Имею топор - готов путешествовать - Евгений Шепельский

—Опупешное рыло, — тихим шепотом произнес Олник и дважды чихнул, отчего вся наша... м-м-м... бочка опасно содрогнулась.

—Волосы шевелятся дыбом, — поддержал старый рыцарь.

А я так и не увидел его морды! «Страшный», «очень страшный», «опупешно страшный», «до усеру страшное чудище» и прочие определения — не совсем то, что я хотел бы услышать.

«Глип-глап!» раздался в восьмой раз, и скулеж шаграутта начал отдаляться.

—Фатик... — сказала Виджи и шевельнулась. Она, как вы понимаете, тоже была повернута к демону спиной, хотя угол обзора у нее был куда шире.

—Сидите спокойно, добрая фея, — прохрипел я, сжимая ее бедра несколько сильнее, чем полагалось приличному человеку в такой ситуации. Тут дело было не в чувственности, видите ли, я попросту боялся ее уронить.

—Фатик...

Нет, только не сейчас, если ее накроет нервная вспышка, мы все пропали!

—Все нормально... Умоляю, не дергайтесь! Я две ночи не спал и едва стою на ногах!

Ее прохладные пальцы вдруг оплели мои запястья.

—Фатик, я просто хотела сказать вам спасибо. Если бы не вы... — О! Второй раз за день я был растроган. — Только, пожалуйста, не сдвигайтесь назад даже на чуть-чуть.

В этом ты можешь быть уверенна, добрая фея.

Вдруг я понял, что больше не слышу конского ржания. И скулежа шаграутта.

—Он убил наших коней! — простонал принц. По его треугольному лицу разошлась бледность.

—Он разрывает их на части! — добавил Олник. — Он их... жрет... Батюшки мои, дохлый зяблик, да у него хайло шире, чем городские ворота! Мечет как с голодного края... Глотает не жуя...

—Ядрена вошь! — прорычала Крессинда.

—Закройте глаза, — сказала Виджи устало. — Закройте глаза, так будет лучше всего.

—А уже все... — сказал Олник тихо. — Он их уже того... Слопал. И куда столько влезло, у него ведь даже брюхо не раздулось? А-а-апчхи-и-и! Сунулся в повозку... Ой, папочка! Ему же нашей жратвы на один зуб...

Шаграутт залился голодным плачем.

—Бог-ужасный, он фургон... поднял! — тонко вскричал Квинтариминиэль.

Вблизи от нашего колодца что-то загрохотало.

—Капец повозке, — сообщил гном. — Выбросил в пропасть, только колесики мелькнули. Хорошо, что в нас не запустил.

Я скрипнул зубами. Сейчас мне больше всего хотелось почесать затылок. И плечо. И щеку. И много других скорбных мест. Волшебный лист, арцелла, Гритт, он и впрямь волшебный! Злобно волшебный, я бы сказал.

—Идет к нам, — оповестил Скареди, шевеля вислыми усами. Я напряг шею. Камень под моими ногами ощутимо содрогался. Имоен тихонько засопела мне в ухо.

Нас опять накрыла тень.

«Глип-глап! Глип... глап! Глап... Глап... Глап...»

Альбо заморгал и перекатил взгляд куда-то вверх. Лицо его стало глинисто-серым. Как бы он снова не вырубился, на сей раз уже без моей помощи. И будет совсем хорошо, если его вывернет наизнанку. Веселый час нам обеспечен. А если я вдобавок случайно раздавлю стекляшку с бодрячком покойником, что лежит в моем хитром поясе... Тогда смерть в зубах шаграутта покажется нам избавлением.

«Глип-глап! Глип... глап...»

—Что он там затеял? — встревожился я.

—Да опять тычется мордой и пробует стенку языком, — ответил Олник. Напарник задрал голову, разглядывая шаграутта. — А язык-то весь в лошадиной кровище и каких-то пупырышках, а между зубьями вот такенные кусмари мяса увязли! — Тон гнома был жизнерадостным. Уверен — будь в его распоряжении пирожок, он бы жевал его сейчас без всяких признаков тошноты. — Рожа — мама не горюй! Ротище — как у клоуна в балагане...

Звякнул металл.

—Мой меч! — ахнул Скареди.

—Ухватился за Аспида, — откомментировал Олник. — Ой... Он его... Он его откусил!

Вновь звякнуло железо.

—Откусил и выплюнул... Меч бросил... Эркешш махандарр, ему не понравилось!

В обширной груди старого рыцаря заклокотал вулкан, вырвался наружу фонтаном сквернословия, да такого отборного и заковыристого, что я позавидовал его мастерству ругаться.

Скулеж шаграутта перешел в пронзительное кошачье завывание.

Монго начал шептать молитву. Имоен попыталась протянуть к нему руку, но я гаркнул, чтобы она не шевелилась. Утешительница, твою мать!

—Акциденция, — глухо напомнила Виджи. — Все материальное нашего мира, к чему прикоснулся демон, до времени его гибели не может пройти через стену Отрицания. Кровь... лошадей... не протечет...

—Неч-ч-чистыыый! — взвыл Альбо и рыпнулся. Скареди плотней прижал его к груди.

«Глип-глап!» начали повторяться с завидной регуляр-ностью. Демон бился о нашу стену, как дятел. А мы... ну мы вели себя стоически, так как сесть в нашем колодце было невозможно.

—Он все время голоден, — промолвила Виджи. — Пища нашего мира не способна его насытить. Это несчастное, оторванное от родителей существо...

Родителей?

—Родителей? — Я чуть не сплюнул желчью.

—Фатик, — сказала Виджи смиренно, — даже Вортиген не сумеет протащить взрослого шаграутта в наш мир.

—Небо... Хотите сказать, Фрей умыкнул гуляющего ребенка?

Мне почудилось, что она кивнула.

—Все призванные шаграутты — младенцы. Просто несчастные обитатели мира Агон, похищенные темной магией и обреченные на гибель.

Младенцы!

—Нечистый! — снова заорал Альбо и начал вырываться.

—Скареди! — гаркнул я.

—Держу-у-у... — Старый рыцарь плотнее притиснул священника к груди. Альбо мотнул головой, заехав Скареди в нос, и попытался тяпнуть его за палец.

—Сдавить ему горло! — приказал я. — Давите же, Скареди, иначе он погубит нас всех!

Миг колебания... Затем широкие пальцы старого рыцаря легли на горло архиепископа и сдавили его. Помогло...

—Рионто! — вдруг тревожно сказал принц. — Риэль, вэнта эль виним оллвай чирвал!

Виджи вздрогнула. По ее движениям я понял, что она оглянулась. Оглянулась и... выругалась на эльфийском. Во всяком случае, слова ее не были кроткими.

—Фатик... Все плохо. Все очень плохо, Фатик! Еще бы, Виджи! Еще бы!

Альбо опять начал орать. Мне захотелось проткнуть его горло мечом.

Шаграутт мяукнул, его тень колыхнулась. Что-то розовое, огромное пронеслось перед моими глазами, но я так и не сумел толком разглядеть тварь — в тот момент, когда она обегала наш колодец, я был занят тем, что давил носком ботинка на ногу архиепископа, давил изо всех сил, ибо бить его в такой тесноте было чревато.