Злая зима - Ольга Ярошинская

– А ты прав, – согласился тот, разглядывая его. – Я понимаю, о чем ты. Знаешь, раньше я не замечал, а ведь ты тот еще урод. Рыбьи глаза, пухлые, как у шлюхи, губы. Почему ты укусил меня в бедро, Микаэль? Почему не в шею, как нормальный вампир?

– Джонни, мы можем быть вместе…

– Вместе? А толку? Мы все равно никогда не станем друзьями. Нас связывает лишь голод. Но ты прогибаешься под правила людей вместо того, чтобы устанавливать свои. Бальтазар все изменит. Вампиры будут править миром.

Заревев, Брун разогнался, наставив колышек на грудь альфы, но тот отбросил его, как ребенка. Осмотрел вывернутую кисть руки, пошевелил пальцами, и сломанная кость встала на место. Брун сел на полу, отер рукавом кровь, заливающую лицо, сгреб колышек.

– Ладно, иди сюда, – вздохнул Микаэль. – Я прекращу твои мучения.

Брун поднялся, пошел к нему, пошатываясь, как вдруг шторки раздвинулись, и в комнату вбежала гиена. Она разогнула спину, выпрямляясь, клочья шерсти растаяли на веснушчатой коже.

– Как жестока бывает природа, – заметил альфа, меняясь в лице и отступая назад. – Какое уродство…

Клиф выхватил кол из руки Бруна, бросился к Микаэлю, и тот брезгливо поднял руки вверх, стараясь не коснуться гиены. Колышек вошел в его грудь, скрежетнул по твердой оболочке сердца.

– Отойди от меня! Прочь! – выкрикнул Микаэль, но Клиф лишь оскалил кривые зубы, глядя на вампира левым глазом и кося правым на рассыпанные по черному полу бусины. Тяжелая ладонь Бруна легла поверх руки Клифа, меняясь в медвежью лапу, и надавила на древко.

Раздался громкий треск, словно лед сломался на реке. Микаэль схватил медведя за горло, стиснул. Когти впились в кожу, и кровь заструилась ручьями.

Очутившись возле них, Джонни разжал пальцы альфы и оттолкнул его. Микаэль осел у стены, кожа его посерела, растрескалась, как старая штукатурка. Зубы осыпались изо рта, он протянул к Джонни руку – и та истлела на глазах.

– Спасибо, – пробормотал Брун, зажимая порезы на шее.

– Не за что, – ответил Джонни и, схватив его за шкирку, подтащил к гробу, нагнул над скалящимся черепом. Кровь из ран потекла прямо в рот Бальтазара. Клиф подлетел к ним, но Джонни с размаху вписал его лицом в каменный угол гроба. Опрокинувшись на пол, Клиф так и остался лежать.

– Повезло, что я не такой брезгливый, как Микаэль, – заметил Джонни, сгребая второй рукой волосы на затылке Бруна и подтягивая его выше, – хотя внешность твоего приятеля проняла даже меня… Смотри, медведь, он оживает!

Пленка крови обтянула черный череп, в глазницах набухли бордовые сгустки.

– Когда-то твой далекий предок убил Бальтазара, а теперь твоя кровь призовет его к жизни – как иронично. Вампиры больше не будут сидеть в башнях, словно в курятниках. Люди – наша еда. Мы на вершине пищевой цепочки.

Брун скосил глаза на альфу, но увидел лишь пепел, оседающий у гладкой черной стены.

– Тебя ведь обратил Микаэль, – прохрипел он.

– Да, – подтвердил Джонни.

– И ты все еще жив.

– Разумеется, – недоуменно пожал плечами тот. – Я понял! Ты хотел убить альфу, чтобы исцелить девушку? Жаль тебя разочаровывать, медведь, но это не так работает…

– Зачем же вы стирали память ученым?

– Ты разбил не то сердце, – пояснил Джонни. – Наверное, сейчас ты испытываешь страшную досаду. Ведь сердце Бальтазара – исток всего – пылилось в твоей коробке.

Брун выпростал руку, вцепился в густой мех, прикрывающий Бальтазара, и вздрогнул.

– Откуда у тебя эта шкура?!

– Подарок голошеего, – ответил Джонни, заламывая его руку за спину до хруста, и Брун взвыл от боли. – Чего только люди не несут в башню, надеясь получить милость альфы. Не дергайся, медведь, мы ведь уже выяснили, что я сильнее.

* * *

– У вас есть ордер на обыск? – спросил вампир, остановивший полицейских БОРа у дверей башни. Солнце уже почти село, расплескав напоследок бордовые, как кровоподтеки, кляксы по небу. Можно было бы пропустить полицейских в холл, и пусть с ними разбирается Барри, но альфа наверняка сейчас любуется закатом, пусть заодно увидит, что и другие вампиры оберегают его покой, не только Джонни…

– Внутри наш сотрудник, – сказал Кшистоф, нервно дергая усами.

– Он прошел по приглашению? – Вампир поправил и без того идеальную прическу.

– Да черт его знает, как он прошел! – заорал рысь. – Отдайте его – и я уйду!

– Его привели в башню насильно? – Вампир снял солнечные очки, вперился непроницаемо-черными глазами в Мари, выглядывающую из-за плеча начальника.

– Если вы будете добровольно сотрудничать с полицией, – промурлыкала она, – это избавит вас от многих проблем.

– У меня нет проблем, – отрезал вампир. – Предъявите ордер.

– Да чтоб тебя, – пробормотал Кшистоф. – Без него я не уйду!

– Я никуда не спешу, – ответил вампир. – У меня впереди целая вечность.

* * *

Эльза полистала нотные страницы, покачала ногой, сердито глядя на запертые двери. Желудок бурлил и подвывал, как голодный волк, язык прилип к пересохшему нёбу. Она сидит в черной башне и ждет непонятно чего. Если вампиры не дают ей кровь, она возьмет ее сама. Ее наверняка тут хоть залейся. В глазах потемнело, и Эльза переждала приступ, глубоко дыша.

– Репетируй, Элли, – передразнила она альфу и встала. – Меня зовут Эльза!

Выйдя из зала, она пошла вниз по лестнице, спустившись на несколько витков, прислушалась к отдаленным звукам, глаза ее расширились.

– Брун, – прошептала Эльза и помчалась вниз, перепрыгивая ступеньки.

* * *

Шкура в гробу приподнялась с жутким скрежетом, точно колесо ржавого механизма сдвинулось с места. Нижняя челюсть Бальтазара подтянулась, захлопнулась, как шкатулка. Черные позвонки, обрастающие плотью, сдвинулись ближе, связываясь канатиками вен.

– Смотри внимательно, медведь, – прошептал Джонни. – О, как я тебе завидую! Ты сейчас, наверное, преисполнен восторга!

Брун вдруг дернулся, так что в руке Джонни остался клок его волос, согнулся, опускаясь на три лапы, но одна, сломанная вампиром, безвольно болталась, не давая завершить оборот.

– Поздно, – сказал Джонни, отходя от гроба, в котором поднималось чудовище.

Черный скелет, закутанный в шкуру, вцепился пальцами в каменный край и сел. Поднеся к глазам – кровавым шарикам в темных провалах глазниц – обрубок второй руки, повернул голову к Джонни.

– Сделал все, что мог, – ответил тот.

Скелет свесил ноги из гроба, выбрался на пол. Наступив на поверженного Клифа, с хрустом склонился над ним, поднял его за волосы и, высунув длинный черный язык, облизал окровавленное лицо, заурчав, как довольный кот.