Ни страха, ни надежды. Хроника Второй мировой войны глазами немецкого генерала. 1940-1945 - Фридо фон Зенгер

Хотя рельеф местности в районе Чечины и не имел большого значения для оборонительных целей, все-таки холмы, стоявшие на севере этого района, обеспечивали широкий обзор занятой противником территории и одновременно защиту нашего тыла. Он снова оказался под нашим контролем, так как лесистых участков там было мало, а значит, отсутствовали партизаны. Некоторые низины были достаточно открыты для действий бронетехники.

И все же перспективы длительного сопротивления на этой линии представлялись иллюзорными. Несмотря на благоприятные условия местности и снижение боевой активности противника в воздухе, даже лучшие наши дивизии вынуждены были отступать дальше на север. Остановившись на высотах севернее Чечины, я сам видел в двух километрах перед собой и ниже десятки вражеских танков, которые готовились к атаке. Они наверняка прорвали бы наши разреженные позиции. Этрусские стены Вольтерры, хотя и были толщиной несколько футов, не представляли тактической ценности для такого рода боев. Кроме того, я уже не располагал разветвленной сетью связи, которая позволяла мне в Кассино быстро сосредоточивать огонь артиллерии по целям такого типа.

Во время этих летних боев в Тоскане я разрывался между мрачной перспективой разгрома и совершеннейшей красотой окрестностей. По служебным делам я часто проезжал через Сиену. Коллекция сиенских Trecentisti[29], главным образом картины Симоне Мартини, Дуччо и Лоренцетти, была спрятана и потому недоступна, поэтому пришлось довольствоваться чудной свежестью нескольких работ Пинтуриккьо в библиотеке собора. И все-таки я пребывал под слишком сильным обаянием Trecentisti, чтобы картины из библиотеки пробудили во мне нечто большее, чем восхищение обычного посетителя музея.

У Бааде штаб, как всегда, стоял прямо за передовой. Из его кабинета я мог видеть Сан-Джиминьяно с его многочисленными шпилями. Этот безупречный, неиспорченный собор включает капеллу Санта-Фина, декорированную Гирландайо. Удивительно простой интерьер: коленопреклоненная Святая Дева, два стула, стол с незамысловатой трапезой. Именно в этом городе и начал свой тернистый путь Савонарола – фанатик, тщетно пытавшийся возбудить человечество в противоположность спокойствию умирающей Девы. Какая из этих двух идей привлекательнее: глубокий покой простоты или громкий крик проповедника покаяния?

На более открытой местности севернее Чечины мы могли хотя бы противостоять танкам противника в танковом бою и тем самым предотвратить прорыв. Пока мы вели бои в лесистой местности южнее Вольтерры, наши танки, среди которых, к сожалению, было много «тигров», могли действовать только на дорогах. Они были незаменимы для поддержки разбитой и деморализованной пехоты. Но эти монстры десятками выходили из строя, потому что даже в случае легкого повреждения у нас не было средств, чтобы их отбуксировать. Партизаны взрывали мосты перед танками и позади них или быстро сооружали заграждения из поваленных деревьев. Причиной больших потерь было и то, что вновь прибывшие танки вводились в бой отдельными единицами, как правило, не больше двух одновременно. Имея богатый опыт применения танков на Востоке, я протестовал против распыления этих незаменимых средств, но это было бесполезно, потому что все приказы поступали сверху – от лиц, не имеющих личного опыта танковой войны. Не умела тесно взаимодействовать с танками и пехота, в результате танки действовали сами по себе. Опыт научил меня, что экипажи танков зачастую стремятся выйти из боя по самым незначительным причинам, например из-за технических неполадок. Если «тигр» оказывался временно обездвиженным, отбуксировать его мог только другой «тигр». Такие цели становились слишком уж заметными для противника, оснащенного хорошими средствами воздушного и артиллерийского наблюдения, поэтому быстро попадали под обстрел, неизбежно вызывавший дальнейшее повреждение ходовой части. Южнее Чечины потери наших танков были очень большими.

Но даже на открытой местности к северу от Чечины мы не могли справиться с танками противника. Приходилось утешать себя тем, что до тех пор, пока мы противостоим его атакам, он не сможет осуществить свои планы и направить в тесном боевом порядке большую группу танков на наши позиции с целью прорыва. Каждый раз было одно и то же: большим танковым формированиям никогда не удавалось прорваться, будь то в горах, в лесу или на так называемой открытой местности, которая на первый взгляд казалась подходящей для танковых операций. На Западном театре войны оставался единственный способ использовать танки – придавать их пехоте в качестве мобильного бронированного тяжелого вооружения.

Наше отступление к Арно под фронтальным натиском противника, особенно на последних его этапах, соответствовало принципам сдерживающего сопротивления, включенным в германские уставы для стотысячной довоенной армии. На самом деле эти уставы были разработаны для боевого применения пехотных дивизий того времени, а они с тех пор претерпели реорганизацию. Здесь в Италии дивизии были моторизованы, а если использовалась пехотная дивизия, мы старались, как минимум, наскоро моторизовать ее арьергарды. На практике это приводило к многочисленным нарушениям немецких уставов мирного времени.

К изменениям тактики приводила не только моторизация, но и разреженность наших передовых позиций, плотность которых не превышала плотности, предписываемой старыми уставами для арьергардов. Ныне силы, выделяемые для арьергарда, были еще слабее. Ставить перед ними серьезные боевые задачи было просто невозможно. В сложившихся условиях они представляли собой не более чем боеспособные дозоры. Их обычно хватало там, где главные силы, перед тем как быстро отойти, добивались успехов в обороне. Столь слабые арьергарды ни в коем случае не должны были терять контакт с главными силами.

Но если главные силы используют свою мобильность, чтобы сразу же отойти на большое расстояние, например километров на тридцать, то арьергардам необходимы надежные командиры, которые смогут координировать их действия по выходу из боя, как это предписывают уставы. С целью согласования подобных задач между различными дивизиями наш корпус разработал графики, в которых отрыв от противника точно расписывался по времени и месту. Естественно, эти графики предполагали, что противник будет оказывать обычное давление. Управление такими слабыми и разрозненными арьергардами и координация их деятельности были особенно сложной задачей, для выполнения которой требовались опытные командиры, в достаточной степени оснащенные средствами радиосвязи. Кроме того, в их распоряжении должны были быть мобильные основные силы, чтобы при необходимости вести длительные боевые действия на жизненно важных участках, обеспечивать прикрытие слабым передовым частям и защищать важные линии контакта с соседними частями.

Когда арьергарды отводились в пределах десяти километров от новых основных позиций, управление боевыми действиями вновь сосредоточивалось на основных частях. Момент окончательного сбора арьергардов диктовался тогда нуждами самих основных сил. Только в исключительных случаях посредством прямых приказов вмешивался командир корпуса с целью координации боевых действий дивизий.