Кровавая луна - Ю. Несбё

выглядело так, будто герой дня в твоей команде», — подумал Харри.

— Ну, что ты на это скажешь?

Харри обдумал услышанное. Почувствовал неприязнь и недоверие, которые всегда вызывал в нём Бельман.

— Хм. Я буду там.

— Хорошо. Братт будет держать тебя в курсе событий. Мне нужно бежать. Спокойной ночи.

Харри бегал ещё час. Когда он понял, что ему не удастся убежать от того, что его беспокоило, он сел в одно из кресел, позволяя поту просачиваться сквозь чехол подушки, и позвонил Александре.

— Ты скучал по мне? — проворковала она.

— Мм... Тот клуб, «Вторники»...

— Да?

— Каждый вторник у них были вечеринки. Разве твой друг не говорил о том, что «Вилла Данте» не изменяет традициям?

 

 

 

 

ГЛАВА 33

Понедельник

 

Главный редактор Уле Солстад почесал щёку кончиком своих очков для чтения. Посмотрел через свой стол, заваленный бумагами в кофейных пятнах, на Терри Воге. Воге сидел, ссутулившись, в кресле для посетителей, всё ещё в своём шерстяном пальто и шляпе-пирожке, как будто ожидал, что встреча займёт всего несколько минут. И, наверно, так оно и будет. Потому что Солстад боялся этой встречи. Ему следовало прислушаться к своему коллеге из газеты, где Воге работал раньше, который взял цитату из фильма «Фарго»50, сказав: «Я за него не ручаюсь».

Солстад и Воге обменялись несколькими общими словами об аресте Рё. Воге ухмыльнулся и заявил, что они взяли не того человека. Солстад не заметил в Воге недостатка самоуверенности, но, вероятно, так было со всеми мошенниками, они почти так же искусно обманывали и самих себя.

— Итак, мы решили больше не заказывать тебе статьи, — сказал Солстад, понимая, что ему следует быть осторожным и не употреблять такие слова, как «отпускаю тебя», «расторгаю договор» или «увольняю», ни устно, ни письменно. Хотя Воге работал всего лишь по договору фриланса, хороший юрист мог бы использовать это фактически увольнение против них в суде по трудовым спорам. Формулировки, которые Солстад сейчас использовал, означали только то, что они не будут печатать тексты Воге, и в то же время не исключали, что Воге будут поручены другие задачи, предусмотренные договором, например, проведение исследований для других журналистов. Но трудовое законодательство было сложным, как ясно дал ему понять адвокат «Дагбладет».

— Почему? — сказал Воге.

— Потому что события последних нескольких дней поставили под сомнение правдивость твоих недавних статей, — и добавил, поскольку кто-то недавно сказал ему, что выговор всегда более эффективный, если в нём упоминалось имя адресата, — Воге.

Как только он заговорил, Солстаду пришло в голову, что использовать назидательный тон вряд ли было подходящей тактикой, учитывая, что цель состояла не в том, чтобы Воге дал обещание исправиться, а в том, чтобы избавиться от парня, создав как можно меньше шума. С другой стороны, Воге нужно было понять, что они пошли на такой решительный шаг, так как речь шла о доверии читателей к «Дагбладет».

— Вы можете это доказать? — спросил Воге, не моргнув глазом и даже позволив себе подавить зевок. Демонстративный и ребяческий, но, тем не менее, провокационный зевок.

— Вопрос в том, сможешь ли ты доказать правдивость того, что написал. Это выглядит, пахнет и звучит как вымысел. Если только ты не назовёшь мне свой источник...

— Господи, Солстад как редактор этой газетёнки ты должен знать, что я должен защищать...

— Я не говорю, что ты должен предавать его огласке, просто назови его мне. Я твой главный редактор. Человек, ответственный за то, что ты пишешь, а мы публикуем. Понимаешь? Если ты назовёшь мне источник, то я буду обязан защищать его так же, как и ты. В той мере, в какой закон допускает конфиденциальность источников. Ты понимаешь?

Терри Воге издал протяжный стон.

— А ты понимаешь, Солстад? Ты понимаешь, что тогда я пойду в другую газету, скажем, «ВГ» или «Афтенпостен», и сделаю для них то, что я делал для «Дагбладет»? Например, сделаю их первыми среди других изданий, пишущих о преступлениях.

Уле Солстад и другие редакторы, конечно, понимали это, когда принимали данное решение. У Воге было больше читателей, чем у любого другого журналиста — количество кликов на его материалы было просто огромным. И Солстаду не хотелось бы, чтобы эти цифры перешли к конкурентам. Но, как сказал кто-то из сотрудников редакции, если бы они благоразумно представили публике дело так, будто избавились от Терри Воге по тем же причинам, что и в прошлый раз, когда его уволили из другой газеты, Воге был бы таким же привлекательным для конкурентов «Дагбладет», каким Лэнс Армстронг был для конкурентов команды «Ю Эс постал» после допингового скандала51. Это была политика выжженной земли, и они отправляли Терри Воге в огонь, но в эпоху, когда уважение к правде шло на убыль, старые бастионы, такие как «Дагбладет», должны были подавать пример. Они всегда могли извиниться, если окажется, что Воге — вопреки всему — был невиновен.

Солстад поправил очки.

— Я желаю тебе всего наилучшего у наших конкурентов, Воге. Либо ты человек исключительной честности, либо как раз наоборот, и мы не можем рисковать в последнем случае. Я надеюсь, ты понимаешь. — Солстад поднялся из-за стола. — Наряду с оплатой твоей последней статьи редакция хотела бы выплатить тебе небольшой бонус за твой вклад в наше общее дело.

Воге тоже встал, и Солстад попытался понять по движениям его тела, откажется ли тот пожать ему руку при прощании. Воге сверкнул белозубой улыбкой.

— Ты можешь подтереть свою задницу этой премией, Солстад. А потом ты сможешь протереть свои очки. Потому что все, кроме тебя, знают, что они настолько запачканы дерьмом, что неудивительно, что ты видишь всякую ерунду.

Уле Солстад ещё несколько секунд стоял, уставившись на дверь, которую Воге захлопнул за собой. Затем он снял очки и внимательно их изучил. Дерьмо?

Харри стоял в помещении рядом с небольшой комнатой для допросов и смотрел на Маркуса Рё, который сидел по другую сторону стеклянной стены. Вместе с Маркусом там были ещё три человека: ведущий интервьюер, его помощник и Юхан Крон.

Это было напряжённое утро. Харри встретился с Юханом в офисе Крона на улице Розенкранц в восемь часов, где они позвонили трём юристам из полиции, которые, в свою очередь, заявили, что «весьма вероятно», что Рё будет признан виновным в суде, при условии, что другие существенные факторы не будут иметь значения. Крон почти ничего не говорил, но повёл себя профессионально. Без возражений он немедленно