Разведчик в Вечном городе. Операции КГБ в Италии - Леонид Колосов

Что, говорите? А, слишком телеграфно и не совсем ясно, как я оказался в советской разведке? Что ж, расскажу поподробнее. Только уж наберитесь терпения…

Итак, после тридцать третьего года политическая жизнь в Европе стала очень тревожной. Нетрудно было предвидеть, что захватившая власть команда Гитлера не ограничится подавлением демократических сил внутри Германии и направит со временем свою агрессию против других стран. Такова природа фашизма. И тогда, осенью тридцать пятого года, в этом уже нельзя было сомневаться. И вот передо мной вновь остро встал вопрос: полностью отдать свои силы борьбе с лютым врагом или же отойти в тень, погрузиться в одну лишь любимую науку? Собственно, моя жизнь до сих пор давала верный ответ: научная деятельность может и должна сочетаться с борьбой за свободу, против агрессивных сил империализма. Разведкой, однако, заниматься не приходилось… Но что, по сути дела, означает для меня это новое поприще? Только перемену форм борьбы. Социальная и политическая же ее сущность остается прежней.

Да, прав был Эрнст Тельман, сказав, что Гитлер — это война. Муссолини — это тоже война… Фашистская Италия напала на Эфиопию. Лига наций объявила Италию агрессором, но что это изменило? Чернорубашечники и не собираются уходить с чужой земли. Агрессор не внемлет словам и уговорам. Он считается только с силой. Но где она, эта противоборствующая сила? Одна только антифашистская пропаганда не сможет, очевидно, серьезно повлиять на изменение политической атмосферы в Европе. Теперь настало время искать и другие методы и средства антифашистской борьбы — более эффективные и менее уязвимые в условиях повсеместного наступления европейской реакции. То, что мне предлагают, один из методов этой борьбы. Советский Союз, его Красная армия — единственная реальная сила, способная противостоять агрессорам. Если уж участвовать в борьбе против этой, должно быть неизбежной, войны, то так, чтобы твой вклад был серьезен, весом.

Да, без сомнения, работая в такой солидной организации, как советская военная разведка, я сумею принести гораздо большую пользу, нежели в качестве журналиста-антифа-шиста… Ну а как ученый что смогу сделать в этом плане? Почти ничего. В Германии гибнут лучшие люди. На моей родине хортисты задушили все живое, прогрессивное. Пусть другие, кого не мучит совесть, кому безразличны такие понятия, как человечность, свобода, мир, — пусть они уходят в «чистую» науку. Я свой путь выбрал. Наверное, он будет нелегким, но это достойный и честный путь.

Решение это круто изменило мою жизнь.

…Венгерский журналист, с которым мы беседовали в гостинице, привел меня в какую-то московскую квартиру. Здесь я познакомился с Артуром Христофоровичем Артузовым, одним из руководящих работников разведывательного управления РККА. Он сообщил, что со мной хочет встретиться начальник управления Семен Урицкий, опытный подпольщик, большевик с дореволюционным стажем; в Гражданскую войну на Царицынском фронте он возглавлял штаб и оперативный отдел 12-й армии. Артузов говорил о нем с большой симпатией как о талантливом, умном и образованном военачальнике.

С Урицким мы встретились в той же самой квартире.

В комнату вошел моложавый, плотного сложения военный с широкими скулами. На его гимнастерке блестели два ордена Красного Знамени. Спросив о том, долго ли я пробуду в Москве по своим научным делам и хорошо ли устроился в гостинице, Семен Петрович перешел к конкретному разговору. Он не тратил времени на знакомство. Обо мне он, безусловно, имел полные сведения.

— Я слышал, — сказал, присаживаясь к столу, Урицкий, — у вас неприятности с вашим агентством?

— Да, работать сейчас очень трудно. А если в Европе начнется война, «Инпресс», очевидно, вообще закроют. — И я подробно рассказал о положении нашего агентства.

Урицкий задумался, трогая двумя пальцами усики и поглядывая на меня проницательными глазами. Его раскинутые брови сошлись на переносице, собрав кожу складкой.

— Хорошо, — сказал он, подытоживая какие-то свои мысли. — Мне сообщили, что вы готовы помогать нам. Но для вас, по-видимому, нужно подобрать другую страну. Нам следует подумать, где вы могли бы закрепиться в случае войны.

Урицкий встал, закурил папиросу, прошелся по комнате.

— Я хочу, чтобы вы ясно представляли себе цель и задачи нашей работы. Мы знаем, вы не новичок в подпольной работе, поэтому и пригласили вас. Но хорошая конспирация — еще не все для советского разведчика. Нужно уметь быстро ориентироваться в сложной и изменчивой политической обстановке. Вообще разведка — дело политическое. Мы должны сначала точно определить вероятного военного противника на данном этапе, а уж только потом привести в действие против него наш аппарат.

Урицкий опять сел за стол, аккуратно погасил папиросу.

— Ну, это, так сказать… для общего взгляда на вещи, — произнес он. — А теперь давайте решать, куда вам надобно переселиться. Вы, насколько я знаю, владеете несколькими европейскими языками… Так вот, куда бы вы сами хотели отправиться и в каком качестве?

— Мне кажется, — ответил я, — лучше всего открыть частное научно-картографическое агентство. Обосноваться можно в Бельгии или в Швейцарии. Швейцария, по-моему, вряд ли будет втянута в войну, однако в Бельгии, на мой взгляд, получить разрешение властей на открытие агентства легче. А мне при необходимости проще будет перебраться оттуда в Швейцарию.

Из дальнейшей беседы с Урицким и Артузовым мне стало понятно, что в будущем они видят наибольшую угрозу со стороны нацистской Германии и фашистской Италии: оба государства ускоренно перевооружаются, разжигают в народе дух реваншизма и ведут яростную милитаристскую и антикоммунистическую пропаганду. Возможно, эти агрессивные державы в случае войны станут главными противниками Советского Союза. Поэтому необходимо внимательно следить за всеми их действиями на международной арене и заблаговременно раскрывать тайные планы фашистских правителей.

Моя задача как разведчика будет состоять именно в этом. Жаль, конечно, что меня нельзя послать в саму Германию — прожив там много лет, я прекрасно изучил страну, есть опыт подпольной работы в немецких условиях. Но это исключено: нас с женой нацисты хорошо знают и схватят тотчас же. Придется избрать другой вариант. Поселиться в какой-нибудь соседней с Германией стране, хотя бы в той же Бельгии или Швейцарии, как я предполагаю, и оттуда вести сбор нужной информации. А источники информации следует искать не только на месте, но и на территории гитлеровского рейха. Так что если Германия и Италия в конце концов решатся развязать войну, я смогу продолжать работу, не опасаясь подставить себя под удар германской контрразведки или гестапо: в нейтральной стране я буду вне досягаемости их агентов…

Итак, я обосновался в Швейцарии. Прошло около полугода, и курьер доставил мне первые указания из Москвы. «Дорогая Дора, — говорилось в письме, — в связи с общей обстановкой, которая вам вполне ясна, ставлю перед вами задачу самого энергичного развертывания нашей работы… для получения ценной военной информации и привлечения интересных для нас лиц».

Ну, а затем, когда грянула война, началась активная разведывательная работа.