Воевода Дикого поля - Дмитрий Агалаков

Народу созвали немного: были тут сам князь, воевода казанский Туров, доверенный сотник Засекина Савелий Крутобоков, фортификаторы братья Буровы. Немного скованно чувствовали себя последние за воеводским столом: кабы не светлый князь, кто бы пригласил их сюда? Да только не обойтись без строителей такому собранию! Но Иван Афанасьевич Туров не слыл гордецом, потому и жаловали его все чины в казанском гарнизоне. А гарнизон был велик: Казань – первый оплот Московского царства на востоке Руси!

Ждали еще одного человека.

– Крепость будем ставить на гарнизон в пятьсот сабель, – сказал князь. – А это значит, что будет сотня избенок; церковь; детинец, да надежный; особняк для воеводы; судейская и приказные избы, острог. Рынок, потому как не пройдет и года, как потянутся к нам степняки. Ладить нам придется, коли живы останемся. Бани, опять же. Ежели верстой в длину обойдемся, хорошо. И саженей триста в ширину, если не поболее.

– Нам бы стены и башни поставить до того, как на нас ногайцы мурзы Уруса кинутся, – хмуро изрек Савелий Крутобоков.

– Верно, – согласился князь. – А потому рубить будем крепость тут, у Казани: и стены, и башни. И детинец. А коли время будет, то и приказные избы.

– В самую точку, светлый князь! – горячо воскликнул Тимоха. – Твоя правда!

Старший сунул ему локтем в бок, младший стушевался, затих.

Но Засекин укоризненно взглянул на Бурова-старшего:

– Зря ты брата так. Его сердце не соврет! Сам-то что думаешь?

Насупился, тяжело вздохнул Трофим:

– Да что тут думать? Надо крепость рубить, в плоты вязать и, по течению, вниз…

– Работного люда много понадобится, – покачал головой воевода Туров.

– Да что там много – тьма! – вновь воскликнул Тимоха. И вновь получил тычок.

– Найдем, Иван Афанасьевич?

– По указу государеву обязаны отыскать, – откликнулся воевода.

Засекин пробежал сильными пальцами по расшитой скатерти стола:

– Боярин Годунов обещал строителей из Москвы прислать. Из Нижнего еще будут. Остается на леса ваши, Иван Афанасьевич, поглядеть. На крепкие сосновые леса. Есть такие? В достатке ли?

– Сколь вашей душе угодно, светлый князь, – заверил тот.

– Только чтоб строить, надобно вначале всю местность осмотреть хорошенько, – осторожно, косясь на степенного брата, заметил Тимоха. – Вниз спуститься, к тому самому урочищу, оглядеть каждый холмик, облюбовать земельку для будущего городка. Да с охраной, чтоб ногайцы не побили. Кто повезет нас туда? Есть такой человек?

Дверь в залу собрания приоткрылась, заглянул ординарец воеводы Турова.

– Иван Афанасьевич, – негромко позвал он, – к вам, как и было приказано, прибыл Барбоша. Пригласить?

– Приглашай, – кивнул Туров.

Захар широко распахнул дверь и на этот раз громко объявил:

– Казачий атаман Богдан Барбоша!

В палаты вошел казак – смуглый, черноглазый, с короткой шапочкой жгуче-черных вьющихся волос, с аккуратной смоляной бородой и усами, с золотой серьгой в ухе. Одет он был как наследник шаха персидского: алый парчовый кафтан, подпоясанный широченным поясом, кривая сабля в золоченых ножнах и кинжал у правого бедра, персидские шальвары, сапоги из тонкой кордовской кожи, расстегнутая соболья шуба.

– Доброго всем здравия, – с достоинством поклонился он и сразу отыскал глазами одного-единственного человека, ради которого вызвали его к воеводе. Сразу определил посла государева. Да и трудно было не заметить московского гостя.

– Это и есть наш казачий атаман Богдан Барбоша, – представил его гостям воевода. – Прошу любить и жаловать. А это, Богдан, – с почтением повел он рукой на московита, – светлый князь Григорий Осипович Засекин, воевода Санчурска. – Туров указал на пустой стул: – Садись, тебя только и дожидаемся.

– Благодарствую, – откликнулся Барбоша, скинул шубу, легко, пушинкой, бросил ее на один из воеводских сундуков и сел, куда было указано – прямо напротив Засекина.

– Пригласили мы тебя по важному делу, Богдан. По государеву делу. Даешь ли ты нам слово, что все, услышанное тобой здесь, не уйдет дальше этих палат?

– Неужто еще не понял, Иван Афанасьевич, на кого можно положиться, а на кого нет? – усмехнулся казак.

– Понял, Богдан, но таков порядок.

Атаман успел оглядеться: странная компания окружала его. Московский князь, воевода Казани, стрелецкий сотник и два босяка, которых он только «мужичьем» и называл; и презирал, конечно.

– Я сам объясню казачьему атаману, что мне от него нужно, – сказал Засекин.

– Как вам будет угодно, светлый князь, – резонно согласился воевода.

– Тянуть не буду, атаман, – проговорил князь. – Государь всея Руси Федор Иоаннович дал мне указ ставить крепости по Волге. И первой из них будет крепость Самара – там, где река того же имени впадает в Волгу, на месте древнего булгарского городка. Мне известно, что место это вы знаете лучше других. А потому я прошу вас, атаман, взять моих фортификаторов и посетить означенное место, а после вернуться. Могу ли я на вас рассчитывать?

Лукавый промельк уловил Засекин в глазах казачьего атамана. И может быть, будь он чином пониже и дело происходило не в Казани, а ближе к Дикому полю, ответил бы ему атаман, что он – человек вольный и государю служить клятвы не давал. Но… не здесь и не сейчас.

Наступало всем вольным землям Московское царство на пятки, но и в этом движении можно было разглядеть положительные стороны. Стены казанского кремля надежно прикрывали казачий тыл. Так неужто другие крепости не станут таким же оплотом вольному казачеству волжскому?

– Я готов послужить государю нашему, – коротко ответил атаман.

– Иван Афанасьевич много лестного говорил о вас, и потому другого ответа я и не ожидал, – сказал Засекин. – Но дело должно решиться скоро.

– И как скоро, светлый князь?

– А сколько верст до реки Самары?

Черные брови на смуглом лице атамана чуть двинулись к переносице:

– Верст пятьсот будет.

– И сколько туда пути на ваших стругах, атаман?

– Коли попутный ветер будет – три дня.

– Неделю на месте и дней десять обратно?

– А то и пару недель: на веслах идти придется, против течения.

– Итого, на все про все месяц?

– Так, светлый князь.

Засекин переглянулся с воеводой Туровым:

– Тогда идти в ближайшие пару дней надо будет.

Атаман улыбнулся, обнажив ровные белые зубы:

– Один вопрос, светлый князь. Я, конечно, могу и так послужить государю, коли ему моя помощь понадобилась, а вот за казачков своих не скажу – они службу звонкой монетой ценят.