Райхерд искать для камня шкатулку, передал бы обратно, как и был, в мешочке из бархата».

Кавалер открыл шкатулку. И там был действительно камень. Камень великолепной огранки и очень большого размера. Вот только был он красный. Ярко-красный, чистый и без намёка на мутность. Величиной он был не меньше подаренного сапфира, и ценой был не меньше. Единственное, что умаляло его ценность, так это только то, что он не был подарком императора.

Волков вздохнул с облегчением и сказал брату ландамана:

— Передайте Первому Консулу мою благодарность. Камень великолепен.

Глава 42

Как хорошо, что он сегодня долго спал, как вовремя принесли ему этот подарок. Теперь он уже не собирался сдерживать своих адвокатов, теперь пусть торгуются за всякие его преференции. Он уже знал, что дело идёт так, как ему и нужно, может, и придётся ещё что-то уступить, но в общем всё шло к миру, ведь этим подарком ландаман показал, что согласен на мир. Генерал дышал уже легко, пробираясь к своему месту. Садясь в своё кресло, он видел радостные и одновременно удивлённые лица своих ловкачей-крючкотворов.

— Они согласились только что на разрешение вашему торговому человеку покупать землю и строить свой амбар, — шёпотом произнёс Крапенбахер.

— Сие удивительно, — сразу после него стал шептать Лёйбниц, — тем не менее, они настаивают, что ваш торговый человек должен платить триста шестьдесят пять монет в год в казну города, но за это он сам будет выбирать, в каком ряду ему торговать.

— Соглашайтесь, — сразу ответил Волков.

— А ещё вчера они стали увязывать выдачу беглых мужиков с компенсацией за Линхаймский лес, — продолжал Крапенбахер.

— Соглашайтесь, — повторил кавалер.

— А в компенсацию они просят тысячу флоринов, — аккуратно напомнил Лёйбниц. — Сумма-то не маленькая.

— Соглашайтесь, — снова говорил генерал. А сам поймал взгляд ландамана и чуть улыбнувшись, поклонился ему.

«Бог с ними, с этими деньгами, деньги и преференции в торговле важны, но не нужно осложнять дело Райхерду. Если договор будет „обидным“, так и противников у него будет больше. А потерянное нынче я потом на торговле наверстаю. Да и сам лес стоит всяко больше тысячи золотых».

Лёйбниц встал и сделал заявление:

— Кавалер Фолькоф фон Эшбахт согласен, из доброты своей и миролюбия, для укрепления мира меж соседями выплатить компенсацию в тысячу флоринов при передаче под полную его юрисдикцию всего Линхаймского леса, со всей землёй под ним, и всего берега и всей реки до установленных границ.

Кавалер видел, как один из переговорщиков повернулся к Первому Консулу, а тот в ответ едва заметно кивнул. И этот переговорщик встал и сказал:

— Мы ценим добрый нрав и миролюбие господина фон Эшбахта. И готовы в ответ обещать, что земля Брегген будет выдавать всех беглых людей, на которых кавалер Фолькоф фон Эшбахт укажет как на свою собственность.

После этого дело пошло быстрее, у делегатов вдруг пыл пропал, уже не кидались они отвечать на каждую фразу волковских адвокатов. Не оспаривали всякую мелочь. А сам кавалер то и дело говорил своим людям:

— То пустяк, уступите.

И так, во взаимных уступках, и прошёл тот день. И уже сразу после обеда, после короткого разговора с генералом, адвокат Крапенбахер встал и прочитал по бумаге:

— После прений сторона кавалера Фолькофа фон Эшбахта заявляет, что больше не имеет противоречий ни по одному из оговорённых пунктов со стороной земли Брегген.

Тут же в ответ встал один из переговорщиков горцев и сказал, что у земли Брегген нет возражений по этому заявлению и что делегаты от земли Брегген готовы приступить к работе над завершающим текстом договора.

— Ну, мы договорились с ними? — спросил Волков у своих людей.

— Да, кавалер, — отвечал ему Крапенбахер, — осталось только поработать над текстом договора, но это уже мы сами управимся, тут вы нам не надобны.

— Да, осталось немного, всякие формальности, — поддержал коллегу Лёйбниц. — Ваше присутствие теперь не обязательно. Вы теперь понадобитесь лишь на финальной части, когда потребуется ваша подпись.

Откуда они только прознали? Все, без всякого преувеличения все люди в лагере знали, что мир вот-вот будет заключён. Волков ехал по лагерю, а из палаток выбегали солдаты, другие, несмотря на строгие окрики офицеров, бросая работы, кидались к нему:

— Эшбахт!

— Спасибо тебе, добрый господин!

— Хватит, к дьяволу эту войну!

— Победа!

— Осточертели эти горцы! Домой хотим!

— Пора делить добычу!

— Эшбахт! Виват!

Среди радующихся людей были и пехотинцы первого контракта, и кавалеристы, и пушкари; даже ландскнехты, и те радовались миру.

«Как быстро они прознали, видно, кто-то из стражи мерзавцам сказал, надо бы найти болтуна да наказать… Ну уж ладно».

Волков ехал по лагерю и кивал своим солдатам, махал рукой и всячески выказывал этим людям свою благосклонность. Они заслужили её, и он был им благодарен. За его сегодняшний успех эти суровые люди платили своим жизнями, своим здоровьем, тяжким трудом. Именно благодаря им на следующее утро он подписал столь нужный ему, да ещё и выгодный мир. Также на ту бумагу поставили подписи старший уполномоченный делегат от земли Брегген и сам Первый Консул Николас Адольф Райхерд. Помимо подписи, он ещё и закрепил документ своей печатью. Дело