Лестница в небо. Диалоги о власти, карьере и мировой элите - Михаил Хазин

Нам, европейским жителям начала XXI века, пессимизм Ибн Хальдуна может показаться устаревшим. На нашей короткой памяти (с 70–х годов прошлого века) еще не было случая, чтобы европейское государство рухнуло вследствие деградации Власти и было захвачено новыми носителями асабийи [329]. Да и во времена Ибн Хальдуна далеко не везде на Земле имелись примитивные племена, готовые в любое время вторгнуться в пределы цивилизации. Но если сформулировать его теорию в чуть более общем виде — как вечный цикл смены «состарившихся» властных группировок новыми, молодыми и малочисленными, обладающими большей сплоченностью, — то нельзя не ощутить холодок в спине. Как знать, может быть, кто‑то из читателей этой книги и есть та будущая элита, что придет на смену погрязшим в роскоши современным правителям [330]?

Практик. А если мы вспомним проблемы мусульманского населения современной Западной Европы? Уже достаточно много экспертов всерьез рассматривают вопрос о том, не разрушат ли они своей верой и сплоченностью мультикультуралистское общество Евросоюза? Кстати, именно национальная асабийя позволила албанцам отобрать у Сербии ее сердце — Косово. Так что Ибн Хальдун актуален не только для XIV века!

Теоретик. Подведем итоги. Главное открытие Ибн Хальдуна — асабийя, сплоченность в качестве источника всяческой власти. Именно сплоченность, верность общей цели позволяет самой организованной группировке подчинить себе все остальные; но в таком увеличившемся сообществе асабийя уже не работает, и подменяется мулком (принуждением). Сплоченность из‑под палки оказывается плохой заменой исходной асабийе, и Власть начинает необратимо разрушаться. Отсюда следует второе открытие Ибн Хальдуна: цикличность любой Власти, неизбежность наступления периода разложения и смут, за которым столь же неизбежно Власть переходит в руки новой, более сплоченной группировки.

Читатель. Судьба? Доблесть? Что за странный заголовок? Все же знают, что макиавеллизм — это «скрывать за улыбкой кинжал», как удачно сформулировали китайцы, мораль напоказ и абсолютная аморальность на деле.

Теоретик. Скажу больше, «макиавеллизм» можно даже измерить. В 1970 году американские психологи Кристи и Гейс опубликовали тест, MACH‑IV, выявляющий у испытуемого желание и умение манипулировать другими людьми. Так что общепринятое (причем еще с XVII века, когда в английском языке появляется это слово) понимание «макиавеллизма» действительно ничего общего не имеет с «судьбой» и «доблестью». Макиавеллизм — всего лишь жестокость, замаскированная хитростью, одна из 36 стратагем, возведенная в абсолют.

Макиавеллианец в современном понимании — это психопат- манипулятор, который обманет и убьет вас без малейших угрызений совести. Неудивительно, что свою книгу о Макиавелли Стре- терн начинает так: «От одного упоминания имени Макиавелли кровь стынет в жилах». Еще 1539 году английский католический кардинал Реджиналд Поул писал в письме королю Испании Карлу V:«Этот человек — враг рода человеческого и палец Сатаны. Яд, им изливаемый, распространяется повсеместно, даже и при дворах государей». В 1559 году «Государь» был внесен в знаменитый Индекс запрещенных книг католической церкви. С тех пор отношение к Макиавелли и его произведению не сильно изменилось; когда в 1972 году Киссинджера спросили в интервью, не повлиял ли на его политическую философию Макиавелли, прожженный политик горячо открестился от этого обвинения — нет, нет, никогда, ни за что на свете! [Скиннер, Введение]. И тем не менее какой будет ваша первая ассоциация на слова «книжка про власть»?

Конечно же «Государь». Книга, которая учит худшим порокам и написана исчадием ада, является сегодня общепризнанным учебником Власти. Остановимся и немного подумаем — как такое возможно? Казалось бы, дело в том, что Власть и на самом деле требует лживости и жестокости, вот правда о ней и стала такой популярной. Но как мы уже хорошо знаем, Власть не любит раскрывать свои тайны; как же она допустила не просто утечку «правды», но и ее всемирную популярность?! Одно из двух: либо в случае с Макиавелли Власти не удалось утаить «правду», либо эта «правда» на деле немногого стоит. Проверка первого предположения весьма трудоемка (нужно реконструировать всю историю публикаций о Макиавелли), а вот второе мы можем проверить прямо сейчас. Что такое «макиавеллизм»? «Скрывать за улыбкой кинжал»? Одна из 36 китайских стратагем?

Читатель. Вон вы как все повернули! Я сразу вспомнил того египетского султана, который заказал перевод Макиавелли. Он его даже дочитывать не стал, а у нас, европейцев, Макиавелли — исчадие ада и великий учитель. Получается, что его популярность — от нашей европейской необразованности? От того, что мы не хитрые, как сто китайцев?

Теоретик. На первый взгляд так и есть, мы ведь уже писали, что проиграем китайцам чемпионат по хитрости. Но вот закавыка — это европейские завоеватели приплыли в Китай, а не наоборот. Европейская модель власти оказалась [331] эффективнее, чем хитрость «ста китайцев»; европейские властные группировки разбирались во Власти несколько лучше, чем китайские. То, что на Востоке казалось самым главным во Власти (обман и интриги), за Западе к какому‑то веку стало (среди людей Власти, конечно) общеизвестной банальностью. Банальностью, которую можно бросить конкурентам, как кость собакам, чтобы отвлечь их от чего‑то более важного.

Читатель. Вы хотите сказать, что Макиавелли был сознательно распиарен?!

Теоретик. Нет. Такие утверждения нужно доказывать, а это выходит за рамки нашей достаточно поверхностной книги. Мы хотим сказать, что общеизвестный «макиавеллизм» не является сколько‑нибудь оригинальным (у китайцев того же самого в десятки раз больше) и полезным (сила европейской Власти была в чем‑то другом) знанием. Его широкое распространение — миллионные тиражи «Государя» — никак не затрагивало интересы настоящей Власти. А вот была ли у Власти какая‑то причина содействовать такому распространению — этого с уверенностью сказать нельзя…

Читатель. Ну хорошо, вы меня практически убедили. Значит, Макиавелли — распиаренная пустышка, морковка перед носом осла. Но все‑таки откуда в заголовке судьба и доблесть?!

Теоретик. С вашего позволения, я закончу. Итак, нельзя сказать с уверенностью, был ли у Власти мотив раскручивать «стра- тагемного» Макиавелли. Но заподозрить такой мотив мы, как исследователи Власти, просто обязаны. С какой целью из работ какого‑то ученого выхватываются и широко рекламируются отдельные положения? Как правило, с целью приглушить или вовсе замолчать остальные его результаты. Поэтому, столкнувшись с феноменом бешеной популярности автора, пишущего на первый взгляд какие‑то банальности, имеет смысл присмотреться к его работам внимательнее. Нет ли там какого‑нибудь «второго слоя», доступного лишь посвященным?