Перед падением - Ной Хоули

Через десять минут после того, как Гэс, закончив разговор с начальством, положил трубку, О’Брайен явился в ангар в сопровождении двенадцати человек и потребовал ввести его в курс последних событий. Гэс, будучи прагматиком, прекрасно понимал, что спорить бесполезно, хотя и испытывал к О’Брайену личную неприязнь. Он сообщил фэбээровцу, что водолазам удалось обнаружить и поднять на поверхность тела всех остальных погибших, за исключением тела Джила Баруха, личного охранника Дэвида Уайтхеда. Оно могло всплыть где-нибудь или же оказаться выброшенным волнами на берег. В этом случае шансы найти его еще оставались. Однако нельзя было исключать и того, что найти труп Баруха уже не удастся.

С точки зрения Гэса, следствию предстояло ответить на ряд вопросов.

Кто стрелял на борту самолета? В первую очередь подозрение падало на телохранителя, Джила Баруха, так как только о нем точно известно, что он был вооружен. Однако, поскольку никто из пассажиров и членов экипажа не проходил через рамку металлоискателя, стрелком мог оказаться и любой из них.

По какой причине был открыт огонь? Пытался ли стрелок попасть в кабину пилотов, чтобы угнать самолет, или его целью было устроить авиакатастрофу? Может быть, он пытался проникнуть в кабину пилотов, чтобы предотвратить падение воздушного судна? Кто он – злодей или герой?

Почему командир экипажа оказался в салоне, а не в кабине? Если речь шла о попытке угона самолета, мог ли он оказаться одним из заложников? Не случилось ли, что он вышел из кабины в пассажирский салон разрядить возникшую на борту опасную ситуацию? И, наконец, если так, то…

Почему второй пилот не подал сигнал бедствия?

Кстати, Чарли Буша водолазы обнаружили в кабине пилотов. Он был пристегнут ремнями к своему креслу и все еще сжимал в пальцах ручку управления. Одна из пуль врезалась в пол позади него. Однако не было никаких свидетельств того, что кому-то постороннему удалось проникнуть в кабину до того момента, как самолет рухнул в воду. Гэс сообщил фэбээровцу, что результаты вскрытия тела Буша будут получены днем. Никто не знал, внесут ли они какую-то ясность в картину авиапроисшествия. Тем не менее лучшая версия, по мнению Гэса, состояла в том, что у молодого пилота случился инсульт или инфаркт. В худшем же случае речь могла идти о преднамеренном групповом убийстве.

Все обломки самолета, которые удалось обнаружить и поднять на поверхность, вплоть до самых мелких фрагментов, были тщательно осмотрены, пронумерованы и выложены в ангаре. Хорошая новость состояла в том, что удалось найти черные ящики. Плохая – в том, что один из них или даже оба оказались сильно повреждены. Техники работали круглосуточно, чтобы получить записанные данные о полете. К концу дня, сообщил Гэс О’Брайену, из воды поднимут и доставят в ангар фюзеляж самолета – при условии, что не будет резких изменений погоды в худшую сторону.

Выслушав все, что сказал Франклин, О’Брайен вызвал вертолет.

Теперь, сидя на кухне в доме Элеоноры, агент О’Брайен устраивает что-то вроде шоу. Он медленно извлекает из кармана небольшой блокнот и кладет его на стол. Затем достает ручку и нарочито медленно отвинчивает колпачок, после чего пристраивает ее рядом с блокнотом. Гэс чувствует на себе недоумевающий взгляд Скотта, но его глаза устремлены на фэбээровца. Тем самым он словно дает Скотту понять – «вот куда тебе сейчас надо смотреть».

Участники следственной группы договорились, что не будут обсуждать результаты расследования по телефону или по электронной почте до тех пор, пока не станет ясно, каким образом доклад О’Брайена просочился в прессу. Поэтому теперь оставался лишь один способ общения – личная беседа. Таков был парадокс современных технологий – делая жизнь людей намного удобнее, они в то же время легко могли обернуться против тех, кто ими пользовался.

– Как вы знаете, мы нашли самолет, – начал О’Брайен. – Миссис Кросби, я вынужден официально сообщить вам, что обнаружены тела вашей сестры, ее мужа и вашей племянницы.

Элеонора кивает. В этот момент она думает о мальчике, который сидит в гостиной и смотрит мультики. О ее мальчике. О том, что скажет ему. И еще думает о Дуге и его последних словах, которые он произнес перед тем, как уехать: «Это еще не конец».

– Мистер Бэрроуз, – обращается О’Брайен к Скотту, – вы должны рассказать мне все, что помните.

– Зачем?

– Затем, что я этого требую.

– Скотт… – пытается вмешаться Гэс.

– Не надо, – прерывает его О’Брайен. – Мы уже достаточно с ним деликатничали. – Он снова устремляет взгляд на Скотта. – Почему пилот во время полета оказался за пределами кабины?

Скотт качает головой:

– Этого я не помню.

– Вы сказали, что перед катастрофой слышали какой-то стук. Мы спросили у вас, имел ли этот звук механический характер. По вашему мнению, скорее всего, нет. Что же это было, как вы полагаете?

Скотт на какое-то время задумывается.

– Не знаю. Мне показалось, будто самолет дернулся, словно наткнулся на что-то. Я ударился головой. Так что мои воспоминания вряд ли вам пригодятся.

О’Брайен изучающе смотрит на него.

– В двери кабины пилотов обнаружено шесть пулевых отверстий.

– Что? – переспрашивает Элеонора и мгновенно бледнеет.

Слова фэбээровца поражают Скотта. Пулевые отверстия? Что он говорит, этот О’Брайен?

– Вы видели у кого-нибудь оружие?

– Нет.

– Вы помните телохранителя Уайтхеда, Джила Баруха?

– Кажется, это такой крупный мужчина у двери. Он не… я не… – У Скотта путаются мысли.

– Вы не видели, он не доставал оружие? – спрашивает О’Брайен.

Мозг Скотта лихорадочно работает. «Кто-то стрелял в дверь кабины пилотов». Что это может означать? Самолет резко дернулся. Люди закричали, и кто-то выстрелил в дверь кабины. Самолет начал падать. Командир экипажа находился в салоне. Возможно, стрелявший хотел попасть внутрь кабины.

Или, может, кто-то выхватил оружие, и пилот – точнее, второй пилот – бросил самолет в пике? Зачем? Вероятно, чтобы заставить вооруженного человека потерять равновесие. Говорят, что причиной катастрофы не была ни техническая неисправность, ни ошибка пилота. Значит, произошло что-то другое.

Скотт чувствует приступ тошноты – кажется, он только сейчас понимает, что только чудом остался в живых. В голову ему внезапно приходит странная мысль. Если авиакатастрофа не была нечастным случаем, значит, кто-то хотел его убить. Тогда дело не в руке судьбы, а в том, что он и мальчик стали жертвами нападения.

– Я поднялся на борт самолета и сел в кресло, – заговорил Скотт. – Она принесла мне бокал вина – Эмма, стюардесса. Я сказал – спасибо, не нужно, и попросил воды. Сара, жена банкира, все время болтала мне в ухо о том, как они с дочерью ходили на Биеннале Уитни. По телевизору показывали бейсбол. Мужчины – Дэвид и банкир – смотрели матч. Я держал на коленях свою сумку. Стюардесса хотела забрать ее, но я почему-то не отдал. А когда нас начали буксировать, стал в ней рыться. Не знаю, почему. Наверное, чтобы чем-то себя занять. Нервы.