Особый талант - Сергей Куприянов

— Сейчас, — произнес он и услышал, как в груди опять булькнуло.

Калита придвинулся ближе.

— Чего? — нетерпеливо спросил он. — Я не понимаю, что ты говоришь. Повтори.

Леча запустил руку в карман. Точно, граната. Ребристый холодный металл. Тоже липкий от крови. Кольцо. Он просунул в него палец и потянул вверх. За ним следом поползла граната. Никак. Тогда он попытался другим пальцем, который плохо слушался, разогнуть металлические усики, не отпуская при этом кольца.

— Чего он там ковыряется? — спросил Калита. — А ну глянь.

Чья-то рука через ткань пальто ухватилась за гранату, и над ухом раздался удивленный возглас. Леча поспешил воспользоваться этой помощью и из последних сил дернул кольцо. Рука с колечком, на котором болталась слегка погнутая металлическая проволока, вырвалась из кармана.

— Граната!

— Бля!

Леча с торжеством посмотрел на Калиту. Тот в ужасе расширил глаза и отпрянул назад. Через мгновение для Лечи все закончилось.

Но Калите повезло. Он был еще жив. Оглушенный взрывом и ударившийся плечом и головой о стену, посеченный осколками и истекающий кровью, он все еще жил, хотя прибежавший на взрыв его телохранитель с трудом в это поверил. Небольшой бетонный бункер был весь затянут кислым дымом, забрызган кровью и посечен осколками. Тяжелую дверь сорвало с нижней петли, и она стояла враскоряку, как пьяная баба над унитазом.

— Это Руслан подослал, сука, — хрипел Калита, когда его волокли наверх. — Надо его достать.

— Достанем, не волнуйся.

— Достань его, Петя, достань. Это Руслан подослал своих.

— Сделаем, не волнуйся. Молчи.

Но Калита не слышал и продолжал бормотать. Он не мог слышать. Потому что у него от взрыва лопнули барабанные перепонки и из ушей текла кровь. Но телохранитель этого не замечал — вор был весь в крови, своей и чужой.

Через полчаса вор в законе и кассир Калита умер. Уже через несколько минут об этом стало известно в Москве, что вызвало большие волнения у немногих посвященных.

К ночи в поселок прикатили солидные люди на самых разных машинах — от дорогих иномарок до тривиальных «жигулей». Приехавших волновала не только смерть Калиты, что само по себе было достойным внимания событием, для многих менявшим привычную картину бытия и сложившихся отношений. Находившиеся под контролем Калиты средства не могли оставаться без присмотра, и требовалось найти и выбрать нового кассира.

Руслан мог считать, что его затея удалась. Но об этом он узнал только на следующий день, когда слухи о смерти Калиты вовсю начали гулять по Москве. О том, что в этом обвиняют именно его, он узнал позднее.

Утром Пашкову позвонили из издательства. Главный редактор, один из тех немногих, кто был в курсе его финансового участия в предприятии, сообщил, что директор отсутствует и его нигде не могут найти, а на послеобеденный час назначена встреча с руководством крупной телекомпании по поводу создания телевизионного сериала по мотивам опубликованных издательством книг, права на которые и будут предметом переговоров. Пашков не выспался — до половины ночи он пытался писать, но в голову лезли посторонние мысли и ничего путного из его затеи не выходило. Поэтому он с трудом понимал, что именно от него хотят, и самым его большим желанием было снова завалиться спать.

Наконец он начал понимать, о чем идет речь. По обыкновению пришедший утром в банк бухгалтер с удивлением обнаружил, что счет издательства пуст, хотя всю предыдущую неделю на него исправно поступали деньги за крупные партии книг. Проведенное на скорую руку собственное расследование показало, что в последнее время директор продавал имеющиеся на складе запасы продукции по заниженным ценам, предпочитая при этом оплату наличными. Так склад тоже оказался изрядно опустошенным.

Главный редактор говорил осторожно, стараясь, чтобы его сообщение не выглядело как обвинение — мало ли как еще может дело повернуться. Но и без того картина была ясна. Директор, бывший, кстати, одним из основных акционеров, прикарманил денежки и сбежал, поставив свое предприятие на грань банкротства. А может быть, уже и за грань. Во всяком случае, без основательной проверки и анализа положения дел картина выглядела удручающе.

Пашков пообещал скоро приехать и попросил, чтобы до его появления еще раз попробовали найти директора, хотя надежды на удачный исход были более чем призрачны, и порекомендовал не сеять панику.

Вяло и без аппетита позавтракав, он напился крепкого кофе, к которому относился с подозрением и употреблял в редких случаях, облачился в деловой костюм, что тоже делал в редких случаях, и отправился в издательство, по дороге гадая, как поступить.

Из-за того что не выспался, за руль он решил не садиться и поймал такси. Проделав большую часть пути, вспомнил, что где-то тут должна быть прикрепленная Злоткиным охрана, так что вполне можно было ехать с ними, но ее что-то не видно, и вообще он скоро забыл про это, вернувшись мыслями к издательству и исчезнувшему директору. Такой обаятельный мужик, вальяжный и даже аристократичный… Он всегда нравился Пашкову. Бабник, конечно. Но кто не без греха! Издательством руководил довольно толково. Объемы продаж хоть и медленно, но росли. Большой текучки кадров не было. Выстроил четкую производственную цепочку от редактуры до поступления продукции на склад. Отдельные, как говорилось раньше на партийных собраниях, проблемы были, но это еще не повод для того, чтобы обкрадывать собственное предприятие, а заодно и немногочисленных акционеров, вложивших довольно серьезные средства. Хотя отдельную внутреннюю вялость в нем Пашков замечал, но относил это на счет игры в барство.

Придя в издательство, его попытки самоуспокоиться или даже самообмануться пропали. Сотрудники, в основном женского пола, выглядели встревоженными, если не сказать вздрюченными. Ясно, что слух о пропаже директора не остался в стенах начальственных кабинетов. Налицо было начало паники, которая всегда сопровождает тонущие корабли. А это значит, что о происшедшем вскоре станет известно за пределами издательства и неизбежно отразится на делах. Контрагенты будут относиться по меньшей мере настороженно, и разом пропадет наработанная годами простота и доверительность отношений, что неизбежно приведет к еще большим финансовым потерям. Следовало вернуть людей в рабочее, спокойное состояние.

Увидев встревоженные лица, Пашкову остро захотелось сохранить вложенные им деньги, кстати, по инициативе сбежавшего директора. И не потому даже, что это была для него большая потеря. Сейчас он вполне мог объявить себя ушедшим на пенсию и до конца своих дней не заботиться о том, как заработать на хлеб насущный. Просто ему стало обидно. И за себя, и за этих людей, которые почти за десять лет сумели создать вполне устойчивое предприятие.

Секретарша, знавшая его в лицо, перехватила его в коридоре и сказала, что его ждут в кабинете директора. По ней было видно, что она нездорово возбуждена. Пашков даже подумал, а не она ли является главным разносчиком слуха.