Ангел для сестры - Джоди Линн Пиколт

времени. Я уверен, даже Анна уже этого не помнит.

— Вы так думаете? — Я поворачиваюсь к Анне. — Может, спросим ее?

Судья Десальво складывает на груди руки.

— Кстати, о рисках, — ровным голосом продолжаю я, — не расскажете ли вы нам об исследовании долгосрочного воздействия уколов фактора роста, которым Анна подвергалась дважды в процессе подготовки к забору материала для трансплантации?

— Теоретически никаких долгосрочных последствий быть не должно.

— Теоретически, — повторяю я. — Почему теоретически?

— Потому что исследование проводилось на лабораторных животных, — признает доктор Чанс. — Воздействие на людей все еще находится в стадии изучения.

— Как утешительно.

Чанс пожимает плечами:

— Врачи не склонны прописывать пациентам лекарства, которые могут привести к большим проблемам.

— Доктор, вы слышали что-нибудь о талидомиде?

— Разумеется. Вообще-то, недавно возобновлены его исследования как средства против рака.

— А раньше это было одно из важнейших средств, — замечаю я. — С катастрофическими побочными эффектами. Кстати говоря… есть какие-нибудь риски, связанные с изъятием почки при донорстве?

— Не больше, чем при других операциях, — отвечает доктор Чанс.

— Может Анна умереть от осложнений?

— Это весьма маловероятно, мистер Александер.

— Тогда давайте представим, что Анна прошла эту процедуру с блеском. У нее остается одна почка. Какое влияние это окажет на ее дальнейшую жизнь?

— Никакого, — отвечает врач. — В этом вся прелесть.

Я передаю ему листовку, выпущенную отделом нефрологии больницы, где он работает.

— Прочтите, пожалуйста, выделенный абзац.

Он снова надевает очки:

— Повышенный риск гипертензии. Возможные осложнения во время беременности. — Доктор Чанс поднимает взгляд. — Донорам рекомендовано воздерживаться от занятий контактными видами спорта, чтобы исключить риск повреждения оставшейся почки.

Я сцепляю руки за спиной:

— Вы знали, что Анна в свободное время играет в хоккей?

Чанс поворачивается к ней:

— Нет. Не знал.

— Она вратарь. Была вратарем уже несколько лет. — Я даю слушателям прочувствовать смысл сказанного. — Но раз это донорство остается гипотетическим, давайте сфокусируемся на тех случаях, которые уже имели место. Уколы фактора роста, забор донорских лейкоцитов, стволовые клетки, костный мозг — эти мириады медицинских процедур, которые вытерпела Анна, по вашему экспертному мнению, доктор, не принесли никакого существенного вреда ее здоровью?

— Существенного? — Он колеблется. — Нет, не принесли.

— А получила ли она от них какую-нибудь пользу?

Доктор Чанс долго смотрит на меня, а потом говорит:

— Разумеется. Она спасала свою сестру.

Во время перерыва на ланч мы с Анной едим наверху в здании суда, когда в комнату заглядывает Джулия:

— Это закрытая вечеринка?

Анна машет ей рукой, чтобы входила. Джулия садится, не удостаивая меня даже взглядом.

— Как дела? — спрашивает она.

— Хорошо, — отвечает Анна. — Только я хочу, чтобы все это поскорее закончилось.

Джулия вскрывает пакетик с салатной заправкой и выливает ее на принесенную с собой еду.

— Закончится, не успеешь заметить.

При этих словах она косится на меня.

Этого хватает, чтобы я вспомнил запах ее кожи и место под грудью, где у нее родинка в форме полумесяца.

Вдруг Анна встает и заявляет:

— Пойду погуляю с Джаджем.

— Ты сдурела! Там репортеры, они еще не ушли.

— Значит, я погуляю с ним по коридору.

— Нельзя. С ним должен гулять я. Это часть дрессировки.

— Тогда пойду пописать, — заявляет Анна. — Это я могу сделать сама, правда?

Она выходит из конференц-зала, оставляя меня, Джулию и все, что не должно было случиться, но случилось.

— Анна специально оставила нас одних, — подмечаю я.

— Она умная девочка, — кивает Джулия. — Легко прочитывает людей. — Потом опускает пластиковую вилку. — Твоя машина вся в собачьей шерсти.

— Знаю. Все время прошу Джаджа, чтобы завязывал волосы в хвостик, но он не слушается.

— Почему ты меня не разбудил?

— Потому что мы стояли на якоре в непробудной зоне, — усмехаюсь я.

Джулия даже не улыбается:

— Прошлая ночь была для тебя шуткой, Кэмпбелл?

В голове всплывает старая поговорка: «Если хочешь рассмешить Господа, расскажи Ему о своих планах». И так как я трус, то хватаю пса за ошейник.

— Мне нужно выгулять его, пока нас снова не позвали в зал.

Голос Джулии летит вслед за мной к двери:

— Ты не ответил.

— Ты сама этого не хочешь, — говорю я и не оборачиваюсь, чтобы не видеть ее лица.

В три часа судья Десальво переносит слушания на день, потому что у него по расписанию еженедельный прием у хиропрактика. Я провожаю Анну до холла, чтобы передать отцу, но Брайана нет. Сара удивленно озирается:

— Может быть, его вызвали на пожар. Анна, я…

Однако я кладу руку на плечо девочки со словами:

— Я отвезу тебя на пожарную станцию.

В машине она молчит. Я въезжаю на парковку и не глушу мотор.

— Слушай, может быть, ты этого не поняла, но первый день у нас прошел отлично.

— Да ну, — хмыкает она и выходит из машины.

Джадж тут же перескакивает на освободившееся переднее место. Анна идет к станции, но вдруг сворачивает влево. Я начинаю отъезжать, а потом, сам не знаю почему, выключаю двигатель. Оставив пса в машине, следом за Анной я иду на задворки здания.

Она стоит там, как статуя, обратив лицо к небу. Что мне делать? Что сказать ей? У меня никогда не было детей. Я о себе-то едва способен позаботиться.

Но Анна заговаривает первой:

— Вы когда-нибудь совершали плохой поступок, зная, что он плох, хотя по ощущениям вроде все было нормально?

Я думаю о Джулии.

— Да.

— Иногда я себя ненавижу, — бормочет Анна.

— Иногда я тоже себя ненавижу.

Это ее удивляет. Она смотрит на меня и снова устремляет взгляд в небо:

— Они там. Звезды. Даже когда их не видно.

Я сую руки в карманы:

— Раньше, глядя на звезды, я каждую ночь загадывал желания.

— Какие?

— Получить редкую карточку с бейсболистом для своей коллекции… золотистого ретривера… чтобы пришла красивая молодая учительница.

— Папа говорил, что группа астрономов обнаружила место, где рождаются звезды. Только нам потребовалось две с половиной тысячи лет, чтобы увидеть их. — Она поворачивается ко мне. — У вас хорошие отношения с родителями?

Я готов соврать ей, но потом вдруг качаю головой:

— Раньше я думал, что, когда вырасту, буду таким же, как они, но я не такой. И дело в том, что где-то посреди дороги я перестал этого хотеть.

Солнце омывает молочную кожу Анны, подсвечивает линию ее шеи.

— Понятно, — говорит она. — Вы тоже были невидимкой.

Вторник

Легко огонь в начале затоптать;

Дай разгореться — не зальешь рекою.

Уильям Шекспир. Король Генрих VI. Перевод Е. Бируковой

Кэмпбелл

Брайан Фицджеральд — мой затвор.