Кто проспал начало войны? - Олег Козинкин

Что же еще интересного можно найти в этом тексте от адмирала? А то, что, скорее всего, никакой Ватутин ни в какой Генштаб листки с черновиком «Директивы № 1» из приемной Сталина не возил — ни немедленно, ни вообще. Может, он и был в Кремле, но похоже, что Жуков сам привез черновик в Наркомат и уже там подготовил для отправки в округа чистовой вариант «Директивы № 1». Написан был этот «черновик» в кабинете Сталина, на трех листах из рабочего блокнота Г.К. Жукова. Чтобы передать его шифровальщикам (потом он попадет к Василевскому в Оперативное управление ГШ), перечерканный «черновик» надо было переписать в специальный блокнот для шифровального отдела. И делал это не Ватутин, который якобы «немедленно» уехал с листками в Генштаб для «отправки в округа», а сам Жуков. И именно Жуков «под диктовку» наркома Тимошенко и в присутствии Кузнецова и переписывал набело текст черновика в «блокнот для радиограмм» (никто действительно шифровать не будет текст с помарками и исправлениями — таков порядок).

(Примечание. Кузнецов говорит о «блокноте для радиограмм», хотя точнее было бы — «блокнот для шифрограмм». Но военно-морской офицер адмирал Кузнецов не «оговорился». Дело в том, что у моряков «в ходу больше сленговое название «радиограммы», т. к. с кораблями существует лишь радиосвязь. Скорее всего, Кузнецов поэтому по привычке и написал «радиограмма». А может, действительно у штаба флота была лишь радиосвязь с флотами. Но в любом случае, и у них службы шифрования и связи разделены — кроме небольших кораблей, где радист и шифровальщик — одно лицо» — С. Мильчаков, полковник ГРУ…)

При этом Кузнецов, прочитав около 23.00 уже переписанный в «блокнот для радиограмм» текст «Директивы № 1», практически тут же убыл в свой Наркомат и стал обзванивать флоты. А Жуков и Тимошенко еще около получаса продолжали «переписывать» директиву и только к полуночи передали этот текст шифровальщикам («восьмерикам», как их называют штабисты). Тогда на приводимом в этой главе «черновике» и появилась пометка — «Данная директива поступила в шифровальный отдел в 23:45 21 июня 1941 года». Т. е. с момента выхода Жукова и Тимошенко от Сталина до появления Кузнецова в кабинете наркома прошло уже 40 минут. От момента ухода Кузнецова прошло еще почти полчаса, а Директива все еще была в руках у Тимошенко и Жукова. Поступила она к шифровальщикам не «немедленно», а лишь в 23–45, и только примерно в 0.10 она попала в Оперативное управление ГШ для «немедленной» и срочной отправки в округа. А ведь Оперуправлению ГШ тоже требовалось какое-то время, чтобы отправить телеграфом директивы в округа…

Получается, что и здесь Георгий Константинович приврал? Свалил ответственность на давно умершего Ватутина, написав, что тот отвозил текст «Директивы № 1» в ГШ для отправки, а на самом деле лично принес черновик от Сталина в Наркомат и в кабинете Тимошенко переписывал его начисто почти до 23–35? И только после этого отдал текст директивы шифровальщикам, о чем сделана пометка на черновике, и «машинистка Грибкова отпечатала две копии в 23–50». После этого, после 00.00, текст поступил уже к Василевскому для отправки в округа. На «черновике Директивы № 1» стоит отметка с временем отправки директивы в округа: <Директива отправлена в 00:30 в ПВО, ЗОВО, КОВО, ОдВО, ПрибОВО под номерами: 19 942, 19 943, 19 944, 19 945, 19 946 соответственно».

Так что картина вырисовывается довольно обычная, без какой-то особой беготни, спешки и нервозности.

Жуков и Тимошенко вышли от Сталина в 22.20. «Испытывая чувство какой-то странной, сложной раздвоенности>, Жуков и Тимошенко прихватив с собой в приемной Ватутина (если он вообще там был), минут через 10 приехали в Наркомат обороны на ул. Фрунзе: «Выйдя из машины… договорились (еще) через десять минут встретиться в… служебном кабинете» наркома Тимошенко (видимо, после посещения кабинета Сталина требовалось время, чтобы прийти в себя). Встретились они в кабинете наркома, похоже, уже около 2240–2245, и Жуков сел переписывать набело текст «Директивы № 1» в шифроблокнот, который затем должен был быть передан в шифровальный отдел ГШ для зашифровки и дальнейшей передачи в округа через Оперативное управление.

К 23.00 в кабинет наркома пришел вызванный Тимошенко адмирал Кузнецов и, прочитав текст (похоже, что еще черновика) Директивы, послал бегом своего зама передавать короткий приказ на флоты в соседнее здание Наркомата ВМФ. После этого Кузнецов убыл в свой кабинет и примерно после 23–10-23.15 начал лично обзванивать флоты, и даже если там еще не получали его приказ-телеграмму о приведении в боевую готовность, он по телефону требовал немедленно поднимать флоты по тревоге.

Жуков же, закончив писать текст Директивы в блокнот шифрограмм, только спустя еще минут 25.30 после ухода Кузнецова передал его Ватутину, чтобы тот (согласно своей должности) отнес Директиву в Генштаб для отправки в войска. Ватутин, возможно, и отнес ее (и шифроблокнот с текстом, и черновик на трех листах рабочего блокнота-тетради Жукова) шифровальщикам к 23.45, а затем и в Оперативное управление для отправки в округа, где ее Василевский увидел в первом часу ночи (возможно в 00.10 22 июня).

(Ватутин — генерал-лейтенант с 04–06.1940, начальник Оперативного управления Генерального штаба Красной армии с июля 1940 года. С февраля 1941 года-1 — й заместитель начальника Генерального штаба Красной армии по оперативным и устройству тыла вопросам.)

Надо учесть, что здания Наркомата и генштаба находились хоть и практически «на одной улице», но не совсем рядом. И вот тут, возможно, Ватутин и уехал на машине «немедленно» в Генштаб для отправки «Директивы № 1», но не из Кремля и не в 22.20, как поведал Г.К. Жуков, а из Наркомата, из кабинета Тимошенко, и около 23–30. А потом на черновике, «как положено», сделали пометки и о времени реального поступления Директивы к шифровальщикам, и о времени отправки, и о том, что машинистка сделал еще две копии — наркому ВМФ Кузнецову и Покровскому.

Формально вроде бы умышленной волокиты нет Жуком и Тимошенко приехали в Наркомат от Сталина к 22.30, перекурили «минут 10», переписали в шифроблокнот и передали текст в шифровальный отдел ГШ для зашифровки и дальнейшей передачи в округа в 23–30-23–40. Ничего особенного, и никакого явного саботажа, если не учитывать, что тот же Кузнецов и бегом бегал, и сам уже в 23–10 начал обзванивать флоты (округа, в это же время, около полуночи, членов Военных советов округов обзванивал и начальник Политуправления Красной армии). И если не считать того, сколько времени (всего-то час?) надо было Жукову для того, чтобы переписать текст составленной в кабинете Сталина «Директивы № 1» в шифроблокнот. А вот во сколько Оперативное управление ГШ послало «приказ наркома» в округа — вопрос уже не столь важный, тут уже сама военно-бюрократическая машина сработала… Из Опер-управления ГШ приказ отправили достаточно оперативно. Ну, может, свои полчасика и накинули, с 0.10 до 0.40. может быть…

Зачем Жуков приплел Ватутина? Все может оказаться просто: вышли от Сталина в 22.20, а шифровальщикам и дальше Василевскому отдали текст только через полтора часа. Ничего особенного — вполне небольшой промежуток времени на «раскачку» и если бы ситуация была обычная, но счет-то шел на минуты… А после войны Жуков писал, что отправляли «Директиву» в срочном порядке, и эти полтора часа надо было куда-то списать. Списали в итоге на Ватутина (правда, забыл Г.К. Жуков написать одну «мелочь» — во сколько же ее получали в округах…)