На астраханском направлении. Хулхута – неизвестный участок Сталинградской битвы - Олег Васильевич Шеин

По состоянию на 6 июля 1944 г. Корпус насчитывал 3600 бойцов (в том числе и 92 человека немецкого кадрового персонала) и 4600 лошадей. На вооружении корпуса находилось 6 минометов, 15 станковых и 15 ручных пулеметов, 33 немецких и 135 советских автоматов, советские, немецкие и голландские винтовки, 3 легковых и 5 грузовых автомобилей. В течение лета и осени 1944 года корпус понес большие потери на территории Западной Украины и Польши.

Отношения с поляками были крайне плохими. 26 июня 1944 года комендант округа Билгорай Люблинского воеводства обратился с требованием к администрации генерал-губернаторства в Кракове не использовать Корпус в данном районе, жители которого «уже и так сильно пострадали». Комендант привел многочисленные жалобы на грабежи, насилия, убийства и т. п., которые были совершенны в Гуте Крцесовской, Боровце и Доборчи.

В июле 1944 года в районе Люблина не менее дивизиона ККК было привлечено к боям против Советской армии. В одном из столкновений пропал без вести доктор Долл, а Цуглинов попал в плен. Долла сменил подполковник Пипгорра, а с января 1945 года ККК возглавил полковник Раймонд Херст.

В этот период немцы предотвратили попытку перевести корпус на сторону Советской армии. После гибели Долла реальное командование соединением перешло к Эдуарду Батаеву – бывшему офицеру советской контрразведки, ставшему одним из ближайших сотрудников Долла. Батаева несколько раз обвиняли в продвижении лиц, симпатизирующих Советскому Союзу, а затем немцы перехватили грузинского дезертира, который якобы нес депешу от Батаева к советскому командованию. Батаев и еще несколько человек были расстреляны.

Неприятности преследовали корпус и в тылу. 2 августа 1944 года действовавшие в районе Радковицы партизаны из Армии Людовой атаковали колонну, в которой следовали корпусники. Корпусников партизаны приняли за власовцев, что, впрочем, практически не было ошибкой. Из-за ошибки неопытного взрывника подрыв был совершен слишком рано, и солдаты смогли выскочить из повозок вне зоны обстрела партизанской группы. Однако они не стали оказывать сопротивления, а в панике бросились назад. В длившейся на протяжении трех километров погоне поляки убили 13 коллаборационистов, после чего с удовольствием подсчитали трофеи: два станковых пулемета, один ручной пулемет, два автомата, шесть винтовок, 32 гранаты, пять повозок с боеприпасами. Удалось захватить даже 45‑мм противотанковую пушку, но поскольку она была неисправна, ее пришлось взорвать. Потерь партизаны не понесли.

16 сентября 1944 года подразделения ККК вместе с Ваффен-СС и силами вермахта участвовали в антипартизанской операции у Лази Сушедневски, где действовало до 1000 бойцов Армии Людовой. Четыре атаки бойцов ККК были отбиты с серьезными потерями. Бои длились до 19 сентября, пока партизаны, понеся минимальные потери – 9 убитых и 20 раненых – не вышли из окружения. Потери вермахта и ККК они оценили в 200 убитых и раненых. Особенную гордость доставило уничтожение бронеавтомобиля. Партизанам помогала советская авиация, дважды доставлявшая необходимые грузы582.

Вдобавок после гибели Долла новое немецкое командование ККК решительно взялось за искоренение корпусной автономии. На все командные должности были поставлены немцы, а калмыков при любом спорном моменте стали просто избивать. К рукоприкладству прибегли даже бухгалтер и доктор-ветеринар. Споры в основном были вызваны отношением корпусников к местному населению. Изнасилования, грабежи и убийства вынудили к вмешательству даже руководство калмыцкой эмиграции.

В довершение, под конец войны служащие ККК стали задумываться о своем будущем и разворачиваться уже от немцев. Один калмыцкий взвод, убив командира-немца, перешел к партизанам в Италии, а полуэскадрон Манцына, расположенный в Варшаве – к польским повстанцам583.

Вечером 16 января 1945 года Корпус оказался в центре советского зимнего наступления под Радомом. Около Конски калмыки уже во второй раз попали под удар передовых частей Красной Армии и были полностью разгромлены при участии хорошо вооружённых польских партизанских частей. (В это время Корпус находился в подчинении коменданта тыла 4‑й танковой армии.)

На учебном полигоне в Нойхаммере остатки корпуса были пополнены калмыками, прибывшими с Западного фронта и из Италии, в результате чего общую численность соединения удалось вновь довести до 5000 человек. Одновременно офицеры Корпуса проходили курсы переподготовки при формировавшейся в Мюнзингене 1‑й дивизии РОА. Сформированный в последние недели войны Калмыцкий кавалерийский полк (правда, уже без лошадей) был отправлен в Хорватию, где вошел в состав 3‑й Пластунской дивизии 15‑го Казачьего кавалерийского корпуса.

Из оставшихся солдат был тем не менее сформирован усиленный 606‑й пехотный полк, который был стараниями Балинова отправлен в Хорватию в распоряжение 15‑го Казачьего Кавкорпуса, где он был включен в состав 3‑й Пластунской бригады полковника (позднее генерал‑майора) Ивана Кононова. Перед отправкой калмыцкие офицеры закончили в военном городке Мюнзинген офицерские курсы. Полк располагался восточнее Загреба и почти полностью был уничтожен югославскими партизанами и НОАЮ. Из его состава, по оценкам Арбакова, уцелело 15–20 человек.

В Польше в бою за железнодорожный мост в районе Спаржиско Каменна корпус потерял 19 человек. После капитуляции Германии, ККК оказался на территории, оккупированной США. Часть его служащих была выдана СМЕРШ, а часть смогла покинуть лагеря для пленных и впоследствии осела в странах Европы и Америки. Среди укрывшихся в США был и начштаба корпуса Д. Арбаков.

Арбаков происходил из зажиточной семьи, его отец был атаманом в войске донских казаков и был убит красными во время гражданской войны. Тем не менее Арбакову не препятствовали в получении высшего образования. Незадолго до войны он, учитель химии и геологии, стал директором школы в селе Садовое, недалеко от Сарпинских озер, преподавал теорию марксизма-ленинизма.

Постепенно были уничтожены отряды, оставшиеся в Калмыкии. Последним был убит Басанг Огдонов. Всего с двумя товарищами он скрывался в степях, однако, 10 октября 1945 года был обнаружен отрядом всадников НКВД. Началась погоня. У каждого из троих был запасной конь, но при попытке перескочить на него на ходу двое спутников Огдонова, в том числе Сага Эренцов, упали на землю и погибли, и только он смог скрыться в степи.

16 октября 1945 года Огдонов в одиночку приехал на кошару совхоза Улан Малч (Арзгирский район Ставропольского края), где потребовал у чабанов лошадь и оружие. В итоге чабаны подстрелили Огдонова. Избегая плена, тот покончил жизнь самоубийством. По мнению калмыцкого историка Владимира Убушаева, ссылавшегося на рассказчика из органов госбезопасности, Огдонов был убит этим самым рассказчиком зимой 1947 года.

Отголоски действий ККК звучали еще долго. Калмыцкий народ смог вернуться в ставшую родной степь юго-восточной Европы только в 1957 году, и до сих пор избегает всяких воспоминаний о ККК.

В 1966–1974 годах прошло семь судебных процессов над бывшими командирами Корпуса, которые