Русско-японская война. В начале всех бед - Анатолий Уткин

И все же Порт-Артур держался к вящему недоумению тех в Японии, кто приготовился к триумфальным торжествам уже в июле. В магазинах продавали праздничные бумажные фонари, в школах готовились отметить триумф. Но время шло, и возбужденное ожидание ослабевало, превращаясь в свою противоположность. Императору пришлось издать специальный эдикт, в котором содержалась просьба к населению сохранять терпение и работать упорнее ради победы, а не тратить эмоциональную энергию попусту. Это не успокоило патриотически настроенных газетчиков, которые требовали скорейшего взятия русской крепости, подчеркивая необходимость посылки дополнительных войск. Им было обещано генеральное наступление в ближайшем будущем с тем, чтобы триумф в Порт-Артуре явил собой подарок к дню рождения императора — 3 ноября.

За стенами Порт-Артура японцы строили синтоистские храмы, используя военные тенты и яркие покрывала. Сооружали импровизированные алтари, заранее славя бессмертные души тех, кому выпадет пасть в предстоящей битве. Но пока японские маневры, как и обращение к богам и душам предков, не давали результатов. В последнюю неделю мая атаки на форты, являвшие собой часть великой китайской стены, не дали особых результатов. Бамбуковыми лестницами покрывали японцы вырытые русскими предпольные ямы, но последние 50 метров оказывались кровавой дорогой в никуда. И огонь обороняющихся становился решающим фактором, который не могла преодолеть даже фантастическая японская ярость. Так битва за форт Чикуан (самый южный форт Китайской стены) продолжалась пять кровавых дней. 20 октября японцы неимоверными усилиями взобрались на парапет. Но далее им не удался ни один шаг. Их тела лежали здесь очень долго, пока всех не погреб под собой внутренний взрыв форта.

Рядом с Чикуаном располагалась небольшая огневая точка (ее звали точкой «П»). Генерал Ичинобе, командир 6-й бригады, лично повел солдат на «П», открывающей дорогу к казематам Чикуана. Громовое «банзай» гремело над фортом; японцы пробивались вперед при помощи штыков, приемов джиу-джитсу, ногтей и зубов. Напрасно, остервенение русских было не меньшим, они сражались, позабыв о себе. И все же азиатская ярость превзошла мученическое самоотвержение, «П» оказался в японских руках, которые назвали его «форт Ичинобе». Общий итог к императорскому дню рождения особенно не воодушевлял подданных именинника. Они смогли взять только часть форта Эрлунг — одного из трех атакуемых фортов. Были захвачены также три «временных» укрепления. При этом японские потери за шесть дней атак достигли 4800 человек.

Ожесточение было таково, что стороны не могли договориться хотя бы о коротком и временном перемирии ради захоронения своих покойников. Ночью обе стороны пытались затащить в свои ряды раненых, страдающих на поле боя. Летом это хоть как-то удавалось. Но осенью огонь по группам спасения был безжалостен. Максимум, что удавалось — это бросить раненому фляжку воды или кусок хлеба. Война потеряла рыцарственные черты, она стала яростным взаимоистреблением.

Если японцы хотели взять Порт-Артур к дню рождения императора Мэйдзи, то русские праздновали десятилетие восшествия императора Николая Второго на трон. Невеселое это было торжество. В городе разразилась эпидемия, и в госпитале умирало в среднем десять человек за день. Снаряды методично падали на безмолвные остовы русских кораблей. Прошел парад, подняли тост за здоровье императора. К месту или не к месту, но генерал Стессель объявил, что Порт-Артур будет его могилой.

К середине ноября прибыли огромные осадные орудия, заказанные Кодамой из Японии. Орудия подвезли к станции Чанлинцу — последней вне зоны действия русских пушек из Порт-Артура, пятнадцать километров от города. Вес каждого орудия был 8 тонн (без лафета). Теперь их нужно было тащить к холмам, окружающим город. Каждому орудию придали команду в 800 человек с указанием двигаться только ночью. Частые осенние дожди расхолаживали самых горячих поклонников тяжелой артиллерии. К небесным громам присоединилась артиллерия Порт-Артура. По четыре в упряжке, японцы тащили осадные орудия на санках сквозь грязь и непогоду, через скалы и потоки. За ними тащили тысячи двухсоткилограммовых снарядов. Для одиннадцатидюймовых гаубиц подготовили бетонные основания.

В это же время саперы как кроты неустанно копали в направлении крепости. Они устанавливали минные устройства под русскими укреплениями. Критической становилась важность высоты 203: японцы со своих позиций могли видеть порт и корабли, но только с высоты 203 обзор был полным по отношению и к морским и к наземным целям. Только с этой высоты стрельба по русским кораблям становилась расстрелом.

Японцы мобилизовали свое бездонное упорство и копали под русские укрепления, таща за собой минные устройства. К 15 ноября 1904 г. их продвижение стало заметным. Русские оборонительные отряды периодически нападали на «кротов», но было почти ясно, что на каком-то этапе невероятное упорство японцев скажется на позициях крепости. У японцев же, по мере их продвижения под землей, все более важной стала задача сокрытия их рабочих смен, яростно копающих под землей. Куда прятать огромные объемы вынимаемой земли? Впередистоящий бросал землю с лопаты стоящему сзади, и так цепочка передавала поток вынимаемой земли. Но на выходе могли образоваться уже целые горы. От выходов в тайные пещеры японцы уносили землю в бамбуковых корзинах.

Порт-Артур стал предметом повсеместного обсуждения в Японии. Пожилых мобилизованных и молодых выпускников училищ немедленно слали под Порт-Артур. Публика все больше называла методы осады «убийством лучших сил». Военным было трудно оправдаться. Впервые в японской истории были мобилизована группа женщин, они тоже были посланы на штурм русской крепости. Генерал Ноги стал одним из наиболее непопулярных людей в Японии. Как минимум, его называли «показушником». Ноги обличали тем более яростно, что вести с других фронтов и морей были благоприятными. Газеты требовали отправить под Порт-Артур еще 100 тыс. солдат. Император послал Ноги еще одно письмо с требованиями исполнить свой долг. Ямагата создал стихи в классическом китайском стиле, в которых говорилось о пользе предвидения при взятии крепостей. Стихи старого фельдмаршала Ямагаты:

Как гром рычащие пушки сотрясают небеса!

Полгода осады и мириады трупов!

С волей, сильнее, чем сталь,

Наконец-то я взял Порт-Артур.

Дело дошло до того, что фельдмаршал Ямагата, который в свое время выдвинул Ноги на командование Третьей армией, теперь в присутствии императора Мэйдзи требовал его замены. Император повернул дело в практическую плоскость. «Кто заменит его?» Фельдмаршал Ойяма хотел, чтобы Третью армию возглавил Кодама. На пути к подобной замене Кодама посетил генерала Ноги и выдвинул план перемещения тяжести атакующих действий на высоту 203.

Именно в эти дни Кодама согласился дать интервью американскому журналисту Ричарду Барри из «Сан-Франциско кроникл». Американец встретил японского генерала в кабинете русского градоначальника города Дальний. Генерал был одет в кимоно и сидел на красных подушках, куря сигару и чистя ногти при помощи ножа. «Я едва мог представить себе, глядя на эту крошечную фигуру, что передо мной великий гений огромной войны, человек, от которого зависела вся Японская империя». У Кодамы не было сомнений относительно будущего крепости Порт-Артур: «Я держу ее здесь, — сказал он, протягивая корреспонденту маленькую ладонь, — в этой руке. Порт-Артур силен, очень силен, но мы возьмем его».