1115 вопросов священнику - Афанасий Гумеров

бытия, даже само это бытие, насколько оно шаг за шагом добивается внутренней ясности и внешнего воплощения. Он всеми тончайшими нитями своих корней сросся поэтому с силой национального духа, и чем сильнее воздействие духа на язык, тем закономерней и богаче развитие последнего. Во всем своем стройном сплетении он есть лишь продукт языкового сознания нации, и поэтому на главные вопросы о началах и внутренней жизни языка — а ведь именно тут мы подходим к истокам важнейших языковых различий — вообще нельзя должным образом ответить, не поднявшись до точки зрения духовной силы и национальной самобытности» (фон Гумбольт В. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества. 1830–1835).

Современный литературный русский язык формировался и обогащался на протяжении целого тысячелетия. Он органично соединил все ценное и непреходящее, что было творчески наработано на протяжении многих веков. Фундамент современной литературной письменности составляет язык церковно-славянский. Это язык канонической Библии, молитвы и проповеди. А. С. Пушкин писал: «Как материал словесности язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство пред всеми европейскими: судьба его была чрезвычайно счастлива. В XI веке древний греческий язык открыл ему свой лексикон, сокровищницу гармонии, даровал ему законы обдуманной своей грамматики, свои прекрасные обороты, величественное течение речи, усыновил его, избавя таким образом от медленных усовершенствований времени. Сам по себе уже звучный и выразительный, отселе заемлет он гибкость и правильность. Простонародное наречие необходимо должно было отделиться от книжного, но впоследствии они сблизились, и такова стихия, данная нам для сообщения своих мыслей» (О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И. А. Крылова. — Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. Т. 7. Л., 1978. С. 20.).

Наш великий поэт не только высоко ценил язык, созданный святыми равноапостольными братьями Кириллом и Мефодием, но опирался на духовные богатства этого языка: «Вы читали в первой книге «Московского вестника» отрывок из «Бориса Годунова», сцену летописца. Характер Пимена не есть мое изобретение. В нем собрал я черты, пленившие меня в наших старых летописях: простодушие, умилительная кротость, нечто младенческое и вместе мудрое, усердие, можно сказать, набожное к власти царя, данной им Богом, совершенное отсутствие суетности, пристрастия — дышат в сих драгоценных памятниках времен давно минувших, между коими озлобленная летопись князя Курбского отличается от прочих летописей, как бурная жизнь Иоаннова изгнанника отличалась от смиренной жизни безмятежных иноков» (Письмо к издателю «Московского вестника». — Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. Т. 7. Л., 1978. С. 53.).

Крупнейший русский лингвист Н. С. Трубецкой (1890–1938) отмечал: «Сопряжение великорусской стихии с церковнославянской сделало русский литературный язык совершеннейшим орудием как теоретической мысли, так и художественного творчества. Без церковнославянской традиции русский язык вряд ли достиг бы такого совершенства. Наблюдая современный русский литературный язык, убеждаешься в том, что преемство древней литературно-языковой традиции есть громадное преимущество. В самом деле, ведь все то, что может выразить язык без такого преемства, может быть выражено и русским языком, но, кроме того, русский язык может выразить и многое такое, чего язык без древнего литературно-языкового преемства выразить не может. Преемство церковнославянской традиции есть драгоценнейшее богатство; это богатство было потенциально дано всем православным славянам, и добровольный отказ от него… есть безумие, самооскопление» (Трубецкой Н. С. Общеславянский элемент в русской культуре). Сознают ли родители, что, допуская в доме телевизор, радио и газеты, они отдают своих детей во власть этих «воспитателей» и что это разрушительно не только для их речи, но и для мировоззрения?

Преподавание в школах курсы «Основы православной культуры» — лишь первый шаг к преодолению того разрушения, которое нанесли десятилетия богоборчества нашему литературному языку.

Другим средством социализации является культура данного общества. И вновь современная жизнь ставит родителей перед выбором: будут ли их дети наследниками культурного богатства многих поколений или им будет доступна лишь псевдокультура. В западной философии и социологии она называется массовой культурой (от англ. mass culture). Название весьма неточно, потому что реально речь идет не о культуре, а об имитации культуры. Традиционная культура всегда представляет собой результат творчества. Массовая культура — вид производства, рассчитанный на специального потребителя. Эта продукция, ориентированная на усредненный массовый вкус, стандартизирована по форме и содержанию. Производство массовой культуры всегда предполагает коммерческий успех. С этой целью у людей формируются искусственные потребности через сверхактивную рекламу. Одним из атрибутов массовой культуры является всепроникающий эротизм. В упоминавшемся выше исследовательском отчете «Родительского совета по телевидению» отмечается, что в передачах MTV за 171 час эксперты совета выявили 3056 эпизодов, связанных с демонстрацией секса или обнаженного тела, а также 2881 случаев словесного упоминания о сексе. Напомню, что, по данным опросов, это самый посещаемый нашей молодежью канал.

Отец Серафим (Роуз) писал: «Но не только дети, но и все мы стоим перед лицом мира, который пытается сделать нас антихристианами посредством школы, телевидения, кино, популярной музыки и всеми другими способами, которые обрушиваются на нас, особенно в больших городах. Мы должны понимать, что то, что вдалбливается в нас, исходит от одного источника. Оно имеет определенный ритм, определенное идейное содержание для нас — идею самопоклонения, расслабления, наплевательства, наслаждения, отказа от малейшей мысли о другом мире. В различных формах здесь есть одна конкретная вещь, которая навязывается нам. Фактически это обучение безбожию. Мы должны активно защищаться, зная, что именно мир пытается сделать с нами, защищаться и таким средством, как формулируя и предавая гласности наш православный христианский ответ на это» (Серафим (Роуз). Православное мировоззрение).

В древности человек становился полноценным членом общества по мере воспитания его как достойного гражданина. Воспитание это осуществлялось благодаря усвоению им религиозных, моральных и правовых норм. Только в этом единстве и может сформироваться гражданин, которого Марк Тулий Цицерон называет vir bonus («достойный муж»). В его трактате «Об обязанностях» прилагательное bonus имеет несколько значений — честный, благонамеренный, добродетельный. Ранее Цицерона Платон писал: «Есть два рода благ: одни — человеческие, другие — божественные. Человеческие зависят от божественных. Если какое-либо государство получает большие блага, оно одновременно приобретает и меньшие, в противном же случае лишается и тех и других» (Платон. Законы. Книга I.). В Новое и Новейшее время зло пыталось и пытается прежде всего разрушить духовные основы общества. Усилия эти прикрываются фразами: «религия — частное дело», «клерикализация опасна» и проч. Из трех важнейших опор, на которых зиждется сознание достойного гражданина, оно хочет выбить самую главную — духовную. Еще до трагического опыта XX столетия было ясно: «Дай всем этим современным высшим учителям полную возможность разрушить старое