Любовь и голуби - Владимир Гуркин

Иван-царевич. Я – Катерина-царевна! Догоняй меня, зверь поганый!

Кинулся зверь за Иваном-царевичем, обманулся он: думал, это настоящая царевна с земли поднялась. Бежит зверь за царевичем, из ноздрей дым валит, из-под копыт искры сыпятся. Прибежали они в чисто поле, где валун-камень захоронен. Сбросил в момент Иван-царевич одежку девичью, выхватил меч из-за пояса и давай сражаться со зверем-страшилищем. То один наступает, то другой.

Ах ты, зверь поганый! Не бегать тебе больше по лесам-болотам! Катерину-царевну хотел утащить?! Вот тебе!

Ка-ак махнул мечом Иван-царевич, как покатится голова кабанья по земле в одну сторону, а тело, курицей безголовой, вприпрыжку в другую. Да и упало за краем поля.

Ура! Одолел зверя! Вот бы батюшка удивился, вот бы матушка обрадовалась! Все! Кончилось твое время, голова кабанья!

Подхватил Иван-царевич голову зверя подмышку, в шалаш свой понес. Уже и солнышко выглянуло, новый день начал проклевываться.

Ну вот. Сидит Игнашка за столом в покоях. На столе всякого кушанья для него разложили – на сто человек, – чтобы он после сражения подкрепился. Ну. Все думают, что это он зверя повоевал. И вина перед ним – море разливанное. Назаказывал столько. Уже ничего не стесняется. Хмельной сидит. Конечно, Кока с Катериной при нем присутствуют, слушают хвастовство Игнашкино. Но верят, никуда не денешься.

Игнашка. Кока сказала, что в сад чудище придет?

Кока. Я сказала, царевич, я.

Игнашка. О! Иду в сад… Темно, ничего не видно, ночь ведь. Приглядываюсь, всматриваюсь в обстановку. Точно! Кто-то какое-то непонятное тащит! Белеет что-то. Елки-палки! Да это ж он! Зверина! Катерину на себя – на загривок, – и до дому!.. Или где он там живет? Я к калитке… Ну, чтоб у дворца не шуметь, не беспокоить всех. Думаю: счас мимо пойдет, я его и прищу-учу. Я уж рассказывал вам.

Кока. Еще, еще рассказывай! Такое геройство совершил. Сто раз готовы слушать.

Игнашка. Катерина!.. Царевна!.. Невеста моя!.. (Коке.) Кока, у нас победа или так себе?

Кока. Победа, батюшка, победа. Освободил ты страну, спасибо тебе.

Игнашка. Освободил, слышь, Катюшка?!

Кока. Правда, Катерина, сидишь будто в потемках. (Игнашке.) Пусть погорюет, царевич. Завтра замуж идти, а погоревать маленько девушке и положено. Ты дальше рассказывай. Схоронился, значит, у калитки.

Игнашка. Не. Маленько недобежал, не стерпел. Встал у него, у зверя, на дороге и кричу: «Смерть твоя пришла, зверь-страшилище! Бросай царевну! Выходи на решительный бой!» Зверь на меня, а я ему – р-раз! Мечом по пузу! Он опять, а я – р-раз! И уши срезал!

Кока. Ох!

Игнашка. Махом! Он бежать, я следом. И мечом его, и мечом, мечом… Шпыняю, как этого… Вообще-то он дурной. До болот его угнал, а там и говорю: «Надоело мне с тобой чикаться, принимай смерть!» И в самое сердце ему меч всадил, по самую рукоятку.

Кока. Ох!

Игнашка. Нет, не по самую, чуть меньше. Где-то вот так… Не, вот так. Не, ну почти по самую. Еще, чувствую, че-то мокрое.

Кока. Кровь?!

Игнашка. А что ж еще-то? Кровь, конечно. О, Кока, гляди под ногтями. Не отмылась… Крепкая. Катерина, погляди.

Катерина. Грязь это…

Игнашка. Какая грязь?! Она у него цвета такого… Как вам сказать?.. Нечеловеческого. Утолкал его в болото… Поглубже, чтоб не пугал своим видом прохожих. Во-от. В сад прибегаю, а Катюха на траве валяется без памяти. На загривок ее и до дому, сюда, в покои. Ниче-о, одыбала. Одыбала, Катюха?

Кока. Не трогай ее пока, царевич. Испуг в ней еще сидит. Сразу как?

Игнашка. Сразу трудно. Я и сам малость… Не, не испугался, а… Волнение было, честно скажу.

Кока. Бог нам тебя послал, Бог, богатыря удалого.

Игнашка. Выпью еще за победу! Тяжело вообще-то было. (Выпил.) Э-эх! Жизнь начинается-а! Наряд мой новый глядится на мне?

Кока. В самую пору. Ты в нем прямо красавец писаный.

Игнашка. Завтра поженимся и в другие страны съездим с Катюшкой. Накупим себе одежи заморской, еще всякого… А, Катерина?

Катерина. Что люди скажут?

Игнашка. Ничего не скажут. Я же царь. Что мне люди?

Кока. Подумают: брезгует, что ли, государь своим-то? Не нравятся ему товары наши? Дак пусть управляет с умом, чтоб нравилось, чтоб хорошо все было. Ты, наверное, опьянел, царевич: простое забываешь.

Игнашка. Да? Ну ладно. Снаружи пусть будет местное, внутри все заморское. Я об этом всю жизнь мечтал. Кока, я камень угробил?

Кока. Угробил.

Игнашка. Катерина, я зверя загубил?

Катерина. Да.

Игнашка. Я теперь царь почти что?

Кока. Денек переспишь, завтра обвенчаетесь и, как обещано было, зацарствуешь. Ты к чему вопросы задаешь? Сам прекрасно знаешь, понимаешь… К чему?

Игнашка. К тому… Может царевна спасенная хоть разок перед свадьбой жениха-героя поцеловать? Или не может?

Кока. А почему не может? Ничего зазорного не вижу.

Игнашка. Хочу, чтоб Катерина-царевна меня… насмерть зацеловала. Вот такой у меня каламбур в сердце появился. Хочу и все.

Катерина вскочила, красной краской лицо у нее залилось. Негодует до ужаса, глазками сверкает.

Катерина. Царевич… Ты… Не пришел еще день новый… Не муж мне еще, а… Стыдно за тебя!..

Игнашка. Хоть раз-то можно поцеловать?

Кока. Уж чмокни в щечку разочек. Царевнушка, батюшкин завет помнишь? От заветов нам куда деваться? Все по нагаданному идет, не противничай. Один разок поцелует тебя, Игнат-царевич.

Игнашка. Ну! Столько страданий перенес… Они капризы устраивают…

Подвела Кока Катерину к Игнашке, та только не упирается. Стоит перед Игнашкой, долг чует, а сердце противится. Не стерпела, ножкой топнула и вон бежать. У Игнашки челюсть отвалилась: он уже для счастья готовый был.

Кока. Постой, Катерина! Куда ты?! Ох ты, Господи… Ну и ничего, царевич. Не сердись.

Игнашка. Мне манера ее эта… не нравится.

Кока. Не переживай.

Игнашка. Чуть что не по ней, сразу бежать.

Кока. Остынь. Станешь царем, все тебя будут слушаться.

Игнашка. Я эти ее фокусы-покусы терпеть не намерен!

Кока. А не будет никаких покусов, царь почти что.

Игнашка. Точно?

Кока. Как не точно?! Завет царя-батюшки покойного.

Игнашка. Я тогда знаешь чего хочу?

Кока. Чего хочешь, того и приказывай.