Альфа напрокат - Делия Росси

О чем я думал не так давно? Ах, да. Волк.

Что-то он на редкость послушен. Даже не верится. Так легко подчинился. А ведь совсем недавно…

Вспомнил минувшую ночь.

Да. Нелегко нам с ним пришлось. Бедный волчара. Хорошо хоть, раны успели зажить. Не напугал Мари.

Что говорить? Вчера было жарко.

Ростовские все-таки рискнули заявиться в клан, и Лавра этого принесло. Царствие ему небесное. Или где он там.

В который раз удивляюсь, какая у Мари интуиция! Это ж надо! В прошлый раз Маша улизнула от меня как раз перед схваткой с Сароевым.

В этот – перед заварушкой с Кебаридзе.

Хорошо, что к Дронову поехала. И, главное, очень вовремя.

Когда Генка позвонил и сказал, что в квартире Маши гости… До сих пор не могу забыть, какой ужас испытал. Да за ее жизнь меня можно было бы голыми руками брать. На колени поставить. Землю заставить жрать.

Молодец, Мари. Как почувствовала! А может, и почувствовала? Недаром же прикалывается над своей паранойей? Как она там говорит? Гены-чебурашки? От бабушки передались?

А может, и передались.

И ведь догадалась. К Дронову уехала. Из города подальше. Все-таки дедок он крепкий, да и охрана тут.

Парни вчера слаженно сработали. Молодцы. И от влияния Елецкого быстро очухались. Успели отзвониться. И волк молодец. Не подвел. Знал, за что бьется.

Теперь-то можно спокойно Машу в дом привести. Все. После гибели Лавра никто больше не посмеет сунуться. Кебаридзе был последним, кто пытался претендовать на мое место. Из старых врагов отца больше никого не осталось.

Это после его смерти клан слабый был, а сейчас… Пятнадцать объединившихся стай, несколько поселений, процветающий бизнес.

Мари гладила мою шерсть, а я вспоминал, с чего пришлось начинать.

Все-таки слова Дана задели. И разбудили былые чувства.

Ненависть. Одиночество. Стремление выжить.

Когда мать ушла от отца к своим… Да. Трудно нам пришлось. Нищие, никому не нужные. Не имеющие никакого положения в стае. Я-то выжил, а вот мама… Водка. Потом, наркотики. Попытка забыться.

Да. Я винил отца. Не хотел его видеть. Считал виноватым в смерти матери. Жаль, что тогда я не знал правды.

Мари что-то ласково приговаривала, проходясь ладонями по моим бокам, а я смотрел на нее и думал, сумел бы простить измену? Смог бы смириться?

Не знаю.

Отец вот не смог. Выгнал жену. Хотя и жалел об этом всю свою жизнь.

– Рус, ты говорить можешь? – тихий шепот Маши вырвал меня из неприятных воспоминаний.

Она смотрела на меня, и глаза ее поблескивали от любопытства.

Взглянул на нее в ответ и мотнул головой.

Похоже, в детстве Мари перечитала сказок. Видно, думает, что я сейчас человеческим голосом отвечу.

– Жалко, – притворно вздохнула эта негодница. – А я-то надеялась.

Она состроила уморительную рожицу и потрепала меня по холке.

Эй! Повежливее! Я все-таки не собака.

– Ты такой хорошенький, – вцепившись в мои уши, выдала Мари. – Вот если бы еще и говорить умел, цены бы тебе не было!

Нет. Это уже слишком.

Не выдержав, перекинулся обратно и подхватил взвизгнувшую девушку.

– Соскучилась по разговорам? Ну-ну.

– Рус, так не честно! Рус. Ну, Рус…

А дальше послышались только какие-то невразумительные звуки.

Еще бы! Трудно возмущаться, когда тебя целуют. И еще раз. И еще.

Все. Пора домой. Нагостились. Хочу остаться с Мари наедине. И чтобы никого, в радиусе десяти километров.

– Руслан, а поехали домой? – словно услышав мои мысли, отстранилась Маша.

Она заглянула мне в глаза и улыбнулась.

– Поехали, – ответил я.

Спустя полчаса мы уже двигались в направлении города.

Позади остались расставание с Дроновыми, поздравления и пожелания счастья, лихорадочные сборы и попытки Нины Ивановны загрузить багажник всевозможными домашними заготовками, напутствие Василия Ивановича, с наказом приезжать в гости, и Машины обещания обязательно навещать новых знакомых.

Сейчас, глядя на спящую в соседнем кресле девушку, я с трудом удерживал себя от жгучей потребности пересадить ее к себе на колени, сжать в объятиях, и впиться поцелуем в податливые губы.

Мари. Моя Мари. Только моя.

Как же хорошо, что я поддался тогда непонятному желанию подойти к незнакомке. И как же хорошо, что Мари согласилась на мое предложение.

Все. Не отпущу. Больше никогда не отпущу. Она сама сказала мне да. Сама согласилась стать моей. А свое я никогда и никому не отдаю.

Оборотней оказалось много. Очень. Они собрались перед домом Руслана и смотрели с таким пристальным интересом, что мне даже не по себе стало. Высокие, крепкие, с глазами всех оттенков желтого – от светлого, до темного, цвета гречишного меда. Мужчины в большинстве своем походили на Сергея – статью, выправкой, осторожными повадками. Женщины выглядели почти обычно, разве что казались немного более крупными. Сам поселок тоже отличался от обычных – ровные улицы, большие добротные дома, находящиеся друг от друга на приличном расстоянии, а между ними – участки с деревьями, да не какими-нибудь вишнями-яблонями, а с настоящими соснами. Такое ощущение, что строились прямо посреди леса. Удивительно. Никогда не думала, что в Подмосковье еще остались такие уединенные места. Правда, все блага цивилизации присутствовали. Пока мы ехали к центральной площади, я успела увидеть и современные супермаркеты, и многочисленные магазины, и почту, и рестораны. Если не знать, что это поселок оборотней, – ни в жизнь не догадаешься!

Я посмотрела на волков. Здесь были не все, но большинство, и их молчание было таким напряженным и настороженным, что лучше всяких слов передавало настроение и мысли стаи.

– Руслан Александрович, а это ваша жена, да? – нарушил тишину звонкий детский голос, и я увидела любопытные глазенки, сверкающие на умном детском личике. Рыженькая девочка со смешными косичками, торчащими в разные стороны, опиралась на ярко-синий пластиковый костыль и улыбалась широким ртом, в котором не хватало одного из передних зубов. Вылитая Пеппи Длинный Чулок!

Я невольно улыбнулась в ответ.

– Да, – кинул Руслан отвечая не только ребенку, но и всем оборотням. – Мария – моя жена.

Обнимающая меня рука чуть напряглась. Неужели Рус тоже волнуется? Вот уж никогда бы не подумала! По нему и не скажешь.

– А правда, что она человек? – не унималась девочка.

– Правда, – кивнул Руслан, и молчание стаи стало еще настороженнее.