Эдгар Аллан По и Лондонский Монстр - Карен Ли Стрит

– Джордж Ринвик Уильямс, – негромко подтвердил Дюпен. – Все кончено, По. Ваш враг мертв.

* * *

Таинственный запах особой мази Дюпена вывел меня из ступора. Помазав ею и у себя под носом и глубоко вдохнув, он заметно оживился.

– Но как? Как это мог оказаться он? И… – Я указал на лужу крови. – Как могло выйти это?

– Да, удивительно. Я достал его клинком, но из-за полной темноты не мог знать, смертельной ли оказалась рана.

Я не мог оторвать взгляда от гостиничного портье, оказавшегося Джорджем Уильямсом. Мне бы вздохнуть с облегчением, видя, что мой враг, человек, желавший моей смерти, погиб сам, но – вот странность! – я чувствовал себя обманутым. Я ведь искренне хотел уладить дело миром, дать понять, что его стремления убить меня напрасны. Теперь же получалось, что я опроверг сам себя.

– По, все завершилось как нельзя лучше. Вы ошибались, полагая, что ваши слова смогут убедить его отказаться от мести. Я знаю точно, вы уж поверьте.

С этими словами Дюпен положил руки мне на плечи и слегка встряхнул меня.

– Идемте. Пора возвращаться на Довер-стрит.

Я согласно кивнул, но вид распростертого на полу Уильямса вызвал во мне новый приступ тошноты.

– Мы так и оставим его здесь?

Дюпен пожал плечами.

– А что нам остается?

У нас и вправду не было выбора, однако такой поступок казался жестоким и недостойным. Интересно, если бы выражение мертвого лица Уильямса было жестче, яростнее, я чувствовал бы то же самое?

– Можно хотя бы сообщить привратнику, – наконец сказал я.

– Можно. Но тогда привратник обязан будет вызвать полицейских, а уж они вряд ли позволят вам уплыть до завершения расследования, – возразил Дюпен. – Не забывайте, что этот человек пытался убить вас. И не считайте себя обязанным поступать с ним по чести. В данном случае это будет непростительной глупостью.

Я поднялся на ноги и вышел из часовни вслед за Дюпеном. Последние лучи солнца меркли, окрашивая небо лазурью и заставляя мраморных стражей надгробий сиять в предвечерних сумерках. Мы тихо шли по аллее, и мне казалось, будто каждый из ангелов и херувимов провожает нас взглядом, исполненным праведного негодования оттого, что мы оставили покойного лежать в луже крови на полу часовни и никому ни словом не обмолвимся о его гибели.

Дождь монотонно барабанил по крыше всю ночь. Море бушевало. Грянул гром, ослепительный зазубренный клинок расцвел, распустился голубоватыми языками пламени и ударил в мачту. С невыносимым грохотом мачта раскололась надвое, и верхняя ее часть начала медленно падать в море, хлопая парусами, словно гигантскими крыльями. Огромная волна поднялась ей навстречу и окатила палубу как раз там, где стоял я, замерший от ужаса. Спутанные паруса и бурные воды опутали, обволокли меня, и я почувствовал хватку чьих-то рук – рук мертвеца, рук духа моряка, брошенного на волю волн где-то вдали от берегов. Эти руки потянули меня в темную толщу воды. Я отчаянно забился, затрепыхался, но тьма не отпускала. В легкие, вытесняя воздух, хлынула вода, и…

Я с облегчением открыл глаза, но лишь затем, чтобы увидеть огни святого Эльма на мебели и плещущую воду, поднимающуюся так быстро, что кровать моя тут же всплыла. Раздалось хлюпанье, точно кто-то шел вокруг моей кровати по воде, но никого не было видно.

– Помогите! – закричал я. – На помощь!

– Никто не придет на помощь, – шепнул чей-то голос. – Никто тебе не поверит.

С этими словами мертвый моряк навалился на меня, погрузив мою голову в воду. Его расплывчатое, неверное, точно огонек гнилушки, сияние жужжало в ушах, как пойманная трупная муха.

* * *

Сколько же часов прошло?..

Меня выдернул на поверхность луч света, коснувшийся лица, и негромкий стук в дверь. Еще не проснувшись, я вскочил с постели и прямо в ночной рубашке, развевающейся, словно одеяния ангела мести, распахнул дверь. Дюпен успел вовремя отскочить и не попасть под удар. Отпрянул назад и я. Мне показалось, что передо мной мой двойник: ужас в моих глазах совершенно точно отразился и в его взгляде. Так мы простояли в тишине – уж не знаю сколько, пока не явилась служанка с завтраком, взглянувшая на нас с нешуточной тревогой.

– Мы договаривались встретиться в восемь, – неуверенно сказал Дюпен.

– Да, конечно. Боюсь, я проспал. Прошу вас, входите. Я быстро.

Вскоре я присоединился к Дюпену и жадно выхлебал налитый им кофе.

– Что ж, все завершилось к полному вашему удовлетворению. Вам удалось завершить ваше дело до отъезда, – сказал он.

– В самом деле. Но без вашей помощи это было бы невозможно. Я вам крайне признателен, Дюпен, и не обращайте внимания, если я кажусь рассеянным. Я до сих пор ошеломлен от того, кем оказался мой враг.

Дюпен кивнул.

– Если человек демонстрирует позитивные черты характера и выглядит дружелюбно, трудно представить себе, что он может быть замешан в нечистоплотных деяниях. Конечно, только самые законченные преступники способны так искусно скрывать свою истинную сущность под маской добропорядочности.

– Да, и его маска была весьма убедительна. Вдобавок, служа здесь, он всегда знал, когда мы уходим и возвращаемся.

– И имел доступ в наши комнаты, – согласился Дюпен. – Потому ему и не составило труда внушить вам иллюзию, будто вас преследует бесплотный дух.

– Да, теперь я это понимаю. Не понимаю другого: как к Уильямсу попали письма деда и бабушки? Но этого, боюсь, мы не узнаем уже никогда.

Дюпен нахмурился.

– Признаться, я полагал, что Уильямс расскажет вам обо всем прежде, чем покусится на убийство. Это в обычае у преступников, изобретающих сложные, хитроумные планы. Они непременно желают похвастать своим хитроумием.

– Да, это вполне логично, но то, что Уильямс сказал мне там, в катакомбах, мало что может прояснить.

– Что именно он сказал? – спросил Дюпен.

– «Как можем мы избавиться от жаждущего возмездия призрака, над которым не властно само время?» – негромко сказал я. – Так он спросил. Или примерно так.

– Вечное мщение, а мститель – всего лишь призрак. Вполне подходит. Что-нибудь еще?

Мне не пришлось рыться в памяти – слова сами слетели с языка:

– «Виновные умирают ночью в своей постели, сжимая руки призрачных исповедников, а губят их грехи, в которых они не смеют признаться».

Дюпен раздраженно хлопнул ладонью о столешницу.

– Ну конечно! Спрятано на самом видном месте, а я умудрился не увидеть!

– Боюсь, что я и сейчас не вижу.

– Да, мы догадались, что необычное наследство послано вам не вдовой вашего приемного отца, и в конце концов пришли к выводу, что отправитель как-то связан с Ринвиком Уильямсом. Но ни я, ни вы не задались вопросом, как эти письма вообще попали в руки вашего врага! Мы допустили как нечто само собой разумеющееся, что Ринвик Уильямс оставил шкатулку красного дерева и письма в наследство своему сыну Джорджу.