Я заберу тебя с собой - Никколо Амманити

Пьетро отвернулся, спокойно сказал: «Пошел в задницу» и стал спускаться с холма.

— Пьетро, ты чего? Погоди, не бесись. Если завтра будет настроение — пойду. Правда, если я помирюсь с Патти — пойду, — идиотским голосом крикнул Миммо.

— Пошел ты в задницу. Вот что я тебе скажу.

122

Флора Палмьери потратила целый день, придумывая, что бы приготовить на ужин. Пролистала кулинарные книги и журналы, но так ни к чему и не пришла.

Что может нравиться Грациано?

Ни малейшего представления. Но она была уверена, что спагетти не приведут его в ужас. С кабачками и базиликом? Свежее блюдо в любое время года. Или с острыми приправами? Правда, там чеснок… Или никаких макарон, а лучше жареные баклажаны дольками? Или…

О горе, горе, на чем же остановиться?

В конце концов, отчаявшись, она решил приготовить цыпленка с изюмом, карри, яйцом и рисом. Флора готовила его пару раз по рецепту из журнала «Анабелла», получалось довольно вкусно. Блюдо необычное, экзотическое, оно должно вызвать аппетит у бродяги Грациано.

И вот она толкает перед собой тележку между полок в магазине и ищет карри. Дома его не осталось. Но вот несчастье-то, в магазине его тоже нет, а ехать в Орбано уже поздно, да и цыпленок уже куплен.

«Ладно, сделаю жареного цыпленка с салатом и молодой картошкой. Классика лучше всего».

Она прошла через винный отдел и взяла бутылку кьянти и бутылку игристого белого.

Мысль о предстоящем ужине возбуждала и вместе с тем немного пугала. Она навела порядок в доме, достала хорошую скатерть и фарфоровые тарелки из Виетри.

Погрузившись в стряпню, она попыталась заглушить звучавший в голове назойливый голосок, твердивший, что она совершает ошибку, что это добром не кончится, что она только станет питать пустые надежды, которым не суждено осуществиться, что на обратном пути из Сатурнии она уже приняла решение, а теперь изменила его, что мама будет страдать…

Ну тут светлая сущность Флоры вмешалась и решительно заперла назойливый голосок в темном чулане, пусть и ненадолго.

«Я никогда не приглашала к себе мужчину, теперь хочу это сделать. Я так хочу. Поедим цыпленка, побеседуем, посмотрим телевизор, выпьем вина — вот чем мы займемся. Никаких гадостей, не будем валяться на ковре в гостиной, как свиньи, не будем делать ничего недостойного. И это будет наша последняя встреча, погоди немного. Да, мне суждено страдать. Ну что ж, еще немного страданий… Я знаю, что права, и мама, если бы могла, посоветовала бы мне поступить именно так».

Чтобы успокоиться, она думала о Микеле Джованнини. Она около года преподавала у них в школе физкультуру. Почти ровесница Флоры, худенькая, смуглая, темнолицая девушка.

Флоре она сразу понравилась.

Во время совещаний она выделялась своей живой реакцией, от которой эти каменные статуи дар речи теряли. Микела всегда становилась на сторону учеников. А однажды накинулась, прямо как львица, на замдиректора Гатту из-за расписания, и хотя в конце концов она ничего не добилась, она все-таки высказала ей в лицо все, что думает о ее фашистских методах.

Флора так не могла.

Подружились они случайно. Как часто бывает. Флора спросила Микелу, где купить кроссовки, чтобы гулять по пляжу. На следующий день Микела принесла пару прекрасных кроссовок «Адидас».

— Они мне велики, мне из Франции привезли, купили не тот размер. Примерь, тебе должны подойти, — сказала она, протягивая Флоре кроссовки.

Флора была в нерешительности.

— Нет, спасибо, извини, но я не могу взять.

Однако Микела настаивала:

— А мне с ними что делать? Пусть в шкафу сгниют?

В общем, Флора их примерила. Точно по ноге.

Флора пригласила Микелу на прогулку, и та сразу радостно согласилась. По воскресеньям с утра они ходили через поля за железной дорогой на пляж. Гуляли там пару часов, и Микела все время пыталась заставить Флору побегать, и пару раз даже успешно. Говорили о том о сем.

О школе. О семье. Флора рассказала ей о матери и ее болезни. А Микела — о своем парне. Фульвио работал полдня чернорабочим в Орбано. Они вместе уже несколько лет. Ему только двадцать два. На три года младше Микелы. Они снимали квартирку в доме рядом с рыбной фермой братьев Франческини. Она говорила, что влюблена в Фульвио (и демонстрировала изрядную тактичность, не расспрашивая Флору о ее любовных делах).

Однажды утром Микела пришла на пляж, взяла Флору за руки, оглянулась и сказала:

— Флора, я решилась: выхожу замуж.

— Как вы будете жить без денег?

— Как-нибудь протянем… Мы любим друг друга, и это главное, так ведь?

Флора изобразила приличествующую случаю улыбку:

— Так. — И крепко обняла Микелу, и порадовалась за нее, но в то же время чувствовала, как у нее внутри все сжалось.

«А я? Почему у меня ничего?»

Она не могла сдержать слез, и Микела решила, что это слезы радости, но то были слезы зависти. Черной зависти. Позже, дома, Флора возненавидела себя — нельзя быть такой завистливой.

Микела постоянно звонила. Она хотела познакомить Флору с Фульвио, показать ей свой дом. А Флора все время находила какой-нибудь предлог (чем дальше, тем абсурднее), чтобы не пойти к ней. Она чувствовала, что ей будет не по себе. В голове крутились дурные мысли. Но в конце концов, поддавшись уговорам, скрепя сердце приняла приглашение.

Жили они не в квартире, а в какой-то дыре. Фульвио оказался совсем мальчишкой. Но у них было хорошо, в камине потрескивал веселый огонек, а Фульвио приготовил групера, которого поймал на Черепаховом Рифе. Прекрасный получился ужин. Фульвио очень заботливо относился к будущей жене (все время целовал, держал за руку. Потом они смотрели «Лоуренса Аравийского» и ели печенье с десертным вином. Флора вернулась домой к полуночи очень довольная. Даже нет, не довольная, умиротворенная.

Вот чего хотелось ей сегодня вечером.

Ей хотелось, чтобы у них с Грациано получился вечер вроде того, у Микелы. Только сегодня мужчина будет ее.

Она прошла вдоль длинного холодильника, взяла коробку мороженого и уже направлялась к кассе, когда перед ней возник Пьетро Морони. Она слегка прихрамывал, а увидев ее, улыбнулся.

— Пьетро, что случилось?

123

— Я хотел с вами поговорить.

Пьетро облегченно вздохнул. Наконец-то он ее нашел. Он проехал мимо дома Палмьери, но не увидел ее машины и тогда направился в город (кошмар, теперь ему приходилось передвигаться осторожно, как шпиону, чтобы не нарваться на Пьерини и его банду), но ее нигде не было. А потом, когда он уже собирался возвращаться домой, то увидел ее машину перед магазином. Он вошел, а она тут.

— Почему ты хромаешь, ты поранился? — заботливо спросила она.