Что, если мы останемся - Сара Шпринц

– Естественно, он поставил мне условие, – спокойно произнесла мама, но было видно, каких усилий стоили ей эти слова. – Он потребовал от меня откровенных фото, я должна была сама их сделать, и я тогда подумала: «Ну и что с того?» Шантажировать ими он меня не станет, потому что если он их опубликует, то ему, женатому профессору университета, придется гораздо хуже, чем мне. Не мне тебе рассказывать, какая высокая конкуренция среди студентов-архитекторов. Я увидела для себя шанс сделать карьеру, к которой я так упорно шла, поэтому согласилась. Я об этом не пожалела, потому что считала себя очень умной, и мой план сработал идеально. Он помог мне получить место в Ванкувере, там я познакомилась с твоим отцом, и все было просто замечательно. Пока жена Батчарда не обнаружила бесчисленные фотографии его студенток и не предала дело огласке. Каким-то чудом моих фотографий там не оказалось, но я не могла прикидываться перед твоим отцом. Эта новость спровоцировала скандал среди наших коллег, и ему стала известна моя реакция. Я была на грани отчаяния. Я не только построила карьеру на таком скандале, но и панически боялась, что муж меня бросит. Но когда я ему во всем призналась, ничего подобного не произошло. Наоборот, он призывал меня подать на Батчарда в суд. Я даже подумывала это сделать, пока не пообщалась с однокурсницей, которая через это прошла. Она подала на Батчарда в суд, но его признали невиновным. Как и меня, он ее не принуждал, она добровольно сделала фото для получения личной выгоды – он устроил ее на работу, как и меня. Проигранное дело нанесло серьезный ущерб ее репутации, и вдобавок от нее ушел муж. – Мама на секунду замолчала. – Сейчас звучит глупо, но тогда меня просто парализовал страх, что со мной случится то же, что и с ней. Молчать было безопасней, никто и не догадывался, что я сделала карьеру таким сомнительным способом. Об этом не знал никто, кроме твоего папы. И во время любой ссоры и конфликта я с ужасом думала о том, что мое прошлое однажды меня погубит.

У меня пропал дар речи, потому что в голове воедино сложились кусочки гигантской мозаики. То, что я уже знала, и то, о чем мама рассказала мне сейчас. Многие вещи внезапно обрели смысл. Но далеко не все.

– Но я не понимаю, – услышала я свой голос. – Если ты знала… Если ты понимала, как ужасно я себя чувствовала, когда Седрик отправил мою фотографию… То почему ты мне не поверила?

Мама прикрыла глаза.

– Хотелось бы мне иметь хорошее объяснение. – Она вновь взглянула на меня. – Я так разозлилась на тебя за то, что ты повторила мою ошибку. И я так разозлилась на себя, что не научила тебя осторожности! А на самом деле все было совсем по-другому. Больше всего на свете я всегда жалела о том, что сделала эти снимки и отправила их профессору. По крайней мере, я так думала долгое время. А теперь я понимаю, что ошибалась. Еще больше я жалею о том, что не смогла дать тебе ощущение, что ты можешь мне довериться. О том, что ты подумала, что я тебе не поверила. А ведь все было не так. Я тебе поверила. Но я не смогла выдержать того, во что меня превратила та ситуация.

– Почему? – Я почувствовала, как во мне закипает ярость. – Но почему, это же…

– Я знаю, Эмбер. Я была трусливой эгоисткой.

И все равно она это сделала. Мои ладони сжались в кулаки. От этих слов я разозлилась еще больше.

– Я думала, с тобой никогда такого не произойдет. Тебе не нужно было пускаться в сомнительные авантюры. Ведь у тебя есть твоя фамилия. А в итоге именно фамилия поставила тебя в еще более сложное положение.

– Вы меня выслали. Вместо того чтобы выслушать, вы отправили меня за границу! – мой голос дрожал, в глазах стояли слезы.

– Это я тебя не послушала. Твой папа не такой. Это я ему сказала, что будет лучше, если ты на какое-то время исчезнешь. И это я уговорила его не лезть в это дело, потому что думала, что понимаю твои чувства, и знала, что было для тебя лучшим на тот момент. Но я ошибалась. Тебе нужен был кто-то, кто безоговорочно тебя поддержит и проследит за тем, чтобы Седрик получил по заслугам. Но я… Я испугалась, что это затронет меня. Что всплывет мое прошлое и… Опыт других женщин показал, что лучше молчать. Я думала, что и для тебя так будет лучше. Я очень об этом сожалею, Эмбер. Я все сделала неправильно, и мне очень стыдно. За то, что я сделала и как себя повела по отношению к тебе. За то, что я не справилась. Как будущий архитектор, как жена и мать.

Ты справилась. Мне хотелось бы так сказать, но эти слова прозвучали бы неискренне. И все равно мне стало немного легче. Конечно, эти извинения не смогут искупить ее вину. Но это ее причины, не важно, насколько тупыми и неправильными они были, это мамины личные причины. Она принимала неправильные решения. Ради себя. Не потому, что я никчемная дочь. Не потому, что она меня презирала. Все это время дело было не во мне, и хоть это не слишком утешало, от этого осознания стало легче.

А еще я знала, что есть лишь один способ освободиться от саморазрушительных мыслей.

– Я тебя прощаю, – сказала я, и тут это произошло.

Сдавленный звук. Мама плакала. Она плакала! Тесса Гиллз, известная как холодная, лишенная эмоций бизнес-леди, плакала. Это что-то во мне изменило. Я не почувствовала себя лучше, просто по-другому. Сильнее. Еще немного сильнее.

Я простила ее, потому что прощение не означает все понять. Одобрить ее решения. Теперь я видела, что за ними стоит, по крайней мере, большую часть, и, возможно, когда-нибудь я смогу их принять. Но прощение прежде всего означало, что я подвела черту.

– Мы тебя прощаем, Тесс. – Услышав папин голос, мы с мамой резко обернулись. Там был он. Стоял сзади скамейки в своем дизайнерском костюме. Видимо, он стоял там уже давно и слышал наш разговор. – И сейчас настало время, чтобы ты сама себя простила.

У меня по коже побежали мурашки, мама всхлипнула. Папа обнял ее, и поскольку на меня как-то разом все навалилось, я почему-то подумала о том, где он оставил своих клиентов. Что за перемена в нем произошла, если семья для него вдруг стала важнее работы.

Осознание пришло лишь несколько секунд спустя.

Вот оно.

Вот оно.

Вот о чем я мечтала все это время. Эти чувства причиняют боль, но я все равно пропускала их через себя. Меня это заботило. Они мои родители, и я им небезразлична. Точно так же, как они небезразличны друг другу. Человек, которого ты когда-то любил, никогда не будет тебе безразличен. Никогда, никогда, никогда.

Эммет. Мысль о нем пронзила меня, словно электрический ток. Я думала о нем, пока мама рыдала папе в плечо, и мой мир по кусочкам восстанавливался. Но самое главное, центральная часть мозаики… Ее не хватало. Его не хватало.

Я поднялась со скамейки. Что-то сказала, уже не помню что.

А затем я побежала.

* * *

Я три раза садилась в машину, но руки не слушались, и я не могла вывести машину на шоссе 99 по направлению к югу.

Так дело не пойдет. Я заслужила право объясниться, но боялась, что этого будет недостаточно. Что Эммет не сможет меня простить, хоть мне и удалось избежать худшего сценария развития событий. Ведь Коузи Гров все равно уничтожат. Его дом, место, где он вырос. Они просто сровняют его с землей, чтобы построить на этом месте что-то новое.