Стрекоза в янтаре и клоп в канифоли - Александра Сергеева

— да так отчаянно, что о собственных проблемах она моментально позабыла, как и горевать-то. К ней вернулось прежде обретённое чувство спокойного, обоснованного ожидания вовсе не смерти, а чего-то промежуточного. Практически перелёта к новому месту проживания.

Вот и она окончательно свихнулась — поздравила себя будущая переселенка. Никто им ничего не обещал — кроме собственных фантазий и притянутых за уши фактов, а верилось безо всякого труда: переезжаем.

— Смотри: люди! — заметила Юлька, тыча пальцем в окно, как в детстве, за что бывала обругана и обозвана вульгарной девкой.

На крыльцо дома с её стороны вышел молодой парень в одном свитере и джинсах. Ничего так: симпатичный. И вид спортивный: подтянутый, не сутулится. Приятный молодой человек. Который внезапно улыбнулся Юльке сногсшибательно голливудской улыбкой: зубы, как по линейке. И озорно подмигнул — у неё у самой невольно выпрямилась спина. Расправились плечи, и вздёрнулся подбородок — кокетка перезрелая.

Тигр, сипло кашлянув, остановился вслед за Хаммером. Откуда вышел Кирилл и направился к парню.

— Чего это он? — пробубнила под нос Юлька, вовсе не ожидая ответа.

— Договориться, насчёт дороги к зимовью, — тем не менее, потрудился просветить её заботливый муж, отщёлкнув ремень. — Если в селе осталась хоть какая-то техника, нужно воспользоваться.

— Самим-то слабо снег поразгребать? — ни к селу, ни к городу забрюзжала в ней норовистая русская баба.

— Все одиннадцать километров? — чересчур ласково осведомился татаро-монгольский иезуит, вылезая из машины.

— Чурка степная, — промямлила она вслед, глупо лыбясь.

Улыбка парня на крыльце была столь заразительна, что просто не удержаться.

— Ты так прекрасна, когда строишь глазки чужим мужикам, — прямо-таки приторно ласково промурчал Даян и захлопнул дверь.

Юлька чуток приоткрыла окошко и навострила уши, приникнув щекой к ледяному стеклу. Бу-бу-бу — ни черта не разобрать. Но с виду переговоры проходили в мирном ключе. Даже после того, как к интеллигентному генеральному директору и красавцу присоединился нахальный кыпчак с ядовитым языком.

На крыльцо вышел мужчина лет сорока вполне представительной внешности. В том смысле, что больше походивший на инженера, а не слесаря сомнительной квалификации и нравственности. Да и одет новый персонаж вполне респектабельно: одна дублёнка чего стоит.

— Мне он не нравится, — не отдавая отчёта в причине, пожаловалась Юлька белой ящерке.

И тут же спохватилась:

— А почему эта парочка аборигенов ещё не зомби?

«Белочка» проигнорировала её придирчивый взгляд — отвернулась и скрутила из хвостиков дулю.

— Хамка! — вяло ругнулась Юлька и закрыла окно.

Хотя на крыльце появился ещё один субъект: совершенно бандитской наружности. Он выдал гостям Кеуля длинную тираду, которую ребята приняли благосклонно — Даян даже ударил с ним по рукам. Значит, о чём-то договорились. Вот и Кирилл расстегнул куртку, сунув руку во внутренний карман.

— Всё-таки улизнули от оздоровительного физического труда на свежем воздухе, — хмыкнув, пояснила Юлька вновь обернувшейся к ней ящерке. — Снег вручную разгребать не будут. Кого-то наняли.

— Договорились, — подтвердил Даян, рухнув в машину и машинально смахнув с руля бронзового засоню.

Тот шарахнулся в сторону, что-то беззвучно вереща. Плюхнулся на переднюю панель и угрожающе распушил хвосты. Хаммер впереди медленно тронулся, и Даян последовал за ним. Они доехали до нерасчищенного перекрёстка и с грехом пополам развернулись. Двинули на выезд из села: оказалось, что своротку к зимовью они уже промахнули и теперь возвращались к ней обратно.

Остановились прямо посреди дороги. Видимо, напротив уходящей в поля грунтовки — место залегания под снегом которой знал только Кирилл. Они с Даяном опять выскочили посовещаться. Залезли в сугроб на обочине и что-то обсуждали, распинывая снег — мальчишеская привычка.

Кирилл махнул рукой на далёкую стену тайги, подпиравшую снежную целину, которую предстояло преодолеть. Два сверкающих на солнце бронзовых мотылька кружились вокруг них, как вокруг лампы в ночи. Но мысли о том, куда они втянули Кирилла, больше не докучали: всё будет, как будет. Судьба диктует, а ты лишь поддакиваешь.

Юльке надоело торчать в машине: накинув куртку и нацепив очки, она вылезла наружу подышать морозным воздухом. Тишина вокруг стояла гробовая: Сибирская зима глуха и нема. Даже в городе, где она лишь свысока наблюдает за грязным людским муравейником. А вот так, в чистом поле ты в полной её власти — размышляла она, улыбаясь шлёпавшему к ней сыну.

Севке тоже обрыдло мять задницу в машине: он тепепался к матери, волоча ноги, щурясь от яркого света и поводя плечами. Окружающее великолепие залитого незамутнённым солнцем заснеженного пространства этот городской выкидыш не приветствовал: тут не было интернета.

Его шипастый убийца торчал на растрёпанной башке своей жертвы сияющей звездой. Прямо как фэнтезийный маг — мысленно хихикнула Юлька — который прицеливается, дабы жахнуть в кого-то магическим шариком с макушки. Открыла, было, рот, дабы попенять ребёнку на бесчувственность к красотам природы, как услыхала посторонний звук.

Обернувшись, увидала приближавшуюся чёрную Ниву пятидверку. Покосилась на ребят — те пялились на далёкую окраину села. Выглядывали обещанную снегоуборочную технику — догадалась Юлька.

Вновь глянула на Ниву, из которой как раз вылез мужчина в дублёнке. С каким-то дрыном наперевес. Поднял его, и грохнул выстрел. Затем второй. Юлька тупо таращилась на качнувшегося при отдаче стрелка: этого не может быть. Но боковое зрение не обмануло: Даян с Кириллом повалились на землю. Взаправду.

И тут её подкинуло. Она развернулась и бросилась на прыгнувшего навстречу Севку. Налетела на что-то кричавшего сына и умудрилась повалить его на дорогу.

— Ты что! — почти визжал он ей в лицо, стряхивая с себя ополоумевшую бабу. — К бате! Скорей! Не успеем!

Юлька завалилась на спину — его слова пробивались к её сознанию сквозь вязкую преграду отупения и ужаса. Руки тянулись к подскочившему ребёнку, пальцы хватали воздух. Он подцепил мать за руки и рванул с земли на себя. Ноги не слушались, и Юлька плюхнулась на коленки.

— Ма! — рявкнул в лицо Севка и отвесил ей пощёчину: — Очнись! Батя уходит! — вторая пощёчина. — Нам нужно с ним!

В мотнувшейся башке просветлело — звуки начали пробиваться в окуклившийся мозг. Даян уходит — на этот раз её ударило кошмарной мыслью, и тело само взвилось вверх. Его потащило в сторону — Севка буквально волочил мать за собой.

Её глаза вперились в красавчика с голливудской улыбкой — никак не могли оторваться. Тот стоял у Нивы, целясь в них из какого-то ружья. Его губы кривились, ноги переминались.

— Не могу! — заорал он через плечо мужику в дублёнке.

— Щенок! — сухо бросил тот.

Шагнул к неудавшемуся убийце, вырвал ружьё. Отшвырнул парня, поднимая оружие. Юльку развернуло к рухнувшему на колени сыну. Севка буквально упал на отца,