Знак Гильдии - Ольга Голотвина

При всей своей неискушенности в покрое женских тряпок Шершень понял, что платье не просто старомодное – старинное.

Женщина правильно истолковала его взгляд.

– Ну да, не последняя придворная мода. Думаю, ты слишком молод, чтобы это помнить, но так ходили дамы при дворе короля Джайката пятьсот лет назад... И все-таки лучше так, чем в лохмотьях. Переодевайтесь и вы. – Она бросила на землю перед мужчинами ворох смятых одеяний – сверкнуло золотое шитье на бархате. – Пусть люди думают, что вы рылись в прадедушкиных сундуках. А я... Вот увидите, эрнидийская королева еще будет подражать моим фасончикам!

И атаман не понял, кто это сказал: бабка или Орхидея.

Переодеваясь, Шершень обратил внимание, что, хотя от материи шел затхлый запашок, наряды были как новые, словно не пролежали в сундуке пять веков. Колдовство, не иначе!

Неугомонная старуха сбегала еще куда-то и вернулась с полным подолом монет и драгоценностей. Разбойники проворно разобрали золото (ссыпав его куда попало, даже за голенища сапог), обвешались побрякушками и окончательно смирились со своим пленом.

Хозяйственная Орхидея даже разыскала в одном из сундуков ковровую дорожную суму – не может же дама путешествовать без багажа!

Когда немного стих веселый гам, зашуршал голос Чуткого:

– Я нашел. Ралидж и Шенги плывут вниз по Тагизарне на борту речного судна.

– Оба? Вместе? Отлично! – Шершень вновь почувствовал себя атаманом. – Пенные Клыки уже прошли?

– Нет. И до темноты не пройдут. Они недалеко от Шаугоса, идут медленно.

– Тогда знаю, где заночуют. Есть только одно место, чтоб причалить... Слушай, приятель, как бы нам с Недомерком туда поскорее...

Он не договорил. Там, где он только что стоял, закрутился смерч и, взвившись над развалинами, полетел на запад. Следом за ним помчался второй смерч – тот, что миг назад был долговязым парнем с соломенными волосами.

– Ух ты! – с испугом и восхищением воскликнула бабка. – Ты... как тебя... Чуткий! Мне что делать?

– Возьми второго человека за руку, – прошелестел ответ.

Бабка строго ухватила за локоть перетрусившего Красавчика, и двойной вихрь, взмыв над травой, устремился на восток, туда, где за морем лежал остров Эрниди.

И все смолкло на руинах Кровавой крепости. Лишь из светового потока строго и сурово глядело вслед умчавшемуся вихрю странное дитя – хрупкая девочка лет восьми, в чепце на белокурых волосах и в строгом сером платье.

* * *

Арлина, отставив руку, вгляделась в серьезное детское личико, что огромными темными глазами глядело с черной зеркальной плитки.

Супруга Хранителя Найлигрима не была похожа на ту веселую, гостеприимную хозяйку, какой запомнилась Охотнику и его ученикам. Губы ее были плотно сжаты, густые брови сдвинуты, из-под ресниц сверкали зеленые молнии. Грозная королева, обдумывающая поход на соседние земли!

Встала. Опустила болтливое зеркальце в бархатный мешочек у пояса. Решительно вышла из комнаты.

В коридоре ей встретилась Иголочка, хотела о чем-то спросить госпожу, но, взглянув хозяйке в лицо, шарахнулась к стене.

Волчица прошла мимо, не обратив внимания на рабыню. Она сопоставляла странности в поведении мужа перед отъездом и воспоминания о своем путешествии в Наррабан шесть лет назад. Тогда довелось узнать кое-что, о чем она не собиралась говорить даже с мужем. А теперь чудак Ралидж разводит с Ильеном секреты в сарае, где устроили лабораторию! От кого секреты? От жены? Смешно! Мальчишки, они мальчишки и есть, в любом возрасте!

Арлина нагрянула в лабораторию, словно вражеская армия с развернутыми знаменами, и с порога повелительно позвала:

– Ильен!

Мальчик вышел, приветливо улыбаясь. Но улыбка увяла, едва он глянул в лицо Волчице.

Сильная смуглая рука вцепилась ему в плечо, с неожиданной силой толкнула к дверному косяку – не убежать, не спрятаться...

– Не вздумай отнекиваться! – зазвучал беспощадный негромкий голос. – Я все знаю! И мне нужна Душа Пламени! Ты слышишь? Душа Пламени!

12

На то и постоялый двор, чтоб на пороге появлялись гости. И чем чаще, тем лучше. Почему же так вытаращил глаза Вьянчи Юркий Заяц, узрев роскошную рыжеволосую красавицу, которая в сопровождении слуги вошла в «Смоленую лодку»? Толстячок даже побледнел.

Недоброе предчувствие? Пожалуй, и это... Но главное – появление очаровательной незнакомки не вписывалось ни в какие расчеты хозяина.

Несложные, кстати, расчеты. Припортовый постоялый двор – не трактир на проезжей дороге. Сюда гости не забредают, когда им заблагорассудится. Все на Эрниди знают, когда у Корабельной пристани бросает якорь судно. Тогда для Вьянчи самая работа: заняты все комнаты наверху, а трапезная гудит от мужских голосов, трепещет от женского перешептывания.

А сейчас наверху лишь мамаша с дочкой на выданье да потрепанный жизнью повеса. Эти трое не отплыли на рассвете на борту «Морской короны», остались ждать следующего корабля, чтобы еще порадовать себя посещением волшебного грота. И правильно сделали, что остались, раз позволяет кошелек. Трактирщик целиком и полностью это одобряет.

Но, во имя всех богов, пусть кто-нибудь объяснит Вьянчи, какие силы – чтоб не выразиться грубее – принесли сюда эту рыжую? «Морская корона» отчалила, рейд пуст... не вплавь же она до Эрниди?

Эти мысли не отразились на пухлом румяном лице хозяина. Напротив, оно просияло таким восторгом, словно до сих пор Вьянчи жил предвкушением этой встречи. Разумеется, трактирщик не произнес ни слова, подчеркивая свою уверенность в знатности дамы: начать разговор надлежало ей.

– Мне нужна комната, чистая, удобная и хорошо проветренная, – капризно потребовала незнакомка.

– Других у нас и нет, ясная госпожа... э-э... – поклонился трактирщик.

– Лейтиса Веселая Тропа из Рода Сауджар, – надменно представилась рыжеволосая, правильно истолковав деликатное, но вполне заметное «э-э».

Вьянчи погнал служанку прибрать комнату, а сам усадил рыжую за стол, поднес легкого сарханского вина и блюдо с полосками соленого кальмара. Затараторил, расхваливая «Смоленую лодку», эрнидийскую кухню, грот дори-а-дау, красоту здешних мест и незаметно подводя беседу к обстоятельствам появления госпожи на острове.

Гостья насквозь разглядела эти ухищрения. Пригубила вино, двумя пальчиками положила в рот кусочек кальмара и поведала о путешествии с братом, который предпочел скрыть свое имя. (Это как раз не встревожило Вьянчи: многие постояльцы назывались дорожным прозвищем – из суеверия.) Они прибыли сюда на «Морской короне», но брат запретил Лейтисе сходить на берег. Девушка взбунтовалась против семейного деспотизма, вдрызг разругалась с братом и перед отплытием «Морской короны» оставила корабль, чтобы посетить знаменитый грот и вернуться домой со следующим судном. Ущерба ее доброму имени это не нанесет, поскольку «Смоленая лодка» – постоялый двор с безупречной репутацией; к тому же Лейтиса здесь под охраной преданного слуги, достойного всяческого доверия.