Фатальная ошибка - Джон Катценбах

— Да, сию минуту. — Дверь спальни закрылась.

Салли снова взяла трубку и набрала *69, номер справочной службы. Механический голос автоответчика известил ее, что под номером 413-555-0987 зарегистрирован телефон-автомат в Гринфилде, штат Массачусетс.

«Это близко, — подумала она. — Меньше часа езды».

Повесив трубку, Майкл О’Коннел хотел сначала ехать дальше на юг, где, как он знал, его ждет Эшли, и воспользоваться моментом. Все, что говорила Салли, выдавало ее слабость. Он закрыл глаза и представил себе девушку. Кровь сразу побежала по жилам, словно электрический ток. Он дышал медленно и неглубоко, как пловец, настраивающий дыхание перед прыжком в воду.

Он сказал себе, что если помчится прямо сейчас к ее дому, то сделает именно то, что они от него ожидают. Они подготовятся к этому, придумают что-нибудь, чтобы не подпустить его к Эшли: укрепят линию обороны, возведут стены. Но они его не остановят — это был простой, очевидный и непреложный факт. Они будут думать, что он спешит к Эшли.

А стоит ли спешить?

Пускай поживут в тревоге, просыпаясь по ночам и вздрагивая при каждом шорохе. А вот когда их бдительность ослабнет от усталости, напряжения и сомнений, тогда-то он и появится. Когда они меньше всего будут этого ожидать.

О’Коннел потопал ногой по тротуару, как танцор, поймавший ритм.

«Даже пока я здесь, я все равно там, с ними», — сказал он себе.

Майкл О’Коннел окончательно решил, что сегодня торопиться не будет. Его любовь к Эшли была способна терпеть чрезвычайно долго.

* * *

На этот раз она попросила меня встретиться с ней в полночь около приемного покоя спрингфилдской больницы. Когда я спросил, почему в полночь, она объяснила, что устроилась работать в больнице на общественных началах две ночи в неделю и в этот колдовской час обычно делает перерыв.

— А что за работа? — спросил я.

— Консультирование, психологическая помощь — ответила она. — Измученные мужьями женщины, избитые дети, брошенные старики — все они попадают в больницу и нуждаются в том, чтобы кто-нибудь помог им восстановить душевное равновесие. — Ее голос звучал равнодушно и терпеливо и не соответствовал тому, о чем она говорила. — Я, собственно, занимаюсь тем, что облекаю в научные термины выбитые зубы, синяки, резаные раны и сломанные конечности.

Она ждала меня с сигаретой в зубах, делая глубокие затяжки и выкуривая сигарету до самого фильтра. Я пересек темную автостоянку и подошел к ней.

— Я не знал, что вы курите.

— Я и не курю, — ответила она, еще раз глубоко затянувшись. — Только здесь. Две сигареты в неделю. По одной во время полночного перерыва. Вернувшись домой, я выбрасываю пачку вместе с оставшимися сигаретами, а на следующей неделе покупаю новую. — Она улыбнулась. — Курение — небольшой грех по сравнению с тем, что я вижу здесь. Ребенок, чьи пальцы регулярно ломает выживший из ума отчим. Или женщина на восьмом месяце беременности, которую избивают металлической вешалкой для пальто. Самые обычные вещи. Жестокость. Обыкновенное уродство нашей жизни. Удивительно, как жестоки мы бываем по отношению друг к другу, не правда ли?

— Да.

— Так что еще вы хотите узнать?

— Скотт, Салли и Хоуп не хотели действовать вслепую, без уверенности в благоприятном исходе?

Она молча покачала головой. В это время ночная тишина взорвалась режущим слух завыванием сирены «скорой помощи». Призыв к немедленным действиям может звучать по-разному.

Они собрались уже вечером. В комнате царила атмосфера беспомощности. Особенно угнетенный вид был у Эшли. Она забралась с ногами в кресло, укрывшись пледом и держа в руках старого плюшевого медвежонка, чье ухо было частично изгрызено Потеряшкой.

Глядя на окружающих, Эшли думала, что сама виновата в том, что оказалась в таком отчаянном положении, хотя вроде бы не совершала ничего такого, что могло бы привести к этому. Она уже плохо помнила ту единственную ночь, когда спиртное толкнуло ее в постель с О’Коннелом, как и предыдущий разговор с ним, во время которого он произвел на нее впечатление тем, что отличался от всех ее приятелей-однокурсников, и она согласилась пойти с ним в ресторан.

Теперь она считала себя наивной и глупой. И не имела ни малейшего представления о том, что ей делать. Переводя взгляд с Кэтрин на Хоуп, с матери на отца, она сознавала, что вовлекла их в неприятную историю. В разной степени, конечно, но все они были в опасности. Эшли хотела извиниться перед ними, и с этого начался их разговор.

— Это я во всем виновата, — сказала она.

— Не говори ерунды, — тут же откликнулась Салли. — Ни к чему винить себя. Это никому ничего не даст.

— Но если бы я не…

— Ты допустила ошибку, — перебил ее Скотт, — но мы уже говорили об этом, и нет смысла к этому возвращаться. Мы все усугубили опасность, полагая, что имеем дело с разумным человеком. Мы все виноваты в том, что не увидели, на что он способен. Но теперь глупо обсуждать, кто насколько виноват. Твоя мать права: сейчас перед нами стоит только один вопрос — что делать дальше?

— Я думаю, не совсем так, Скотт, — медленно произнесла Хоуп.

— Почему? — повернулся он к ней.

— Вопрос в том, как далеко мы готовы зайти.

В комнате повисла тишина.

— Потому что, — продолжила Хоуп спокойным, но уверенным тоном, — мы смутно представляем себе, что собирается предпринять Майкл О’Коннел. Вариантов масса. Мы знаем, что он способен практически на все. Но существуют ли для него какие-либо пределы? Может ли что-нибудь его остановить? Я думаю, сейчас уже глупо сомневаться, что он может совершить все, что угодно.

— Ах как жаль… — начала было Кэтрин, но, махнув рукой, добавила: — Ладно, Скотт знает, о чем я жалею.

— Теперь, я полагаю, наступил момент, когда надо обратиться за помощью к властям, — сказала Салли.

— Именно это посоветовал мне в моем доме полицейский, после того как я имела удовольствие побеседовать с мистером О’Коннелом, — скептически бросила Кэтрин.

— Похоже, эта идея тебя не очень-то увлекла, — заметила Хоуп.

— Да, не увлекла, — буркнула Кэтрин. — Когда и кому эти «власти» хоть чуточку помогли?

Скотт обратился к бывшей жене:

— Салли, я уверен, тебе в твоей практике приходилось встречаться с подобными случаями. Что от нас потребуется, если мы обратимся к властям, и чего можно ожидать от этого?

Салли помолчала, собираясь с мыслями, затем сказала:

— Эшли надо будет обратиться к судье. Наверное, и я могла бы выступить в качестве ее адвоката, но всегда разумнее нанять постороннего человека. Ей надо будет заявить, что ее преследуют и она не чувствует себя в безопасности. Возможно, захотят, чтобы она доказала, что это происходит систематически, но большинство судей относятся к таким заявлениям с пониманием и не требуют подтверждений со стороны. Издадут запретительный приказ, на основании которого полиция будет иметь право арестовать О’Коннела, если он приблизится к Эшли ближе определенного расстояния — обычно это от сотни футов до сотни ярдов. Судья, скорее всего, запретит О’Коннелу также звонить Эшли по телефону или обращаться к ней через электронную почту. Эти судейские приказы обычно предусматривают все возможности и действительно могут оградить Эшли от домогательств О’Коннела. Но тут возникает одно большое «если».