Закон сильного - Ярослав Денисенко

На помощь пришла, как ни удивительно, Тианара.

– Вот что, – заявила она, подбирая упавшую корзину и демонстративно перетряхивая ее содержимое. – Это важная улика, способная сбить со следа погоню.

С этими словами чародейка сложила обратно скомканное платье, оборванную мантию и, слегка помедлив, своего фарфорового «друга». Затем сунула корзину опешившему Лину:

– Возьми это и утопи в той мерзкой канаве, которую мы проходили по дороге. В самой дальней ее части.

Парнишка уставился на меня с робкой надеждой. Я поспешил пресечь его чаяния:

– Давай, живее. Пока чародеи не почуяли.

В магии рыбачонок разбирался куда хуже, чем в бандитах, и потому вопросом, что должны почуять чародеи и как сломанная кукла способна наследить больше моего разгула с силой, не задался.

– Он мне всю дорогу только и рассказывал, какой ты благородный, честный и отважный, – смущенно призналась девушка, когда мы наконец-то остались вдвоем.

Я потер забинтованный лоб.

– А ты, нечто, поверила? Зря. Благородные и честные у нас не больно-то выживают, такая штука.

– Я не знаю, – горестно вздохнула чародейка. – Но поняла одно: что была неправа. Похоже, ты здесь один из немногих, с кем можно иметь дело. Прости, что ударила тебя тогда.

Я едва сдержался, чтобы не расхохотаться ей в лицо:

– Прости, да? Как же у вас, чародеев, все просто, а! И знаешь, если уж напрямоту… Ты ошиблась. Я последний, с кем здесь можно иметь дело. Потому что очень скоро за мной явится боевой отряд, а то и не один. Хочешь с ними разминуться – беги. Найди парня по имени Подсолнух, ему можно доверять. Или Змейка, его жена. На крайний случай Костыль, но этого стоит остеречься. Парень себе на уме.

– А как же ты? – В голосе девушки звучала неподдельная растерянность.

А что я! Моя последняя надежда – добраться до ринских чудиков раньше, чем ниранские боевики доберутся до меня. Лишь бы дотянуть до катакомб, а там… Хвостатые звезды, без дара мне бы хоть лаз ощупью найти. Да и в этом толку чуть: там, к звездочету не ходи, «собачки». Такие твари чуют слабину почище, чем карманник кошелек. А, вались оно все за Врата! Поразмыслишь хорошенько, так проще зарезаться. Коли жить по уму, зарезаться стоило сразу, как на улицу попал. Потому что из десятка таких хорошо, если один доживет до следующей весны. А уж о возрасте в семнадцать не стоило и мечтать! Но вот он я, подавитесь! Вопреки всем шансам и мудреным расчетам. И дальше дохнуть не собираюсь. Вот только справиться с проклятым головокружением…

– Поднимайся, слышишь! – Тианара едва не плакала, теребя меня за плечо. – Давай же! Вот так, за руку держись!

Мне и впрямь удалось подняться – чтобы тотчас же рухнуть на непрошеную помощницу, повиснув на ней, как последняя пьянь.

– И думать не смей сдаваться! – продолжала увещевать чародейка. – Да разве найду я одна этого твоего Подсолнуха! Или мы спасаемся вдвоем, или я без тебя погибну, ты понял?

Иногда нужна хорошая встряска, чтобы пробудить в человеке его истинный характер. С Тианарой это произошло. В изнеженной маминой дочке дремала кровь многих поколений чародеев, столетия державших место в Совете Академии, – а для этого недостаточно быть просто сильным магом. Девчонка врала, причем намеренно. Такая не только незнакомого бандита в трущобах – ящеролюдского князя за Вратами разыщет и по шее накостыляет. Но она четко вычислила мое уязвимое место – склонность к защите слабого и давила на него в попытках удержать меня от самоубийственного, по ее мнению, шага. Ладно, не буду разочаровывать девочку сообщением о том, что ложиться и помирать отнюдь не собирался. Она, что самое смешное, сама на том и держится, что считает, будто осталась одна в строю.

Вопрос теперь, куда податься. Не тащить же ниранскую посвященную в ринские катакомбы! Стены все снесут, они и Угря с головорезами выдерживали, а вот «Клинок» с компанией вряд ли оценят.

Хотя, кто кого тащит – это еще разобраться надо. Стоило лишь подняться на ноги, как пятна, почти сложившиеся в нормальную картинку, заплясали новый хоровод, уши обернулись войлоком, а ноги подгибались на каждом шагу.

Именно Тианара обеспечила мне это веселье, но, надо отдать ей должное, старалась исправить последствия с мужеством настоящего бойца.

Я выдавил слабую улыбку:

– Ладно, уговорила. Будем жить.

Девчонка так обрадовалась, что потеряла бдительность и, оступившись, лишь чудом устояла на ногах. Пришлось дополнить утверждение:

– Если ты сейчас не переломаешь себе ноги, а мне шею.

– Шутишь – значит, в порядке, – с облегчением рассудила Тианара. – Так что с убежищем, которое ты обещал?

Нет, девочка, все-таки тебе еще учиться жизни. Иногда шутят не потому, что хорошо. А для того, чтобы не стало плохо окончательно.

– Забудь о нем, – вздохнул я. – После всего этого шума нас там в первую очередь искать будут. Если уже не ждут.

– Но тогда куда нам идти?!

Идея пришла внезапно: простая и безумная, как и все озарения.

Кометы, если об этом узнают, мне не жить. Без дураков, убьют за нарушение негласного закона. Но ведь выход, и какой!

– Есть кое-что на примете.

Как быстрее всего попасть из одного места в другое? Скажете – определить направление и придерживаться его как можно точнее?

Только не в нашем районе. В Стрелке таким образом вы рискуете не добраться вообще никуда. Так и нам с Тианарой пришлось заложить основательный крюк. Я не старался нарочно выбирать самые живописные из улиц, но безопаснейший из путей пролегал через Вонючку, квартал, где селились выходцы из Телеры. Говорят, после войн, прокатившихся по юго-востоку континента столетие назад, трудно отыскать город, где не осели беженцы. Дружелюбные, работящие, телерийцы быстро превратили запущенные развалины в образцовый уголок, мало напоминающий остальную Стрелку. Даже примыкающие к мосту лучшие кварталы не могли тягаться с ним в опрятности. Если бы не одно «но»: телерийская кухня. Потому что жрать они умудряются такое, к чему побрезговал бы притронуться последний беспризорник. Провонявшие рыбой берега Садов покажутся цветущим садом по сравнению с чистенькими улочками телерийского квартала. Так что имя свое Вонючка обрела заслуженно и вовсю соревновалась с Пьянчугиной Пропастью насыщенностью ароматов. К Вонючке примыкали Чахотка, Могила и Дурманка – названия говорили сами за себя. Черные кварталы. Грязнейшие из трущоб, одним своим видом способные вогнать в настроение безнадежной обреченности.

Наверное, в другое время меня бы изрядно позабавил вид чародейки, с ужасом взирающей на текущие по улицам помойные ручейки с мусорными берегами, на безучастных людей с тусклыми глазами и усталыми лицами, изуродованными болезнями, изможденными нищетой. На курильщиков южанки, неделями не вылезающих из травяных грез. На тела, то ли мертвые, то ли мертвецки пьяные, валяющиеся прямо посреди дороги, – никто из прохожих даже не оборачивался посмотреть, не говоря уж о помощи. На немытых шлюх, готовых предложить свои сомнительные прелести за кувшин не менее сомнительного пойла. На тощих детей, голышом возящихся среди помойных куч.