Убийственное совершенство - Питер Джеймс

Он выстрелил в третий раз и не смог сдержать крика.

— Нет!

Еще дальше.

На глазах у него выступили слезы — и от колючего ледяного ветра, и еще больше от обиды. Осталось семь пуль. Семь. А нужна была всего одна.

Он несколько раз моргнул, вытер слезы перчаткой, тщательно прицелился. Теперь он твердо знал, что попадет — проклятый сенсор находился точно в перекрестие. И нажал на спуск. Пуля ушла далеко влево и резко звякнула, должно быть, попала в металл. Он упал на землю, практически уверенный в том, что сейчас-то уж он точно кого-то разбудил.

Всего пятьдесят футов! Как я мог промахнуться с пятидесяти футов? Как? Разве это возможно?

Пожалуйста, Господи, не покидай меня сейчас.

Он выждал пару минут. В доме было по-прежнему тихо. Потом снова прицелился, снова спустил курок. И почти закричал от радости, когда стекло взорвалось и с едва слышным звоном осыпалось на гравий. Две половинки белого пластмассового датчика движения, расколотого выстрелом, повисли на проводках. Он поднес к глазам бинокль, чтобы убедиться, что не просто повредил пластмассовый корпус. Нет, все в порядке. Датчик уничтожен.

Во рту пересохло от волнения. Он отложил винтовку и сквозь карман нащупал пистолет. Потом достал связку вольфрамовых отмычек. Паника снова стала овладевать им, внутри все, казалось, дрожало, и он сделал над собой мощное усилие, чтобы успокоиться и вспомнить план.

Изначально он хотел представить все как несчастный случай, пожар. Но это было слишком рискованно. Его могут поймать, посадить за решетку. Нет, это не выход. Ничтожные грешники из трущоб не стоят такого риска. Он просто пристрелит их, как мерзких тварей, вместе с их отродьями. А потом подожжет дом. Мастер, наверное, будет не слишком доволен, но он никогда больше не сможет послать его на Миссию. В жизни бывают моменты, когда нужно принимать самостоятельные решения.

Он перебрался через ограду и ступил на узкую полоску травы по другую сторону. Внимательно осмотрел дом. Занес ногу над гравием, будто собирался попробовать воду. И осторожно сделал шаг.

Шшшшуххххх.

Он застыл. Потом сделал еще один шаг, потом еще и еще. Каждый раз он молился, чтобы ступать как можно тише, но каждый шаг казался ему еще громче, чем предыдущий. Они ничего не услышат, в такую-то бурю. Успокойся.

Он вступил на крыльцо. Замок был ему уже знаком, он хорошо разглядел его в прошлый раз. Солидный, надежный штифтовой замок. И у него была подходящая отмычка, с ромбовидным сечением. На прошлой неделе он купил такой же замок, потренировался и теперь мог открыть его с легкостью.

Из кармана на груди он вытащил свой маленький фонарик, взял его в левую руку и направил луч на замок. Правой рукой он аккуратно вставил кончик вольфрамовой отмычки в замочную скважину. Потом медленно продвинул ее вперед, нащупывая первый штифт. И наткнулся на непонятное препятствие. Он попробовал еще раз. И только тут, к своему смятению, понял, в чем причина неудачи.

Кто-то оставил в замке ключ.

В ту же самую секунду, пока его мозг пытался осмыслить произошедшее, раздалось характерное металлическое клацанье. Глухой и звонкий одновременно звук, который невозможно спутать ни с чем на свете. Поворот ключа в замке.

Он выронил отмычку и попытался вытащить «беретту», но бог знает отчего пистолет застрял в кармане. Дверь отворилась. Внутри было так темно, что он едва разглядел две маленькие фигурки, стоящие на пороге, в сапогах и зимних пальто.

Сатанинские отродья.

Прямо напротив него.

В их глазах горело такое любопытство, что на мгновение ему показалось, будто они смотрят прямо сквозь него. Он невольно сделал шаг назад. В тот момент, когда он осознал, что они смотрят не на него, а на людей за его спиной, было уже слишком поздно.

Выстрела он так и не услышал. Только ощутил горячее дуновение и странный свист, от которого взорвались его барабанные перепонки. Пулю он тоже не почувствовал. Она вошла в основание черепа, частично повредив спинной мозг, прошла через левое полушарие в правое, к лобной доле, вышла над правым глазом и, отрикошетив от кирпичной облицовки крыльца, выбила в ней маленькую ямку.

В конце длинного тоннеля он увидел Лару, окутанную молочно-белым сиянием. Потом ее заслонили ухмыляющиеся лица сатанинских отродий. Жестокие, бесстыдные ухмылки, глаза, горящие ненавистью, губы, шепчущие «Победа!». Они надвигались на него, а может быть, это он надвигался на них.

— Лара! — в отчаянии крикнул он.

Ее имя кануло в темноту и растворилось в смехе сатанинских отродий. В страшном, безжалостном, оглушительном детском смехе. Единственный свет, который он сейчас видел, исходил из их глаз. Четыре ослепительных, бесцветных, бездонных ледяных озера. Свет удалялся. Он упал на мягкий, как постель, гравий.

Над ним нависли два других лица. Что-то знакомое, силуэты в темноте… Очень медленно в его поврежденном мозгу возникло какое-то воспоминание, люди в ярко-зеленом свете. Угасающее сознание, обрывки мыслей… Гравий вокруг его головы пропитался кровью, но он не знал, не видел этого. Уже на границе полной тьмы вдруг вспыхнула еще одна картина, и в это мгновение он вспомнил, почему ему знакомы эти двое.

Спортивный автомобиль на стоянке у школы. Два профиля в бинокле ночного видения. Долгий поцелуй. Мужчина и женщина.

Это были они.

Галлей, в надетой задом наперед бейсболке, сидел в своем маленьком полицейском джипе на батарейках. Он ухмылялся во весь рот и наматывал круги по заднему двору их дома в Калифорнии. В сотый раз объезжал надувной бассейн, уворачиваясь от попадавших под колеса игрушек, включал фары, с упоением нажимал на клаксон. Это был его третий день рождения, и сегодня он чувствовал себя прекрасно.

Глядя на него, Наоми тоже не смогла не улыбнуться. Она радостно сжала руку Джона. Калифорнийское солнце пекло вовсю, был чудесный день. Настолько, насколько он вообще может быть чудесным, если ты знаешь, что твоему ребенку осталось жить меньше года.

Сон постепенно ускользал. Она плотнее сжала веки, пытаясь удержать его, но реальность все же одержала верх. Из окна дуло, и ей хотелось в туалет. Наоми открыла глаза. В комнате царила непроглядная тьма. Часы на ночном столике показывали 6.01.

Снаружи бушевал ветер. Он скрипел воротами, шелестел ветвями деревьев, завывал и стонал.

Джон крепко спал. Несколько минут она лежала неподвижно, стараясь прогнать желание сходить в туалет, натянула на голову одеяло, закрыла глаза. Но вернуться в солнечный калифорнийский день не получалось. Она совсем проснулась, и в голове уже крутились мысли о предстоящем дне.

Что там у нас сегодня? Пятница. Утром они везут Люка и Фиби к доктору Микаэлидис, чтобы обсудить вопрос со специальными школами. Потом, днем, собираются заехать к паре заводчиков собак. Один предлагает помет щенков родезийского риджбека, у другого имеются щенки овчарки, от служебной собаки.