Крымская ракета средней дальности - Андрей Дышев

Из темноты к машинам вышел мужчина в камуфляже. Он громко скомандовал, но что именно – я не понял. И тотчас сборище пришло в движение. Люди торопливо разошлись по машинам. Захлопали двери. Женщины сели в микроавтобус. Первым от котлована отъехал джип «Мицубиси». Он медленно покатил к распахнутым настежь воротам. За ним пристроился «Мерседес», затем две темные «девятки», микроавтобус и еще несколько потрепанных иномарок. Около котлована осталось еще несколько машин. Моторы были заведены, фары включены, и в их лучах серыми тучами клубилась пыль.

Я поднялся на ноги. К потной груди прилипли сосновые иголки, отчего я стал похож на большого ежика. Можно не отряхиваться. Иголки заменяют маскхалат. Я пошел вдоль земляного бруствера, от куста к кусту. Машины остались позади, свет фар затерялся среди деревьев. Вскоре мне под ноги легла асфальтовая дорожка. Она дугой огибала одноэтажные постройки неясного предназначения. Может быть, я на какое-то время забыл об осторожности и потому едва не попал под машину, которая неожиданно выскочила из-за угла коттеджа. Яркий луч подобно пулеметной очереди прошелся по кустам, за которыми я уподобился трупу. Свистнув колесами на повороте, машина пронеслась мимо меня, обдав запахом сгоревшего топлива. Я поднял голову и чуть не вскрикнул. «Лендкрузер»! Неуловимая дразнилка с черными бортами и темными стеклами. Предвестник убийств и символ превосходства.

Я вскочил на ноги и, не думая о последствиях, побежал вслед за ним. Ночь смазала очертания машины, но я хорошо видел красные глаза габаритов и светлый конус от фар, скользящий по асфальтовой дорожке. Джип объехал торец длинного дома, вывернул к двухэтажному дому и остановился. Я узнал этот дом с освещенным подъездом и флагами на фасаде. Это был штаб.

Я продолжал бежать, теряя иголки. Хлопнула дверца джипа. Из машины кто-то вышел и, широко распахнув скрипучую дверь, зашел внутрь. Я подбежал к джипу, глотая воздух так же жадно, как тогда, на море, спасая Ирэн… Присел у выхлопной трубы, прижавшись к горячему бамперу. Ах, как иногда кружит голову запах разогретой машины! А где сейчас мой несчастный старый «жигуль»? Я бросил его на стоянке у гостиницы. Грязная, битая машина. Заднюю дверь я подставил под милицейский «УАЗ», спасая Ирэн. Я был готов на самую отчаянную дерзость ради ее спасения. И сейчас я готов совершить нечто безрассудное, лишь бы найти ее. Только цель теперь другая… Я провел рукой по пыльному бамперу. Палец почти сразу нашел шероховатую нашлепку. След ремонта. Сделано наскоро и не очень аккуратно. Шпатлевке, закрывшей пулевое отверстие, надо было дать высохнуть, а затем отполировать ее шлифовальным кругом. В автомастерской, которая сгорела, наверное, не было такого инструмента, и мастер шлифовал вручную, обыкновенной наждачкой. Это был последний ремонт в его жизни…

Что-то щекотало мне щеку. Я провел по ней пальцем. Кажется, моя поцарапанная скула снова стала кровоточить. Глина и кровь – жуткий макияж! Не приведи господь мне увидеть свое лицо в зеркале!.. Пять широких шагов – и я у двери, под яркой лампочкой. Рядом со мной стояло мое прозрачное отражение. Парень в джинсах, с голым торсом и с «калашом» в руке. Лицо коричневое, страшное. Вылитый киногерой! Наверное, я подсознательно подражаю кому-то. То ли Рэмбо, то ли… Как там подметил Новоруков? Не надо мнить себя фигурой, равной Джеймсу Бонду… Но без этой мании нельзя. Без чужой роли мне просто не выжить. Это единственное спасение. Если сильно постараться, то можно даже подавить чувство страха. Все будет хорошо. Ведь фильмы о героях всегда заканчиваются хеппи-эндом. И в этом штабе меня поджидает мой хеппи-энд. Иначе не может быть. Кто такой полковник Стрельцов? Мужик лет пятидесяти, у которого на закате армейской службы поехала крыша, и он принялся гоняться за мной только потому, что я узнал о существовании некоего Максима Блинова. И не надо его бояться. Что я, шизиков никогда не видел? Подумаешь, он умеет запускать ракеты и сдает стрельбище в аренду каким-то милитаризованным типам! Если об этом человеке рассказать с юмором, то получится замечательный сюжет для комедии… Надо сделать три глубоких вдоха и унять дрожь в руках. Нельзя уподобляться Новорукову, который вконец запорол свою нервную систему. Я не Новоруков. Ирэн давно подметила мою выдержку…

Я открыл дверь и юркнул внутрь. Сбоку – большое стекло с надписью «Дежурный». За ним горит свет. Пульт. Телефоны. Телевизор, издающий крики и выстрелы. В стекле – полукруглое окошечко, вырезанное на таком уровне от пола, чтобы всякий, кто обращался к дежурному, почувствовал себя униженным. Из окошечка тянет табачным дымом. Его выпускал изо рта солдат, развалившийся перед телевизором на стуле так, что его задница висела над полом, а затылок упирался в спинку. По телевизору шел какой-то боевик. Самый захватывающий момент – драка милиции с мафией. Солдат переживал и часто затягивался.

Я просунул ствол автомата в окошечко и оттянул затвор.

– Эй! – шепнул я солдату, который хоть и ошалел от моего появления, но позы не поменял.

Я поманил его пальцем. Солдат медленно встал со стула. На его ремне болтался подсумок с магазинами и штык-нож, но в руках была только сигарета. Интересно, за кого он меня принял? Я ведь даже без автомата одним своим видом до инфаркта довести могу.

– Ближе, ближе! – шепнул я. – Не бойся, стрелять не буду!

Он склонился над пультом, придвигая стриженую голову к окошечку. Молодец, что не сбрил чубчик! Он хоть и маленький, зато весь, до последней волосинки, уместился в моем кулаке. Я рывком притянул голову солдата к себе.

– Кто сюда только что вошел?

– Только что? – прошлепал он широким губастым ртом и, скосив глаза, посмотрел в ствол автомата. – Командир части…

– Стрельцов?

– Какой Стрельцов? Я такого не знаю…

Моя злость, словно ток, перекинулась в руку. Я с силой опустил голову солдата на панель пульта. Разбился какой-то дисплей. Солдат сразу расслабился и, оставляя красную полосу на пульте, стал медленно сползать на пол. Я забежал внутрь дежурки. Отлично, здесь есть телефон! Я набрал по памяти номер Мухиной… Длинные гудки. Не поднимает трубку. Неужели так крепко спит?.. Кому же еще можно позвонить? Славке!

– Слава! – торопливо произнес я в трубку, когда услышал сонный голос. – Запиши телефон… Это следователь прокуратуры Мухина. Достань ее хоть из-под земли! Пусть немедленно добьется свидания с генералом, которого держат под стражей в военной прокуратуре, и узнает у него, как добраться до дивизиона Стрельцова…

Не знаю, понял ли Славка что-нибудь из моего сумбурного объяснения. Я бросил трубку и переметнулся в коридор, к стеклянному ящику с зачехленным знаменем. Слышны голоса. Некоторые двери открыты, и оттуда выливались желтые пятна света. Эх, врал генерал про образцовый порядок, который царит в части, и про блестящие отзывы проверяющих. Был бы порядок – стоял бы у знамени часовой, и ничто не спасло бы мою голую грудь от автоматной очереди… Вперед по коридору, от двери к двери. Надо искать кабинет командира части. Стрельцов это, Трупцов или Подлецов – уже не имело для меня принципиального значения. Мне был нужен хозяин «Лендкрузера». Того самого «Лендкрузера», который схлопотал от меня пулю в свой металлический задок… Поздно уже, ночь. Почему в штабе такое оживление? Откуда-то раздается смех. Оживленный спор. Незнакомый язык напичкан русскими словами.