Сага о халруджи - Вера Александровна Петрук

пока никто не может. Толстые стены были построены добротно, гасили звуки как изнутри, так и снаружи.

— Бери стул, или садись на пол, или становись на колени, мне все равно. Молись! Я хочу, чтобы ты помолился.

Идея Нехебкая заключалась в том, что обратиться к Богине Тысяче Рук мог любой, разговаривающий с богами. Главное — начать. А за то, чтобы она явилась, собирался отвечать Индиговый. Мол, у него имелись способы надавить на сагуро. Когда Регарди возразил, что он тоже мог бы помолиться, Нехебкай фыркнул:

— Тут нужен профессионал. Вера у каждого своя. Священник может и не верить, но он привык молиться так, чтобы верили ему. У тебя выйдет неискренне. К тому же ты вообще ни во что не веришь.

Арлинг бы с ним поспорил, да времени не было.

— Итак, любая молитва, и я тебя отпускаю, — сказал он священнику. — Как тебя зовут?

— Доран Петр, — выдавил тот. Арлинг чувствовал, что доран Петр таращится не на саблю, а на его культю, явно ожидая появления демонической лапы.

— Мне нужно, чтобы за меня помолились, доран, — поменял тактику Регарди. — Ты сам все видел. Я слишком долго бродил по южным землям, и вот, что со мной стало. Легко потерять себя в песках Сикелии. Таких находят враги человечества. И меня нашли.

«Ты сам ко мне прицепился, — обиделся Нехебкай. — Я тебя не трогал. И с каких пор я стал врагом человеческим?»

Но Арлинг его проигнорировал, потому что почувствовал изменение в настроении священника. Кажется, тот решил, что имеет дело не с мародером, а с психом. Поломанные люди — частые гости храмов, и доран почувствовал себя увереннее.

— Убери клинок. Я помолюсь за твою душу. Преклоним колени вместе, дай мне свою… руку.

Пустой рукав священник заметил не сразу, но решил не сбиваться с покровительственного тона.

— Повторяй про себя за мной, — велел он Регарди и тоже опустился рядом с ним на колени.

— Амирон Великий, помилуй меня по великой милости твоей! Руководи моей волей и душой, дай мне силу перенести беды и напасти, научи меня принять их спокойно и с убеждением, что на все воля твоя. Поддержи и наставь, ибо я согрешил.

Арлинг попробовал мысленно поменять имена, но обращение к Тысячерукой выходило плохо. Оставалось надеяться, что Нехебкай знал, о чем говорил. Ему же как-то удалось договориться со Стормом. Индиговый объяснил, что тогда помог корабельный капеллан, чья каюта находилась как раз под каютой Регарди. Арлинг чувствовал, что Нехебкай где-то лукавил, но поймать его с поличным пока не удавалось. А злость разбирала. Зачем было тащиться в горы искать шамана, когда всегда можно было найти священника? С другой стороны, они бы не встретили Альмас.

— Дай мне всецело предаться воле твоей, — неистово продолжал доран Петр, кажется, увлекшись. — Не осуждай и благослови!

Регарди же накрыла цепочка воспоминаний, потому что вслед за Альмас память потянулась к Магде, а затем и к Хамне, судьба которой была неясна. О том, что ее могла убить Салуаддин, Арлинг старался не думать. Отбросил шелуху сомнений и ухватился за то, что всегда держало его на плаву.

— Магда, помилуй меня, грешного, руководи волей моей, дай мне силы перенести беды и напасти, — вот сейчас молитва в его голове зазвучала правильно, только продолжалась она недолго.

Руку Арлинга, которую держал священник, вдруг обожгло и укололо одновременно. Он дернулся, пытаясь встать, но было поздно. Нехебкай сдержал слово, Арлинг же обнаружил еще одно свойство черного солукрая. Кажется, он видел богов. По крайней мере тех, которым было до него дело. А Тысячерукая явно проявляла к нему интерес, потому что в ее глазах горела жажда мести. Регарди это не только видел, но и чувствовал.

— Испытай всю мощь моего гнева, Огненный Змей! — воскликнула она и рубанула мечом по месту, где только что стоял Арлинг. Что там увидел священник, Регарди так и не выяснил. Слышал лишь, как хлопнула входная дверь, прежде чем в створки прилетела скамья, брошенная мощной рукой демоницы. Назвать существо «богиней» язык не поворачивался. Вот Магда была богиней, а эта — просто тварь, которая намеревалась его убить, вовсе не желая вести переговоры.

Уставший, не выспавшийся, раненый, голодный и злой Регарди уже тоже не хотел идти на компромиссы. Почувствовав, что Нехебкай мягко пытается занять его голову, Арлинг, не церемонясь, вытеснил его. Если переговоры и состоятся, вести их он будет самостоятельно. Правда, в условиях, когда ему приходилось кувыркаться и прыгать по всему храму, спасаясь то от огромной руки, то от разящего меча, думать о дипломатии не приходилось.

Тысячерукая, которую Нехебкай называл сагуро войны, и которой арваксы приносили человеческие жертвы перед атакой, выглядела так, как Арлинг ее и представлял. Война везде одинакова. Беспощадная, алчная, охочая до крови, упивающаяся собственной силой, бессмысленная и сумасшедшая.

Кожа у демоницы была черного цвета, но черты лица напоминали драганские в отличие от чернокожих людей с Птичьих островов. Высокая голова уперлась в арочные своды, в глазах светилось безумие смерти. Одета в шкуру невиданного зверя и кожаные доспехи с металлическими вставками. Вокруг шеи — ожерелье из сотен человеческих черепов. Рот открывается постоянно, а из него свисает язык, с которого капает кровь. Ноги проломили деревянный подвал церкви, скрывшись в катакомбах, руки… Сколько их у нее было, Арлинг не сосчитал. Одни короткие, похожие на недоразвитые отростки, другие длинные, будто щупальца. Его внимание привлекли те демонические конечности, которые сжимали оружие, остальные — держащие гигантские кости, какие-то сосуды и другие вовсе непонятные предметы, он проигнорировал. О несправедливости судьбы Арлинг тоже старался не думать. Ему, наконец, выпал шанс что-то увидеть, но лучше бы Тысячерукая оставалась для него невидимой. Смотреть тут было не на что.

Неизвестно сколько еще демоница гоняла бы его по уже изрядно разрушенному храму, если бы Арлинг не провалился в подземелье сквозь дыру, оставленную гигантским мечом. Поняв, что тварь его не видит, остался лежать в той же позе, в какой упал, стараясь не думать, насколько крепко держатся столбы, держащие каменную балку, которая над ним нависала.

— Моя голова — небесный купол, лоб — облака, дыхание — воздух, чрево — плодородная земля, правый глаз — золотое солнце, а левый — серебряная луна. Мои руки — опоры для неба, а ноги держат землю. Как посмел ты потревожить меня, Огненный Змей?

Тысячерукая загудела так неожиданно, что Арлинг сразу не понял, откуда прозвучали слова. Казалось, с ним решили заговорить небеса.

— Это не Змей, а я тебя позвал, — рискнул откликнуться он, тут же перекатившись с того