СМЕРШ в бою - Анатолий Терещенко

Подробности этой операции мало кому были известны в 70—80-х годах прошлого столетия. Одним из организаторов и активных участников ее проведения был военный контрразведчик, полковник, ставший в последующие годы генерал-лейтенантом, – Юрий Алексеевич Николаев, с которым автору этих строк приходилось неоднократно встречаться по службе в центральном аппарате 3-го Главного управления КГБ СССР и в быту. Это был скромный человек и высокий профессионал военной контрразведки. Как говорится в народе, – по словам песни и голос, по песне и напев. Невысокий, плотного телосложения, с открытым лицом, густой шевелюрой и белозубой улыбкой, он притягивал собеседника.

Когда готовился этот очерк, автор с коллегой полковником В. Ф. Евсеевым решили «попытать» Юрия Алексеевича о некоторых деталях операции «Камбала». Он сначала отнекивался, ссылаясь на давность события, а потом постепенно разговорился.

– Дело в том, – заметил оперативник, – что в середине семидесятых годов в центре внимания военных контрразведчиков, оперативно обслуживавших штабы, части и подразделения ракетных войск стратегического назначения (РВСН), находились мероприятия, связанные с перевооружением ракетчиков – переход на изделия третьего поколения. Этот процесс был связан с их интенсивными летно-конструкторскими испытаниями и доработками.

Суть их состояла в придании межконтинентальным ракетам более мощной энергетики, оснащении кассетными боеголовками с индивидуальным наведением разделяющихся боевых частей на отдельные цели. В этот период разрабатывались подвижные ракетные комплексы.

Это была, по существу, новая страница в развитии стратегических вооружений. Испытательные пуски ракет проводились с полигонов Байконур и Плесецк на территорию камчатского полигона «Кура» с интенсивностью два-три раза в месяц.

Как известно, в середине пятидесятых Хрущев задался целью «догнать и перегнать» Америку по экономическим показателям, а несколько лет спустя обещал «построить коммунизм» к 1980 году. Многие трезвомыслящие люди в нашей стране к этим заявлениям генсека относились скептически, а вот на достижения в ракетном вооружении смотрели с оптимизмом. Мы знали, – американские спецслужбы обязательно будут проявлять интерес к этим испытаниям…

Поэтому из военных контрразведчиков была создана оперативная группа, которую возглавил уже упоминаемый выше первый заместитель начальника 3-го Главного управления КГБ СССР генерал-лейтенант Матвеев Александр Иванович. Он курировал в то время подразделения военной контрразведки, штабы и части РВСН Советского Союза…

* * *

Юрий Алексеевич сидел в кабинете на Лубянке и внимательно перечитывал оперативные документы: обобщенные справки, расшифрованные телеграммы, копии агентурных сообщений, полученные секретариатом из подконтрольных ему органов. Особенно его интересовали материалы, присланные армейскими чекистами из полигона «Куры».

Дело в том, что интерес разведок ЦРУ и НАТО к указанным испытаниям был последовательным и не ослабевал вплоть до поступления ракет в войска.

В одной из шифровок от начальника Особого отдела полигона «Куры» с Камчатки говорилось, что за последнее время вблизи камчатского побережья отмечается периодическое появление американских разведывательных самолетов типа «Орион» и «РС—135». Если раньше они прилетали в разное время, с большими интервалами в визитах к советскому побережью и с испытаниями ракет не увязывались, то теперь их появление напрямую было связано с пусками новых ракет.

«Не вызывало сомнений, – как потом напишет Юрий Алексеевич в своей книге «Будни военного контрразведчика. 1949–1991 гг.», – что американцы имеют возможность фиксировать с самолетов скоростные и угловые параметры движения макетов боеголовок на конечном участке траектории, точность их попадания на боевые поля полигона, спектр их свечения и плазменные следы при входе в плотные слои атмосферы и перехватывать сигналы телеметрии, недосягаемые для наземных станций, определять количество разделяющихся головных частей, порядок и углы их разброса и т. п. Кроме того, они, вероятно, снимали радиолокационные характеристики действительных и ложных элементов боеголовок, селекцируя их друг от друга с целью отработки своих систем противоракетной обороны».

А пока полковник внимательно вчитывался в текст шифрованной телеграммы, в правом левом углу которой знакомым почерком Матвеева была учинена его резолюция: «Прошу переговорить…»

«Да, тут явный канал утечки информации, – размышлял Юрий Алексеевич. – Не случайно Александр Иванович решил переговорить по этой проблеме в своем кабинете, с глазу на глаз, как говорится. Всякое возможно: и агентурный канал, и технические возможности противника. О случайности здесь не может быть и речи».

Не успел хозяин кабинета дочитать один из последних документов десятисантиметровой кипы бумаг, как зазвонил телефон.

– Слушаю, товарищ генерал, – спокойно проговорил полковник.

– Юрий Алексеевич, зайдите с телеграммой. Я имею в виду по полигону с Камчатки. Да, и захватите обобщенную справку по этой проблеме, – торопливо проговорила трубка.

– Есть! – по-армейски ответил Николаев.

Их кабинеты были на одном этаже, поэтому через минуту подчиненный, постучавшись для приличия, открыл дверь кабинета своего начальника.

– Разрешите?

– Заходите, заходите, Юрий Алексеевич, я же вас приглашал. Присаживайтесь, – он указал на стул у небольшого приставного стола. – Дайте-ка телеграмму. – Он еще раз пробежался по тексту и тихо заметил: – Как вы считаете, где и через кого вероятнее всего может быть утечка данных?

– Думаю, в четырех местах. Если это агентурный канал – занозы ЦРУ должны быть в штабе РВСН и трех полигонах: Байконур, Плесецк, «Кура». Что касается технического, то съем подобной информации наиболее удобен на Камчатке через электронные средства противника.

– Эти версии правильные, но их надо проработать достаточно глубоко. Однако вы не назвали еще один возможный источник утечки информации – через инженерно-технический персонал на этапах сборки ракет. – Матвеев опять опустил глаза, словно ища ответ на поставленный им же вопрос подчиненному.

– Подходя классически к поиску источника утечки информации, исключать ее нельзя, но она отпадает только в силу скоротечности «узнавания» противником наших планов. У агента должен быть невероятно быстрый канал связи, что маловероятно, – ответил четко полковник.

– Почему? – генерал поднял глаза на подчиненного. – Специалистам ОТУ КГБ известны случаи активного использования этой аппаратуры в последнее время. Поэтому все версии должны быть проверены досконально. Думаю, что касается исследования проблемы технического съема, надо теснее работать с офицерами штаба РВСН. А вот агентурный канал – это уж, батенька, ваша епархия. Проработайте эти версии через созданные оперативные группы…

* * *

На следующий день Николаев по указанию Матвеева встретился с Главкомом РВСН генералом армии В. Ф. Толубко и начальником Главного штаба генерал-полковником А. Г. Шевцовым.