Стальной век. Социальная история советского общества - Вадим Дамье

Падение мировых цен на нефть, «гонка вооружений» и уменьшение доходности советской экономики (а, следовательно, ресурсов для дальнейшего роста могущества и доходов бюрократии как целого) знаменовали собой общий кризис прежнего метода господства. Рост экономических трудностей стимулировал сепаратизм не только у ведомств и государственных компаний, но и у партийных руководителей отдельных республик и территорий. Как вспоминал А.И.Лукьянов, близкий соратник Горбачева и председатель Верховного совета СССР в 1990–1991 гг., местные власти быстро ощутили, «что теперь можно защитить себя от угрозы смещения или произвольных перестановок по воле центра. Средством этой защиты стал лозунг национального суверенитета… Республиканский партийный князек… распоясавшийся хозяйственник, прикрываясь заявлениями о защите национальных интересов, могли теперь игнорировать ранее неприступный центр»486. Республиканские партийные боссы стремились стать полновластными хозяевами на управляемых ими территориях. Наилучшая возможность для этого возникла бы с образованием новых, контролируемых ими государств. Конкурентом бюрократии в борьбе за власть выступила местная интеллигентская верхушка в республиках, привыкшая считать себя «солью земли», «глашатаем и хранителем национальной культуры». Теперь она претендовала на свою долю пирога. В России она поддержала идеологии либерализма или русского национализма (последняя еще с 1970-х гг. пользовалась покровительством части партийной элиты: если в «союзных республиках» националистические тенденции среди интеллигенции пресекались и подавлялись, в России русские писатели-националисты из среды т. н. «деревенщиков» легально публиковали свои книги). В других республиках СССР интеллигентские группы учредили разнообразные «народные» фронты и потребовали «национальной независимости». В конце 1980-х гг. стали появляться полулегальные политические группировки, требовавшие отмены однопартийной системы и перехода к представительной демократии.

В попытке остановить развал государства, достичь компромисса с республиканскими и региональными элитами и подкинуть населению «демократический» пряник, правящая верхушка Советского Союза предприняла ряд шагов с тем, чтобы укрепить вертикаль власти. 1 декабря 1988 г. были внесены поправки в конституцию, в соответствии с которыми создавался новый высший орган — Съезд народных депутатов, который избирался сроком на пять лет прямым равным и тайным голосованием, заседал один раз в год и играл скорее формальную роль, а текущую парламентскую работу исполнял двухпалатный Верховный Совет СССР, выбранный на съезде. Зато на выборах допускалось выдвижение оппозиционных и «альтернативных» кандидатов. Обсуждалось введение многопартийной системы. В марте 1990 г. была отменена статья конституции, в которой закреплялась «руководящая и направляющая» роль КПСС; стали создаваться оппозиционные партии. Для повышения авторитета центральной власти был введен официальный пост главы государства — президента. Им стал Горбачев. В 1991 г. он выдвинул идею заключения нового Союзного договора между республиками.

553

Первое время среди номенклатурщиков, партийных, государственных и хозяйственных чиновников еще преобладало стремление добиться желательных им перемен без кардинального отказа от системы государственного капитализма. На пленуме ЦК КПСС в июне 1987 г. был поставлен вопрос об общем пересмотре цен, то есть о сокращении или ликвидации государственных субсидий, с помощью которых цены на хлеб и некоторые другие продукты питания поддерживались на сравнительно низком уровне. «К лету 1988 г. слухи о готовящейся реформе цен дошли до населения. Начались протесты, нарушавшие благостную картину пробуждения народа к лучшей жизни и грозившие серьезными социальными волнениями, — признает экономист Е.Г.Ясин. — Коммунисты, ответственные за все прежние деяния и нынешнее тяжелое положение, не могли решиться на непопулярные меры. В итоге М.С.Горбачев, выступая в Мурманске, сообщил, что повышения розничных цен не будет. Оптовые цены отчасти повысили, но в целом план пересмотра цен был сорван».

Министры, отвечавшие за экономические вопросы (вице-премьер Л.И.Абалкин и министр финансов В.С.Павлов) настаивали на ужесточении «финансовой дисциплины», объясняя проблемы ростом денежных доходов населения, который отстает от роста производства и предложения товаров. Они предлагали выйти из кризиса за счет трудящихся. В 1989 г. был введен налог на фонд заработной платы, а в марте 1990 г. глава правительства Н.И.Рыжков огласил экономическую программу, предусматривавшую повышение цен на потребительские товары в среднем в 2 раза, а на хлеб — в 3 раза. Это была война против трудящихся.

Ответом на наступление «сверху» стала волна забастовок, которая не знала себе равных в советской истории. Уже в 1986–1987 тт. вспыхивали локальные стачки и трудовые конфликты в различных отраслях (легкой * 487 и горной промышленности, строительстве и т. д.) и регионах страны (включая крупные города России, Прибалтику, Закваказье). Новая волна поднялась весной 1989 г.: шахтеры Кузнецкого и Печорского бассейнов добивались повышения зарплаты, установления 6-часового рабочего дня, смещения начальства и признания независимого профсоюза. В июле 1989 г. началась стачка шахтеров Кузбасса, которая быстро распространилась на другие угледобывающие районы (Донбасс, Караганду идр.). Бастующие требовали повышения зарплаты и улучшения условий труда, но вскоре появились и лозунги и иного характера: демократизировать выборы, отменить привилегии партии, чиновников и партийного аппарата и т. д. В то же время, перечень требований, составленный на основе резолюций собраний, отражал дезориентацию шахтерской массы во всем, что выходило за пределы простой защиты своих материальных интересов. В этом «рядовые» горняки прочно полагались на выдвинувшихся «лидеров» и представителей администрации, которые были убежденными сторонниками рыночной экономики и полной хозяйственной самостоятельности регионов и шахт, с самофинансированием, правом устанавливать цены на продукцию и оставлять в своих руках полученную прибыль. Как замечает исследователь шахтерского движения В.Борисов, «как только забастовки вышли за пределы отдельных шахт, местные власти моментально присовокупили свои интересы, осторожно помогая шахтерам и добавляя свои собственные требования к их требованиям. В результате многочисленные жалобы угольщиков были быстро сведены к одному центральному требованию перевода шахт на самофинансирование за счет повышения цен на уголь, хотя это не фигурировало в изначальных требованиях шахтеров»488. Противоречивость настроений в «низах» можно было обнаружить в одновременно раздававшихся призывах закрыть частные предприятия (т. н. «кооперативы») в сфере медицины и питания, поскольку те, по мнению шахтеров, путем сверхвысоких цен обирали население. Стачка велась вне рамок официальных профсоюзов; она организовывалась стачечными комитетами, которые затем объединились в региональные и межрегиональные структуры (Союз трудящихся Кузбасса, съезды шахтеров и т. д.). После переговоров между региональным забастовочным комитетом Кузбасса и комиссией ЦК КПСС, правительства и официальных профсоюзов был подписан протокол, в котором содержались обещания ввести в области региональный хозрасчет, предоставить предприятиям экономическую и юридическую самостоятельность с правом самостоятельно устанавливать нормы выработки и цены, повысить зарплату горнякам, улучшить продовольственное снабжение ит.д. Невыполнение соглашений еще больше сблизило лидеров шахтерских организаций с оппозиционным, «реформаторским» крылом номенклатуры во главе с бывшим руководителем московской партийной организации Б.Н.Ельциным. 11 июля 1990 г., по решению I съезда шахтеров СССР, прошла однодневная «всеобщая» политическая забастовка горняков в поддержку политиков-реформаторов. С аналогичных позиций выступил учрежденный в октябре 1990 г. Независимый профсоюз горняков. Рабочих подвело то же, что и гражданские инициативы: не имея самостоятельного представления об экономической и политической альтернативе, они попали в ловушку «реформаторской» фракции правящей бюрократии489.