Тайна наследницы - Борис Бабкин

— Из Америки. Уходит Долина. Завтра наследницу узнаем. Я б ее, сучку, собственными руками удушил, а теперяча, едрена вошь, охранять придется.

Долина

— Здесь все состоится, — сказал Филипп. — Охрана наверняка большая и народу полно. Ваша задача — девчонка и ее мать, — кивнул он двум снайперам. — Журналистку я лично сделаю. Остальные лупите по тем, кто к нам ближе будет. Как уберем баб, уходим.

Хабаровск

Придя в себя, Вика с недоумением огляделась.

— Где я?

— В Хабаровске, — услышал она голос матери. Та вошла в комнату и подала ей стакан сока. — Познакомься, это адвокат твоего отца Томи Лубис из Вашингтона, — показала она на полного. — Свидетели при составлении завещания — Гарри Горд, Алекс Филерт и Андре Дунальд, — представила она остальных. — А это дочь Алясина и моя, — улыбнулась Надежда. — Виктория Григорьевна Антонова. Надеюсь, ей не придется менять фамилию и отчество.

— Нет, это не предусмотрено, — качнул Лубис. — Но давайте обо всем говорить во время оглашения завещания. Таковы правила.

Вика, ничего не понимая, села на кровати.

— Где, говоришь, мы? — тихо спросила она.

— В Хабаровске, — снова сказала Надежда. — Поверь, я все делаю ради тебя.

— В Хабаровске? Выходит, ты так же легко можешь убить меня, как сделала это. — И вдруг улыбнулась. — Но значит, я увижу Виталия и Марецкого. Спасибо хоть за это. Я могу позвонить?

— Нежелательно, — сказал охранник.

— Когда будет оглашено завещание?

— Завтра, в двенадцать сорок пять, — ответила мать. — Ты родилась в США, когда в России было…

— Наверное, надо говорить так, чтобы и вы понимали. — Вика посмотрела на американцев. — Так и будем разговаривать. Хочу спросить, я могу отказаться от завещания?

— Нет, — сказал Лубис. — Вы сможете действовать, когда станете полноправной хозяйкой, и то не ранее, чем через пять суток. Кроме земельного участка, вы получаете пятьсот тысяч долларов из швейцарского банка и чек из вашингтонской компании на сто сорок тысяч долларов. Кроме этого квартиру в Москве.

— Даже так? Ну что ж, тогда я хотела бы видеть фотографии отца и поменять отчество. По-моему, Виктория Федоровна звучит лучше, чем Виктория Григорьевна. Фамилию я все равно поменяю на Сиротину. И спасибо папочке, — иронически улыбнулась она, — за квартиру. — Она посмотрела на мать. — Яне хочу больше ни видеть тебя, ни слышать. Я дам тебе сто тысяч, остальное отдам в детский дом. И это не обсуждается. А что я имею еще? — спросила Вика. — Ах, Золотую Долину! Скажите, а владельцу Долины, ну когда там будут добывать золото, обязательно находиться на месте?

— Разумеется, нет, — ответил Дунальт. — Вы поставите руководить опытных, понимающих в деле людей, которым доверяете…

— Понятно. Еще вопрос. Я после пяти суток могу подарить кому-нибудь эту самую Долину?

— Ты не сделаешь этого! — выкрикнула мать.

— Можете, — кивнул Лубис. — Но на вашем месте, я бы просто поставил людей, которым вы доверяете, и получал бы оговоренный процент от добычи золота. Это ваше право. Но в случае, как вы изволили выразиться, подарка, вы подвергнете опасности человека, которому будет сделан этот подарок. Заверяю вас, Алясин очень бы не хотел этого. Как он говорил, если Виктория, имя, кстати, вам дал ваш настоящий отец, подарит кому-то Долину, я перевернусь в гробу теми косточками, которые еще будут.

Надежда зло глядела на дочь.

Хутор Волчье

— Значица, завтра Долина будет иметь хозяйку, — задумчиво проговорил Дед. — Ну что ж, глянем, что за хозяйка такая.

— Дед, в обиду я ее не дам. Имей это в виду, — предупредил Марецкий.

— Так я энто понял, — кивнул тот. — Нет, воевать я не стану. Из-за его, — кивнул он на дверь детской. — Просто глянуть ей в глаза желание имеется. И узнать, что она делать станет.

Долина

— Вы туточки вокруг все обшарьте, — настойчиво повторил Дед. — Чтой-то неспокойно мне. Песковатский-младший кудай-то делся, вполне тут могет быть.

— Едут! — раздался крик.

Дед увидел три машины и микроавтобус с вооруженными милиционерами. Выматерившись, медленно пошел к небольшой площадке, на которой стояли стол и шесть стульев.

— Вона сколь притопало, — усмехнулся он, глядя на собравшихся. — Та молодуха, знать, и есть дочь Аляски. — Прищурился. — А похожа, ети ее отца. Красива деваха! А энта еенная маманя? Ну не мудрено, что Аляску на себя затащила. Видная бабеха, а по молодости вообще краса наверно была.

За стол сели американцы, Надежда Сергеевна, представитель администрации Хабаровского края и явно смущенная Вика. Поднялся представитель администрации.

— Сегодня у нас беспрецедентное событие. В права вступает наследница человека, владевшего этой землей, Алясина Федора Федоровича Виктория Антонова. Вот она. — Он захлопал. Послышались негромкие хлопки.

Лубис начал зачитывать завещание. Все молчали, и было прекрасно слышно голос переводчика. Закончив, Лубис с поклоном протянул бумаги Вике. Та поднялась, сказала толпе:

— Здравствуйте…

— И те не хворать, — раздался чей-то голос. — Ты как работать-то будешь, с янки, али своих работяг привезешь?

— Я Виктория Антонова, — тверже зазвучал голос девушки, — став хозяйкой Долины, приняла следующее решение. Я не буду принимать участие в работе, а после начала золотодобычи согласна получать пять процентов от суммы за сданное золото. Руководить всем, то есть стройкой, подготовкой к золотодобыче, начиная с завтрашнего дня, будут Афанасий Пантелеевич Дедовский, Дед, Марецкий Виктор Николаевич и Марков Иван Семенович.

— Вот и хрен, — вытаращил глаза Дед. — Выходит, я в начальство выбился. А как же ты, деваха, Маркова-то уболтала за золото взяться? Он ведь ни в какую на это дело не шел. А тут нате пожалуйста.

На помост вышел худощавый мужчина лет пятидесяти.

— Меня знают все, и как я работаю тоже. Я здесь потому, что Виктория заверила — золото будет продаваться только государству, процент, который мы определим, будет отчисляться на детский сад и школу, а также материальную помощь многодетным семьям и матерям — одиночкам. Я верю Виктории и буду работать не покладая рук и другим спуску не дам. Лоботрясам…

— Таких туточки не будет, — подал голос Дед. — А Марецкому мы охрану так организуем, что из Москвы командовать сможет. Ты, голубушка, — повернулся он к Вике, — прости меня, хрыча старого. Яжтя в штыки встренуть собирался. Прости за ради Христа.

Она подошла к нему, обняла. Прошептала:

— Мне Марецкий и Марков посоветовали. Я очень надеюсь на вас.

— И верно делаешь, голубушка, — поклонился старик. — Все по закону будет и по совести.

— Верно, — отозвалась толпа.