Роза Черного Меча - Рексанна Бекнел

Ее отец и сэр Гилберт громко расхохотались. Розалинда улыбнулась, хотя не слышала ни слова из их разговора. Затем сделала вид, что сосредоточилась на еде, и снова ее мысли улетели далеко от парадной залы.

Она не знала, как ей теперь быть с Эриком и как себя вести при встрече. После того как любовное неистовство исчерпало себя, они оба почти не разговаривали. Долго лежали на мешках; обоим было трудно дышать. Они не целовались и не обменивались ласками, но тем не менее с каждой минутой все больше узнавали друг о друге. То было молчаливое соединение душ, подумала она с печальным вздохом. В темной тишине чердака она чувствовала себя более защищенной и лелеемой, чем любая королева среди тончайших шелков в самом великолепном из дворцовых покоев. Вопреки всем доводам укоряющего рассудка, в объятиях Эрика она обретала странную убежденность в своей правоте. Она могла бы лежать так вечность, не признавая никакой иной реальности, если бы он не поднялся первым.

— Тебе пора возвращаться к своим обязанностям, — пробормотал он, садясь. Розалинда не ответила, только смотрела, как он надевает нательные штаны, потом шоссы, а затем рубашку и тунику. В одежде солдата Эрик производил внушительное впечатление. Впрочем, пришла ей в голову неуместная мысль, в куда более легком одеянии любовника он тоже производил внушительное впечатление. Но в отличие от нее он не отмахивался от реальности: их могли обнаружить. Его пристальный взгляд заставил подняться и ее.

— Позволь мне, — проговорил он, когда она пыталась завязать шнурки своего платья. Розалинда с трудом глотнула воздух, когда его большие руки проворно затянули боковые разрезы ее платья, и не смогла произнести ни слова. Да и что говорить после такого потрясения? Что надо делать, когда человек, который только что дал ей ошеломляющее наслаждение, теперь возвращается к своей повседневной роли слуги и ратника? Как должна женщина обращаться к любовнику?

Эрик решил это за нее.

— Будет лучше всего, если ты уйдешь сейчас же, — сказал он, отступая от нее. Ей вспомнилось, что голова Эрика почти касалась низких стропил.

— Д-да, — согласилась она, еле шевеля губами.

Куда уж лучше, говорила она себе, осторожно спускаясь по лесенке и поспешно направляясь к выходу из конюшни. Хорошо бы унести отсюда ноли, пока никто не заметил ее отсутствия. Однако весь остаток дня Розалинда ощущала внутри ноющую пустоту от такого холодного расставания. И сейчас, когда вокруг нее рекой текли вино и эль, а вечерняя трапеза становилась все более шумной, она все размышляла, было ли ему так же тяжело видеть ее уход, как ей — уходить.

В этот момент поток ее сумбурных мыслей прервали.

— Я же сказал тебе, что сэр Гилберт спрашивал насчет эля, — слегка повысив тон, сказал ее отец, потому что в первый раз Розалинда не ответила. — Он хочет похвалить пивовара.

Розалинда повернула виноватое лицо к гостю:

— О, сэр Гилберт, благодарю вас за лестные слова. Я передам ему…

— Если бы вы оказали мне такую честь и проводили меня, я охотно скажу ему это сам.

Хотя отец и молчал, Розалинда видела, что отказываться не следует. С натянутой улыбкой она встала из-за стола и приняла предложенную Гилбертом руку. Когда они вдвоем выходили из залы, сзади слышались перешептывания, но Розалинда пыталась уверить себя, что это к лучшему. В конце концов, никто не станет связывать ее имя с Черным Мечом, если будут сплетничать о них с Гилбертом.

— Мы с вашим отцом беседовали о вас, — начал сэр Гилберт, когда они вышли во двор.

— Обо мне? — повторила она. Хотя в смысле его слов нельзя было усомниться, ее удивила такая дерзость.

— Умоляю вас не играть моими чувствами, леди Розалинда. Разумеется, вам известно, что я говорил с ним о вас. И конечно, вы знаете, что я стремлюсь к союзу между вами и мной и между нашими владениями — Стенвудом и Дакстоном.

Он остановился и в подтверждение сказанного крепко сжал ее руки. В лунном свете он казался серьезным и более привлекательным. Жестокая складка у рта исчезла в искренней улыбке, но тень скрывала выражение глаз.

Розалинда изо всех сил старалась сохранить любезную мину на лице. Сердце бешено стучало, но не из-за Гилберта. Если он и вызывал в ней какое-то чувство, то только гнев — за то, что выманил ее из залы под предлогом похвалы пивовару.

— Отец не обсуждал со мной эту тему, — ответила она, стараясь освободить руки.

— Но он говорил вам, что ищет для вас мужа.

— Да, — неохотно признала Розалинда. — Говорил.

— И хотя это всего лишь его странная причуда, он обещал вам свободу в выборе жениха.

Это напоминание вернуло Розалинде присутствие духа.

— Совершенно верно. Но вам следует понять, сэр Гилберт, что я еще не познакомилась с другими рыцарями, которых он мне назвал. Я, конечно, очень польщена вашим вниманием ко мне… лучшего комплимента и быть не может. Но я бы огорчила отца столь поспешным решением, когда он так великодушно доверил мне этот важный выбор.

Даже в темноте Розалинда поняла, что ответ ему не понравился. Но, не желая так просто отступаться, он продолжал настаивать более спокойным тоном:

— Прекрасная Розалинда, я только умоляю вас отнестись благосклонно к моему предложению. — Он поднес ее руки к губам и поцеловал ее пальцы. — Скажите лишь одно: не привлек ли ваше внимание кто-нибудь другой?

Розалинда мгновение колебалась, прежде чем ответить. Кое-кто не просто привлек ее внимание. Кое-кто украл ее сердце, и если она когда-нибудь сможет справиться с такой потерей, то лишь через много лет. Но как раз об этом сэр Гилберт не должен знать ни в коем случае. И никто другой. К тому же вопрос Гилберта относился лишь к тем благородным рыцарям, которые могли рассчитывать завоевать ее — а вместе с ней и Стенвуд.

— Я ни с кем еще не знакома, сэр Гилберт. Только с вами. Однако мой отец пригласил на турнир множество гостей и, без сомнения, пожелает обратить мое внимание на некоторых из них.

— Тогда я первый из их числа, — заявил он с улыбкой и шагнул к ней. В невольном испуге она сделала шаг назад.

— Так мы пойдем к пивовару? — нетерпеливо напомнила она.

— Сейчас.

И прежде чем она успела уклониться, он накрыл ей рот поцелуем:

Розалинда задохнулась от изумления и еще больше оскорбилась, когда его язык вторгся к ней в рот, прорвавшись между раскрытыми губами. Она отшатнулась назад, сердито вырывая из его рук свои.

— Как вы смеете… — выдохнула она, еле сдерживая слезы.

— Простите, Розалинда. Заклинаю вас простить мою пылкость. Если бы вы знали, как действует на меня ваша близость…

Она приготовилась ответить, что тогда ей бы лучше держаться от него на расстоянии, но внезапно передумала. Если слишком явно проявлять отчужденность, то отец, без сомнения, заинтересуется, в чем дело, и тогда начнутся расспросы. Он уже выражал недовольство ее постоянными попытками уклониться от всяких разговоров о возможном замужестве и воспримет холодность к сэру Гилберту как новое доказательство сопротивления браку вообще. Чего доброго, он даже возьмет назад свое обещание предоставить ей свободу выбора. Преодолевая отвращение, Розалинда обратилась к Гилберту, ожидавшему ответа: