Я не выйду за варвара - Мирослава Вишневецкая

«Ты не способен даже кроля на ужин зарезать. Как ты выживешь в партизанской войне? Ягоды зимой собирать в лесу будешь? Или может тебе матушка принесет похлебку на медвежьем мясе перед боем? Позор!».

Но я не сдавался и к тринадцатой зиме сумел побороть себя. Без труда мог отловить в чаще дичь, освежевать ее и приготовить. Тогда же отец впервые взял меня на вылазку. Мы столкнулись с небольшим отрядом имперцев. Я гордился тем, как ловко орудовал мечем, отбивая удары. Мне даже удалось заставить одного из эльратцев выронить из рук оружие. Я встал над ним замахнулся мечем и… Не смог. Не решился убить человека.

Эта заминка едва не стоила мне жизни. Рыцарь дотянулся до своего меча схватил его и ударил меня им. Это было мое первое в жизни ранение. Настоящее, а не полученной на тренировочной площадке. Кто знает, выжил бы я тогда, если бы не Витторио. Он вовремя подоспел и спас меня. Без промедления, без тени жалости и сомнения он вогнал захватчику меч прямо в горло.

«Ты что творишь, дьявольское ты отродье?! — орал на меня отец, — Как ты смеешь жалеть имперцев? Они не жалели твоих предков: убивали, грабили, подвергали пыткам! Их совесть дозволила их тронуть жену Далливиона, что была на сносях. Снасильничали и убили аристократку с дитем в чреве! А ты не можешь убить рыцаря в доспехах? Из-за тебя могли погибнуть твои собратья!»

Мне было не избежать наказания. Он выпорол меня, Эрла, как обычного крестьянина. Это было уже не предупреждение. В тот раз отец не просто махал кнутом над головой. Он бил меня и, клянусь Севером, до смерти забил бы, не вмешайся тогда матушка. Несчастная женщина кинулась ему в ноги, рыдала, умоляла остановится. А он не послушал ее. Оттолкнул так, что она чуть кубарем не покатилась.

Лишь, когда вмешался Витторио, он перестал хлестать по моей спине. Отец ничего не сделал ему за это. А матушку… Одним Богам ведомо, что он сотворил он с ней за дверями спальни, но вышла она на утро заплаканная, измученная. Шея вся в синяках. Видно, как бы она не прятала их слоями ткани. Кисти синие, еле идет, будто каждый шаг доставляет нестерпимую боль.

Даже бабушка, женщина во всех отношениях холодная и сдержанная, окинула ее сочувствующим взглядом. Но ничего не сказала отцу. Да и посмел бы кто-то? Он в своем праве. А он еще «Душой своей» ее кликал. Но разве позволяют себе подобное по отношению к ней?

Я не узнавал его. Никогда ранее он не поступал так со своей Эрлин. В тот день отец для меня умер. Остался только мой правитель — Верховный Эрл Вальф Хангвул. Я верно служил ему и стал таким, каким он меня хотел видеть. Жестоким, беспощадным. Но даже это не сменило его гнев на милость. Первое убийство далось мне особенно тяжело, а потом… мне стало все равно. Будто слетела какая-то преграда внутри. Я не чувствовал ничего. И был уверен, что не почувствую никогда.

— Хорошо, я отдам тебя ему… — говорю ей, не дожидаясь ее ответа. Девичья скромность не позволит признаться ей о своих мотивах, тем более такому чудовищу, как я.

Она смотрит на меня потрясенно, растеряно. Не верит своим ушам.

— Спасибо, Вам, Ваше Величество. — благодарит она меня и, хватая маленькими ладошками мою поистине медвежью лапу, целует ее, обжигая загрубевшую кожу мягкостью своих губ. — Я безмерно благодарна Вам за доброту, что вы проявили ко мне.

Не к тебе, Анна Аврора. К Витторио. Как бы я не ненавидел его, сколько бы раз не пытался убить — не смог. Я понимал, что он мой соперник, что может заявить права на трон, но это не подталкивало меня. Я часто спускал ему с рук непозволительную дерзость. Вспомнить хотя бы, как он ворвался в мои покои, пока я предавался утехам в объятиях Антуанны? За такое его следовало бы по меньшей мере посадить в темницу на пару дней, но я не сделал этого.

Он дозволял себе слишком много в управлении государственными делами, часто не советуясь мной. А я приказал всем безукоризненно внимать его речам. Я дал ему волю выбрать любое приглянувшееся ему поместье, но он предпочел жить в казармах. Я дозволил ему брать любую понравившуюся ему девицу, но он предпочел Анну Аврору. Я догадался откуда на коже герцогини появились следы. Боролся с ревностью, негодуя, что он позарился на мое, но сделал вид, что поверил в байки лекаря про аллергию.

Да и гори оно все ледяным пламенем, я предложил ему сделку. Решился отдать ее, видя, как невыносимо ему без нее. Я отдал ему бинты в библиотеке, зная, что у него почти нет шансов выжить, хотя сам мог умереть от потери крови. Было тяжело признавать, но я любил его. Он всегда был добр ко мне. Витторио не голубил меня, как мать, не гладил по голове и не пел колыбельные, но он любил меня не меньше, чем она. Сестры боялись меня, а он нет. Он понимал, что я слабее его и всегда стремился меня защитить. Я не могу поступить с ним так. Он зачахнет без этой эльратки. Поэтому я отдам ее ему, но:

— После того, как ты родишь мне наследников. — договариваю я, почти физически ощущая, как раздирает ее на части. Счастья, сияющее на лице Анны Авроры, разлетается на осколки раня меня самого.

— Что… — шепчет она, — Что вы такое говорите?! — сорвалась таки, — Как мы разведемся с Вами?! Церковный суд может расторгнуть брак только в случае измены или отсутствия наследников! Если у нас будут дети, то Вам придется податься порочной связи, чтоб мне дали право повторно выйти замуж. Думаю, Вы с этим прекрасно справитесь. Но Каролина, моя сестра! Она не станет изменять мужу, будь он даже нордорийцем. А если изменит Витторио ей, то он будет лишен права вступить в брак повторно. Как Вы себе представляете наш развод?! И нашу женитьбу с Витторио? Вы же лишитесь титула императора, ради которого все затеяли. Вы не Бенкендорф! Вы не удержите трон без императорской крови! Почему Вы не хотите женится на Каролине?! Чем Вам не угоден мой вариант?! За что Вы так…

— Вы забываетесь, герцогиня, — процедил я, делая акцент на последнем слове.

Ни то Анна Аврора запамятовала, что она пока что не императрица.

— Смею вам напомнить, что отец Каролины праправнук Императора Фридриха Генри Бенкедорфа, а она лишь его прапраправнувнучка. И то, исключительно по женской линии от дочери Фридриха Генри Бенкедорфа, которая по совместительству являлась сестрой Императора Вильгельма I Завоевателя, то бишь Вашего прадедушки. Именно в силу того, что родство ее происходит именно он женщины, она, как и ее отец, не носит фамилию Бенкендорф. Она только Айвори. А Вы — правнучка императора. Да еще и любимая народом. Как думаете, какую императрицу признают быстрее? Правнучку императора, носящую его фамилию, чей отец и дед также были императорами, или прапраправнучку, да еще и по женской линии? Пока живы Вы — она всегда будет позади Вас в очереди на престол. Почему я должен рассказывать Вам Вашу родословную, моя дорогая невеста? Вы и сами хорошо знаете, что на данный момент Вы самая прямая и чистокровная из все претендентов.

— И как же, позвольте узнать, Вы собираетесь развестись со мной, такой чистокровной?

— Сымитирую Вашу смерть. Отдам Витторио и он увезет Вас на Север. Бескрайний Север, где Вас в лицо никто не знает. Жаждали быть с ним? Вот и будете согревать его постель суровыми, холодными зимами.