Место Снов - Эдуард Веркин

– Пустите чела с оружием. Пусть не думает, что гоблины трусы.

Гоблины послушно поклонились и отворили перед Зиминым калитку в палисаде. Зимин преодолел картофельные заросли, подошел к дому, нагнулся и протиснулся внутрь.

Внутри оказалось тесно, видимо, просторов гоблины не любили. Все пространство было завалено особо ценными гоблинскими вещами – автомобильными покрышками, пластиковыми бутылками и другим трудноопределимым мусором. Вероятно, гоблины вывезли это барахло с ближайшей эльфийской помойки. К своему удивлению, Зимин опознал в этой куче хлама свою кофемолку. Кофемолка была расколота на две части, шестеренчатые кишки вывалились на пол. Доигралась, подумал Зимин. Ха-ха.

Напротив мини-свалки в красном углу пирамидой возвышались седла различных фасонов и расцветок, даже дамские, и те были. Третьим сверху лежало седло Игги. Это обнадеживало. С одной стороны.

– Понятно все… – протянул Зимин. – А зачем столько покрышек и бутылок?

– Телеги будем строить, – ответил гоблинский начальник Кипер. – И чтобы по воде тоже плавали.

– Понятно, – сказал Зимин. – Я сам отчасти люблю телеги…

Гоблинский начальник Кипер отличался от своих подчиненных. Шерсть у него была не коричневая, а седая, как у Морисея Уэсибы, патриарха японской борьбы айкидо. Он носил очки. Он носил пиджак из кожи раптора. Он был препоясан красивым плетеным поясом, а на поясе болталась латунная дубинка в виде свернутых в дулю пальцев. Еще гоблин носил кеды. А поскольку ступни его в кеды не умещались, он обрезал носки и дал своим шаловливым пальцам волю. Сейчас в пальцах правой ноги Кипер держал карандаш, а пальцами левой сворачивал магнетические мантры. Сразу было видно, что этот Кипер – необычный гоблин. Уникум. К тому же главный гоблин отличался утонченным вкусом – на единственной свободной стене, между связками сушеных мухоморов, висел календарь за 2003 год с изображением Моны Лизы.

– Чего тебе? – Кипер указал на глиняную табуретку.

– Я слышал, что к вам прибился некий конь. – Зимин не спешил занять предложенную табуретку, опасаясь шипа с ядом кураре – гоблины славились своим коварством. – Этот конь – мой.

– К нам прибивается много коней, – отвечал уклончиво гоблин.

– Этот конь дорог мне, – вздыхал Зимин. – Он для меня много сделал, и я хотел бы его отблагодарить.

– Нам еще более дорог каждый конь, – продолжал Кипер. – Мы бедная раса, только-только вышли из страшных тисков варварства, да и то не все, конь нам не помешает.

– Я предлагаю за него хороший ченч, – предлагал Зимин.

– У нас есть все, что нужно для жизни, – юлил гоблин.

– Даже печатная машинка? Будешь на ней свои указы печатать.

– Не нужна нам твоя машинка. Где мы будем брать для нее бумагу?

– Будете выменивать у эльфов. На дрова.

– Эльфы с нами не водятся – слишком гордые.

Зимин задумался. Кипер вертел на пальце дубинку в виде фиги.

– Я могу выполнить для вас какое-нибудь поручение, – неуверенно сказал Зимин. – Спасти вашу гоблинскую принцессу из кровавых лап чудовища…

– С чудовищами мы и сами расправляемся. – Кипер не смотрел в глаза. – Ты наш мост видал?

– Конюшни вам, что ли, почистить?

Гоблин захихикал и стал ходить вокруг Зимина мелкими кругами, как бы примериваясь. Наконец он остановился и сказал:

– У гоблинов есть одна древняя легенда.

– Валяй свою легенду, – вздохнул Зимин. – Я уже привык.

– Это самая интересная легенда, которую только довелось слышать челу. – Кипер протер очки и снова насадил их между глаз. – Когда-то давно, когда гоблины жили еще в том месте, в котором они и предназначены были жить, и все носили шляпы-котелки с перьями малиновки, рядом с одним гоблинским поселением завелся пиштако…

– Кто?

– Он ел гоблинов, – пояснил Кипер. – Подстерегал их в лесу и пожирал на месте, даже без прощания с родными, даже без последнего стихотворения из трех строк. Так вот, завелся и принялся поедать гоблинов без соли и без уксуса, и это никуда не годилось – он съел уже половину всей деревни, когда нашелся наконец храбрец, который смог бросить вызов этому воплощению зла и тьмы. Звали его…

– Пранешчарайя, – не вытерпел Зимин.

– Звали его Уррис. Он был из рода простых собирателей рос и рос в самых простых условиях…

Гоблин облизнулся, снял со стены сушеный мухомор и принялся жевать.

– Уррис связал веревку из лиан, поцеловал напоследок свою возлюбленную Гаррис и залез в дупло гигантского дуба, где по всем признакам проживал пиштако. В дупле было очень темно, но Уррис пошел и скоро вышел к логову самого чудовища. Пиштако сидел на камне и лакомился мозгом свежепойманного гоблина. Уррис выхватил нож и кинул в пиштако, но нож ничем ему не повредил, потому что чудовище так прогневило мироздание, что даже смерть от него отвернулась. Уррис не растерялся и кинулся на пиштако врукопашную, но тут пиштако подал голос и предложил Уррису следующее. Он предложил ему сыграть в одну игру…

– В какую? – спросил Зимин.

– В сказки. Надо встать друг перед другом и начать рассказывать сказки. Кто первым остановится или повторится – тот проиграл, если первым остановится пиштако – Уррис его съест, если первым остановится Уррис – то ничего не поделаешь. И они стали рассказывать сказки. Через три дня пиштако повторился, Уррис отрезал ему голову и стал первым царем гоблинов.

– Может, все-таки возьмете печатную машинку? – предложил Зимин.

– Таков обычай, – развел руками Кипер. – В обмен у тебя нет ничего интересного, а значит – сказки.

– А если я проиграю?

Гоблин многообещающе причмокнул.

– Твой выбор, – сказал он. – Хотя мы все-таки не звери, мы можем тебе предложить и альтернативу поеданию – три года полеводческих работ…

– Я подумаю. Но я должен убедиться, что мой конь жив.

– Изволь.

Кипер вывел Зимина из хибарки и в сопровождении почтительной толпы пересек картофельную поляну.

– Здесь у нас индустриальный сектор, – объяснял гоблин. – Идея очень проста. Мы берем лошадей, сажаем их в специальные колеса, эти колеса вращают насосы…

Зимин увидел колесо, наподобие беличьего, только вместо белки в колесе бежал могучий приземистый битюг. Зимин усмехнулся и подумал, что гоблины личности вполне гуманные – колдоперы, например, заставляли бегать в колесе несчастного Ляжку.

Где-то сейчас Ляжка, подумал Зимин. И еще подумал, что наверняка Ляжку прикончили какие-нибудь пустынные твари. И что сейчас Ляжка как ни в чем не бывало уже торгует себе американскими сигаретами и обжирается пирожками…

В другом колесе, поменьше, старался пони, в третьем изнемогала костлявая белая кобыла.