В семье не без подвоха - Юлия Жукова

Алэк изумленно икает.

– Тише ты, я же с ребенком! – шикаю я, приходя в себя. – И вообще больше никогда так не делай, я теперь с охраной хожу, еще зашибут ненароком!

– Я попробовала! – перебивает меня Орива. – С ним!

Я пару раз моргаю, прежде чем вспоминаю, о чем она может говорить.

– С этим… Шатуном, что ли?

– Да-а, да-а! – с энтузиазмом кивает Орива. – Кстати, у него имя двурукое и очень красивое!

Двурукое имя – это на «й», то есть и с певчими, и с глухими сочетается. Ну, по крайней мере, обойдется без драм. Я, правда, весьма приблизительно представляю, что бывает, если люди с неподходящими именами пытаются пожениться, но знаю, что ничего хорошего.

– Я очень за тебя рада, – говорю. – Ну и как ощущения?

Девица слегка розовеет.

– Ну, когда он наконец понял, чего я от него хочу, то… – Она розовеет сильнее и несколько раз заправляет за ухо прядь волос, которая и не думала выбиваться. – В общем, в этих ваших фильмах все правда. – Она прикрывает рот ладонью и продолжает почти шепотом: – Я так удивилась, когда это почувствовала… До последнего была уверена, что все выйдет, как обычно. И главное, Шатун-то сначала понять не мог, если я уж решила ему дать, то зачем оттягивать и какими-то странными вещами заниматься. А потом как пошло… В общем, он тоже очень удивился. И думал, со мной так всегда. А я ему такая говорю, мол, нет, только с тобой так здорово. Я вам скажу, у него взгляд был… Короче, мы еще два раза попробовали, и он очень-очень старался. – Орива улыбается во все тридцать два зуба и многозначительно хихикает. Я чувствую себя прям-таки совратителем малолетних.

– Очаровательно, – ухмыляюсь. – Пациенты не шарахаются от твоего плотоядного оскала?

Орива закатывает глаза.

– И вы туда же! Меня Яна уже второй день в смотровую не пускает, говорит, у меня «на лице написано», что я «нашла себе грелку в постель». Про лицо она меня так напугала, я сразу побежала в зеркало смотреть, подумала, вдруг кто пошутил…

– Я представляю, как Яна радовалась, – говорю, сама с трудом сдерживая смех.

– Ну а мне откуда знать, что это ваше земное выражение какое-то? – обижается Орива. Но долго делать серьезное лицо она не может, улыбка неумолимо возвращается. – Короче, спасибо вам огроменное, я теперь такая счастливая! Мне кажется, я даже умнее стала. И смелее. И Шатуну я гораздо больше нравлюсь теперь. Он даже пошел на другую работу, чтобы получать побольше и поухаживать за мной нормально. Хотя теперь-то чего, лучше б ужин готовил к моему приходу.

Она пожимает плечами и отмахивается.

Я качаю головой в любимой манере Старейшины Унгуца. Значит, все-таки дело не в генах и не в воздухе, а в подходе. Ох, чувствую я, что бы там Азамат ни говорил, а социальные устои Муданга очень скоро начнут рушиться. За Ориву я бесконечно рада, но вот как изменится положение муданжских женщин, когда мужики поймут, что секс нужен всем в равной степени? А уж что будет, когда окажется, что люди нравятся друг другу помимо воли богов… Неодобренный брак, внебрачные дети… Надо менять отношение к безродным.

– Ты понимаешь, – говорю Ориве, – что представляешь собой уникальный эксперимент?

– Вроде того, – ухмыляется она. – Яна мне советует статью написать, но я пока стесняюсь. Если я просто напишу, что, мол, мне Хотон-хон кое-чего посоветовала и теперь все здорово, – вас ведь порвут, чтобы узнать, в чем соль. То есть надо сразу подробно написать, так ведь? Ну вот, а я стесняюсь. И потом, а вдруг Шатун мне разонравится. Или я ему. Вот будет позорище… Я лучше подожду пока, спешить-то некуда.

– Это могло бы осчастливить многих людей, – замечаю. – Но и создать проблемы многим людям тоже. Так что делай как знаешь. Про меня и Янку вся планета шушукается, устрицы мы или нет. Про тебя скоро тоже начнут, а там два возможных объяснения – либо этим можно заразиться, либо научиться. И, я думаю, многие захотят научиться. Так что будь готова делиться опытом.

– Да я вот как раз подумала, – кивает Орива. – Может, предложить Эсарнай перевести те фильмы? Ей, наверное, тоже будет интересно, у нее вон какой муж красивый. – Орива многозначительно приподнимает брови.

Я отвечаю ей тем же.

Наше мимическое общение прерывает Алэк, которому надоело на мне висеть неподвижно.

– Пошли, обсудим, пока молодой человек будет занят, – предлагаю я и помогаю Алэку повернуться в слинге поудобнее. Когда постоишь с ним наперевес подольше, начинаешь задумываться о коляске. Тяжеловато уже. Наверное, все-таки будет крупный мужчина. Сейчас попрошу Янку посмотреть по ДНК вероятный рост…

Под впечатлением от генетического прогноза отправляюсь к Эсарнай, предварительно кинув ей сообщение. Алэк, судя по всему, все-таки будет гигантом, а вот глаза у него останутся голубыми. Мне, честно говоря, в это не очень верилось, потому что очевидно ведь, что черно-карие доминируют, а голубые могут получиться, только если бы у Азамата в рецессиве тоже были голубые. Но откуда им там взяться у чистокровного муданжца, если тут даже у богов и демонов один-единственный цвет глаз? Однако похоже на то, что у Алэка в этом доминантном аллеле какой-то сбой, поэтому вместо него проявляется рецессивный. Не иначе Ирлик постарался, уж очень это подозрительно. Сам Алэк на прямой вопрос хитро улыбается и кокетливо сует в рот кулак.

– Хотон-хон, мне вас провожать? – окликает меня охранник уже на выходе. Упс, а я про него и забыла совсем.

– Э, да, пожалуйста, – киваю.

Он странно на меня смотрит, видно, догадывается. Может, поболтать с Алтонгирелом, вдруг есть какая-нибудь охранная магия, или что он там практикует, чтобы обойтись без телохранителя, а? Может, духа какого-нибудь можно ко мне приставить, сверхъестественные существа меня не так напрягают, как люди…

Из окон кухни Эсарнай пахнет чем-то необычным, вроде как выпечкой, которую муданжцы не делают. Правда, чад в этой кухне царит вполне муданжский – не видно ничего.

Мне открывает степенного вида дядька с чистым столичным выговором и, указав охраннику на подсобку, провожает меня наверх, в «кабинет госпожи». Слово «кабинет» он произносит с особой важностью и, мне кажется, некоторой иронией – ну какой у муданжской женщины может быть кабинет? Зачем?

Однако это и правда настоящий кабинет. Посередине стоит большой стол, украшенный по бокам невероятно тонкой и искусной деревянной мозаикой маркетри. На наклонной крышке стола мозаики нет, потому что там экран. Я, кажется, даже знаю того единственного мастера, который может сделать такое сочетание искусства и технологии – у его жены проблемы с перееданием. И знаю примерно, сколько это чудо может стоить. Похоже, Экдал все-таки разорился на подарок беременной супруге.

Но на этом красота не заканчивается: сбоку от стола на расписной треноге отдыхает огромная, почти метр высотой, электронная книга в узорчатом кожаном переплете. Такую штуку, хоть и раза в два поменьше, я видела у бабушки – ей на юбилей институт подарил. Это собрание ключевых литературных произведений земной культуры.