Великий перелом - Дмитрий Шидловский

— Ты хочешь сказать, что это было первое марта тысяча восемьсот восемьдесят первого года?! — воскликнул Чигирев.

Басов кивнул.

— Александр Второй не был убит?!

— Да, — ответил Басов. — Кстати, обратите внимание. На набережной стоял мальчик — уличный торговец. Во время покушения он должен был погибнуть, а здесь выжил. Это в произошедшем мне нравится больше всего. А вечером того же дня император подписал первую конституцию России. Это привело и к последующим изменениям.

— Чью конституцию? Твою? — спросил Крапивин.

— Ту, которая была подготовлена и в нашем мире, — ответил Басов. — Моя роль свелась к предотвращению покушения.

— Как ты это сделал? — не унимался Крапивин. — Перебил террористов или сдал их полиции?

— Сдал полицию террористам, — рассмеялся Басов.

— Объясни, — потребовал Крапивин.

— С убийством Александра Второго дело обстояло несколько сложнее, чем кажется. Не удивительно ли, что его убили как раз в тот день, когда он намеревался подписать конституцию? В истории очень редки подобные совпадения. Я подумал, что смерть императора была значительно выгоднее консерваторам, чем революционерам. Как говорится, ищите заказчиков убийства среди тех, кто в нем более всего заинтересован. Когда я узнал, как была законспирирована "Народная воля", то понял, что грамотный сыщик должен был бы вычислить всю подпольную сеть в два счета. Так оно и оказалось. Сложнее всего было вычислить основных игроков. Здесь нам понадобился аппарат Алексеева. С его помощью мы могли наблюдать за происходящим в императорском дворце и кабинетах чиновников. Мы выяснили, что полиция действительно быстро раскрыла замыслы народовольцев и подсунула им своих провокаторов. Но во главе полиции стояли люди, которым либеральные реформы государя, мягко говоря, не очень нравились. Их поддерживали некоторые весьма влиятельные персоны из окружения императора. Когда они узнали, что его величество собирается подписать конституцию, то поняли, что могут потерять свою власть. Лучше всего было убрать императора руками народовольцев — это оправдало бы гонения на либералов. Так и было сделано. Блистательная операция монархистов… которая через тридцать шесть лет привела монархию к гибели. Любая система, если ее не реформировать в соответствии с требованиями времени, идет к смерти кратчайшим путем. Соответственно попытка зафиксироваться в каком-то состоянии — это прямой путь к гибели. Увы, реакционеры это редко понимают.

— И как же ты предотвратил заговор? — Голос Чигирева дрожал от волнения.

— Я же сказал: сдал полицию революционерам. Я внедрился в подполье и помог народовольцам вычислить провокаторов. Провокаторы, когда их взяли за жабры, признались, кто заслал их. Естественно, народовольцы вскипели праведным гневом и решили отомстить. Я расширил их списки и ввел туда всех участников заговора. Пришлось долго убеждать этих ребят, что короля играет свита, и в первую очередь надо уничтожать сановников, а не самодержцев.

— И что было дальше? — нетерпеливо спросил Чигирев.

— В течение нескольких месяцев в стране бушевал террор. Произошел целый ряд убийств, которые обезглавили заговорщиков-монархистов. Во главе жандармского управления встал провинциальный генерал, который понятия не имел о существующем заговоре. Честный служака, верный царю. Он в два счета вычислил революционное подполье и накрыл его. Волки пожрали волков, ну а я со спокойной совестью вернулся сюда, домой.

— А в том мире что было дальше? — снова спросил Чигирев.

— Александр Второй процарствовал еще семь лет, — ответил Басов. — Повторно женился, был счастлив в браке и в конце концов скончался от воспаления легких. За это время были благополучно созваны две Думы, законодательство претерпело серьезные изменения. Когда к власти пришел Александр Третий, правительство в России избиралось уже Думой. Царский двор попытался реставрировать самодержавие, но у императора хватило ума отмежеваться. В итоге у абсолютистов ничего не получилось. А вот Николай Второй оказался глупее. В тысяча восемьсот девяносто восьмом году он предпринял попытку распустить Думу и ликвидировать конституцию, но в итоге был низложен, а на престол взошел Михаил. Японскую войну Россия провела так же неудачно, но, не в пример нашему миру, это дало импульс к реформам и не вызвало революции. В итоге Первую мировую Россия встретила с куда более боеспособной армией и развитой экономикой. По окончании войны она усилила свои позиции в мире.

— Так, значит, революции не было вообще? — спросил Чигирев.

— А зачем? — вопросом ответил Басов. — Из котла спускали пар в течение тридцати лет. Земельный вопрос был решен еще до Русско-японской войны. Социальные гарантии рабочим и трудовое законодательство установлены в тысяча девятьсот девятом. После Первой мировой правительство предоставило автономию Польше и Финляндии. Уже после Второй мировой они стали самостоятельными государствами, но сохранили очень хорошие отношения с Россией. В шестидесятые-семидесятые годы тем же путем прошла Прибалтика. Соответственно не было и потрясений в девяностых годах двадцатого века. Уже к началу двадцать первого в самостоятельное плавание ушли среднеазиатские республики.

— Значит, империя все же распалась, — заметил Чигирев.

— Всему свой срок, — ответил Басов. — Любая система развивается по своим законам, и все, что рождается, должно когда-то погибнуть. Здесь распад империи произошел без крови и великих потрясений. Это уже немало.

— Погоди, значит, монархия сохранилась? — воскликнул Крапивин. — Ты мне говорил, что это отжившее явление.

— Я этого не говорил, — возразил Басов. — Я говорил, что для двадцатого века прогрессивным является создание гражданского общества. Монархия ему мешает, только если настаивает на священном праве монарха распоряжаться жизнями своих подданных. Заметь, я не сказал, что будущее человечества — во всеобщей демократии. Мы обсуждаем конкретную ситуацию на определенном временном отрезке. А сам по себе институт монархии вполне может существовать. Более того, эта система значительно устойчивее, чем республиканская. Если у монарха, конечно, хватает ума стоять над схваткой и выступать третейским судьей. Между прочим, в России монархия вполне отвечает представлению народа о власти. Если она помогает обществу развиваться в нужном направлении, то ничего плохого в этом нет.

— Выходит, "Царствуй на славу нам"? — усмехнулся Крапивин.

— Примерно. В конце концов, республиканская форма правления может оказаться не менее реакционной. Задача — не отстроить какую-то конкретную систему, а помочь обществу развиваться. Та форма, которая встанет на пути прогресса, будет сметена. Так была уничтожена монархия в семнадцатом и власть КПСС в девяносто первом. Пусть будет монарх, если это обеспечит стабильность и поможет людям договориться. Правда, в тринадцатом году спасти монархию было уже невозможно, к этому моменту она себя дискредитировала. Я ни в коем случае не утверждаю, что Россия может существовать только с монархом. Тот вариант, который я показал, — это просто небольшой эксперимент, чтобы показать основные принципы вмешательства. Во-первых, только кратковременное воздействие. Если народ надо тащить куда-то за уши, значит, он просто не готов к переменам. Во-вторых, не надо рваться на высшие должности. Там все силы начинают отдаваться борьбе за власть, и совершенно не остается возможности решать поставленную задачу. Тех же целей можно достичь и находясь в тени. И третье, главное: никакого насилия. Все должно происходить естественно. Все препятствия должны сокрушать силы, действующие внутри системы. Если их нет, значит, время преобразований еще не настало. С этим надо смириться. Впрочем, об этом вы не знали, поэтому периодически и пытались пристрелить кого-нибудь из исторических деятелей. — Басов насмешливо посмотрел на Чигирева и Янека. — Когда ты, Сергей, стал действовать, направляя других, то добился успеха. Но как только залез на вершину власти, сразу был убит. Впрочем, тебя извиняет то, что ты действовал методом проб и ошибок. В любом случае результатом я доволен. Считайте, что дипломная работа зачтена.